— О чем это вы? — удивился Альберт Венедиктович.
— Про деньги, — не стал юлить Макар и, словно в подтверждение своим словам, полез за пазуху. — Похороны, поминки, что там еще?
— Тут такое дело, — замялся худрук, — даже не знаю, как сказать.
— Точно. Еще же к нотариусу, — вспомнил Чердынцев. — Вы, наверное, хотели бы что-нибудь получить на память, так сказать, от Горецкой?
Худрук отмахнулся и потянул на себя тяжелую дверь.
— Это все потом. А сейчас… Вам, Макар Дмитриевич, все скажут. Но знаете, что, — Альберт Венедиктович приподнялся на цыпочках и потянулся к уху Чердынцева. Тому даже пришлось наклониться. — Поговаривают, что не сама старушка отошла в мир иной. Помогли ей…
Макар вскинул брови и придержал дверь, чтобы она не пришибла побледневшего от собственных слов худрука. Мужчина юркнул внутрь, и меховая макушка шапки задела руку Чердынцева, оставив мокрый, пахнущий псиной след.
— Убили? — спросил Макар.
— Не совсем… Обстоятельства, батенька, обстоятельства…
Они поднялись на второй этаж, где Щербинин сразу же нашел нужный кабинет. Макар зашел следом, попутно расстегивая пуховик. В здании было душновато, будто вытяжки работали на последнем издыхании.
Из-за стола поднялся молодой мужчина в сером костюме и криво висевшем галстуке. Внимательно оглядев Чердынцева с ног до головы, он усмехнулся. А когда заметил в его руке дорогой брелок от машины, презрительно дернул густой бровью.
— Московские гости изволили приехать? — спросил он у Щербинина, словно речь шла не о Макаре.
Альберт Венедиктович стащил шапку, бухнул ее на стол, попутно забрызгав все вокруг, а затем кивнул:
— Именно!
— Макар Чердынцев, — представился Макар. — А ваши должность и звание?
— Следователь Ерохин.
— Следователь, понятно. Старший или…
— Присаживайтесь, — сквозь зубы процедил Ерохин.
Худрук первым ринулся к стене, у которой стояли два стула. Он с грохотом протащил один из них поближе к столу и уселся на самый краешек. Макар же занял место у офисного шкафа, демонстративно закинув ногу на ногу. Теперь следователю приходилось крутить головой, переводя взгляд от одного к другому, что явно было ему не по нраву. Зато Макар почувствовал приятный всплеск адреналина. Исключительно из вредности ему хотелось показать, что гостей, тем более московских, желательно привечать с уважением. Как сказал бы его отец: союз двух самцов возможен только в двух формах — враждебного альянса против других самцов или в случае оказания взаимных услуг. Ни то, ни другое Чердынцев пока не рассматривал. И следователь Ерохин, похоже, тоже.
— Вы родственник Горецкой? — Ерохин раскрыл перед собой папку и перевернул несколько листков.
— Ну… — замялся Чердынцев.
— Да, родственник, — поддакнул Щербинин. — Наследник. Любовь Яковлевна подтвердит. — Обернувшись к Макару, худрук пояснил: — Наш нотариус.
Чердынцев коротко пожал плечами и поднял глаза к потолку, посередине которого расплылось желтое пятно от протечки.
— Давайте паспорт, — кисло произнес следователь.
Макар вытащил документ и, качнув головой, все же встал, чтобы положить его на стол.
— Ночевать где будете? — спросил Ерохин, переписывая личные данные Макара.
— В смысле? — удивился Макар.
Ерохин поднял на него тяжелый взгляд.
— С ночевкой определились уже?
— А вас это каким боком касается? Не понимаю, что вы имеете в виду…
— Что имею, то и введу, — пробурчал Ерохин, опустив голову и чиркая ручкой по бумаге. — На квартире у Горецкой следственные мероприятия уже закончились.
Макар почесал бровь. Похоже, что выбранная им тактика с треском провалилась. И чем дольше он будет разыгрывать «московского гостя», тем вреднее будет следователь. Провинциальные замашки раздражают, если относиться к ним свысока. А ведь, по сути, все гораздо проще — чужаки и в Москве напрягают.
— Вот как… Понятно. То есть, не совсем понятно, конечно, — кашлянул Чердынцев.
— Слав, ну я уже сказал ему… — вполголоса обратился к следователю худрук и поскреб столешницу ногтем.
— Альберт Венедиктович, — сжал кулаки Ерохин. — Ну вечно вы!.. Торопитесь с выводами.
— Полгорода уже об этом шепчется! — парировал Щербинин и победоносно взглянул на Макара.
Решив побыстрее докопаться до подробностей, Чердынцев прихватил стул с обеих сторон за сидение и на полусогнутых добрался до стола следователя.
— Так, давайте по порядку, — начал он. — Мне хотелось бы понять, на сколько я здесь зависну. Дела ждут. Так что говорите, где нужно подписать? И когда устроить прощание с… — он замешкался, не зная как обозначить свое родство с Горецкой. Мне бы и вас не хотелось задерживать, — он сделал пас в сторону Ерохина. — Забот, что ли, у вас мало… Видимо, не так все страшно с Амалией Яновной? В том смысле, что… — Макар развел руками.
— Ну смотрите, — следователь прилег на сложенные перед собой руки, — экспертиза показала, что Горецкая умерла от обширного инфаркта. А вот что его вызвало…
— Старость? — предположил Макар, сделав трагическое лицо.
— Оно, конечно, так… — Ерохин постучал по истертой столешнице кончиком шариковой ручки. — Но обстоятельства…
— Да боже мой, какие тут могут быть еще обстоятельства? Несносный характер? Язвенная болезнь? Справка от психиатра?
Ерохин и Щербинин переглянулись.
— Да, Амалия Яновна, конечно, была своеобразным человеком, но… — худрук погрозил Макару пальцем. — В своем уме!
— Вот, обратите внимание, — Ерохин раскрыл папку и веером положил перед Чердынцевым несколько фотографий.
Перебирая одну за другой, Макар рассматривал раскиданные по комнате вещи, выдвинутые ящики шкафов и разбросанные на паркете бумаги.
— Вам не кажется это странным?
— Мне? — Чердынцев отложил снимки. — Я никогда не был у Амалии Яновны… Возможно, она искала лекарство. Не знаю — капли сердечные…
— В спальне постель перевернута, — возразил Ерохин.
— Хм… — Макар стащил пуховик и зажал его между коленей. — А сама-то она где?.. — скосил он глаза на фотографии.
— В судебном морге. Если дело не будем открывать, то с похоронами не задержится.
— Так в чем же дело? — сглотнул Макар.
— Дверь в ее квартиру была открыта. Замок сломан.
— То есть, вы думаете, кто-то в квартире был?
— Горецкая умерла, сидя за столом в гостиной. Время смерти — половина второго ночи.
— Бессонница? — предположил Макар.
— Все возможно, — не стал спорить Ерохин. — Против экспертизы не попрешь — сама дамочка скончалась. Вот если бы не одно «но» … Соседка с первого этажа видела, как из подъезда ночью выходила ее домработница. Точное время она вспомнить не смогла, потому что вставала попить воды и услышала шум. А то, что квартира открыта, обнаружилось только утром, и то не сразу.
— Что-то пропало?
— На первый взгляд ничего, — влез Щербинин. — Я бывал у Амалии Яновны время от времени. Давненько уже, правда. Последнее время она отдалилась от общества…
— В общем, я не вижу каких-то особых причин, чтобы заниматься этим делом. Налицо отсутствие состава преступления. Вы, как родственник, имеете право оспорить данное решение, но повторюсь, что…
— Ерохин, — Макар откинулся на спинку стула и воззрился на следователя. — Вы в курсе, что в полете переобуваться очень неудобно?
— Не понял, — щеки следователя покраснели.
— Ну вот же, — Макар ткнул пальцем в фотографии. — Перевернуто все.
— Так может, действительно, лекарство искала? — помрачнел следователь.
— Не нашла и присела за стол, чтобы помереть от огорчения? — Макар встал и подошел к окну. Картинка в его голове никак не хотела складываться. Казалось бы, вот он шанс — решить все сию же минуту и укатить обратно через пару дней. Но что, если Горецкой действительно помогли? Напугали до смерти, а потом переворошили квартиру в поисках… чего? — Чердынцев попробовал открыть форточку, но пазы ее были плотно утоплены в краске, и он сгоряча заметил: — Кто вам ремонт делал? Руки бы ему оторвать вместе с головой. Это ж душегубка какая-то!
— Ага! — подтвердил Ерохин. — Все жалуются!
— Вот и я буду жаловаться, — посуровел Макар. — Хотелось бы увидеть всю картину целиком, прежде чем делать выводы.
— Вы про что?
— Про ситуацию с Горецкой, черт возьми! Домработницу вы уже допросили? Давно она у нее работала?
— Несколько месяцев, кажется. Ищем… — без особой уверенности сказал следователь.
— Что ищете? — не понял Макар.
— Домработницу. Пока выяснили, кто она… То да се.
— То да се?! Так, может, она старушку-то и прикончила? Много ли надо девяностолетней женщине?
— Подтверждаю! — поддакнул Щербинин.
— Кто она? — Макар облокотился ладонями на стол и навис над Ерохиным.
— Вы же сами хотели поскорее со всем этим покончить, — глянул на него исподлобья следователь.
— Хотел. Теперь перехотел, — упрямо заявил Макар. — Пока не выясню, что произошло, не отстану. Это понятно?
— Тогда вам придется в прокуратуру идти, — сказал Ерохин, складывая фото в папку.
— Она у вас, случайно, не в этом же здании?
— Ага, — улыбнулся он. — Только вход с другой стороны. И там сейчас ремонт. В областную надо ехать. А смысл? Какие у нас основания?
— У вас, может, и нет, а у меня есть. Мне, знаете ли, совесть спать спокойно не даст, если я все на самотек пущу. Короче, я ведь могу поговорить с этой домработницей?
— Да, — замешкавшись, сказал следователь. — Когда найдете… Но мне кажется, что…
— Уж поверьте, найду! И она мне расскажет, что такого интересного было у старушки. И что лично она делала у нее ночью. Господин Вершинин, вы ведь проводите меня в квартиру Амалии Яновны?
— Разумеется, Макар Дмитриевич! Ключи у соседки. Пойдемте.
Они направились к выходу и, уже открыв дверь, Чердынцев обернулся:
— Совсем забыл спросить — как зовут эту святую женщину, которую вы почему-то найти не можете?
— Жданова Серафима.
— Как? — переспросил Макар. — Серафима? Редкое имя…