— Да, мне кажется, они как-то связаны — блаженная и погибшая Женни, — вступил Алеша. — Помните, в письме: а навстречу мне… Мы еще гадали: кто вышел из лесу ей навстречу… Похоже, теперь мы знаем ответ: старица явилась к ней. Ведь она давно умерла к тому времени, как развернулись в усадьбе все те события, и все же пришла на помощь! Как нам теперь… Только, кажется, помощь ее тогда пропала зря.
— Ну, что ты говоришь! — возмутилась Ветка. — Как это зря? Такое не может быть зря…
— Тихо, тихо, Ветка, — прервала ее Вера. — В любом случае мы можем только догадываться. А просьба Женни… Да, я думаю, она хотела, чтобы мы разыскали ее могилу… если она вообще существует. И еще — узнали о том, чего же хотел от нее Вязмитинов. Нашли то, что спрятано! Нам нужно попробовать. Не сейчас, так на следующий год. Слава Богу, дом-мучитель, который сгубил ее, уничтожен. И в этом отчасти и наша заслуга.
— Не «отчасти» и не «наша» — она целиком твоя! — с жаром возразила Елена. — Я вижу, ты сама недооцениваешь последствий того, что сотворил твой роман. Ты ведь как-то «подключила» его к реальности, как — не знаю! Для меня это загадка. Волшебство! Магия творчества… Но это службишка — не служба… Помните, в Библии история Авраама? Господь требовал, чтобы он принес в жертву своего сына. А потом отвел занесенную руку. Так вот, рукопись — это тот же ребенок. Для автора, думаю, это так. Понимаешь, Вера, ты принесла ее в жертву. А потом, после того как рукопись сгорела, — она вернулась к тебе. Чудом! Ты этим жестом разорвала круг беды — я уверена! Да! И еще я уверена, что молния угодила в дом черного мага именно ПОСЛЕ того, как ты сделала это. Сразу после! Вы противостояли: Вязмитиновы — оба — и ты. И ты выиграла эту битву! Я читала книгу Анастасии Цветаевой, и знаю эту историю. Правда, я не ходила искать могилу… не знаю почему. Видно, время мое не пришло. Там говорится, что сбылись все пророчества старицы Евфросинии, кроме одного: что на месте источника будет обитель. Но если она умерла в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году, то со дня ее смерти прошло около ста пятидесяти лет… и все это время за это святое место боролись темные силы. Дьявол хотел его отобрать! Не боюсь этого слова… Но после всего, что случилось, после того, как ты, Вера, описала эти события… Да не просто так — ты ввела в действие всех нас — пусть в измененных обличьях, с измененными именами и судьбами, но ты провела нас через испытания в своем романе. И с твоей помощью мы их выдержали. Мы не сплоховали. Так вот, враг проиграл! И я знаю, теперь будет обитель! Неизвестно когда, но будет — не сойти мне с этого места! Теперь, когда дом погиб, стерто зло, мешавшее сбыться мечте старицы. Это не мы — это она победила! Все эти годы она вела незримую битву со злом, мешавшим ей воплотить мечту… А теперь, Вера, скажи мне… Я ведь не читала еще романа — только слышала о нем… Скажи — писала ты, что дом гибнет? Ты его сожгла?
Вера, не отрывая взгляда от разгоревшегося лица Елены, отрицательно покачала головой.
— Нет. В тексте этого нет. В романе этот дом покидают. Совсем. Он стоит пустой. Но если честно… я думала об этом. Более того, я…
— Это я предлагал ей спалить дом! — подал голос Юрасик, — и не в романе, а наяву! Она не согласилась…
— Но мысль ваша исполнилась, Юра, значит, в этой истории есть и ваша лепта! — воскликнула Елена.
— Еще какая! — рассмеялся Юрасик, обращая ее слова в шутку.
Но было видно — сказанное за этим столом его глубоко задело, хотя сам он себе не хотел в том признаться.
— А мне кажется… — тихо, едва слышно шепнула Ветка, но ее слова все ясно услышали. — Я думаю, что главным действующим лицом этой истории стал знаете кто? Илюшка, вот кто! Как знать, может, именно он построит тот монастырь. Как архитектор, строитель, не знаю, кто…
— Только не как монах! — вмешался Юрасик.
— Почему же? А если в том его предназначение? Пусть сам отыщет его, я только помогу, как смогу… — в комнату неслышно вернулась Ксения. На руках у нее лежал спящий Илья и смешно морщил носик во сне. Все тихонечко поднялись со своих мест и окружили маму с ребенком. — Может быть, он уже знает, кем ему быть! И про себя смеется над нами, — улыбнулась Ксения.
— Во всяком случае, его рождение было чудесным. Войдя в этот мир, он разорвал длинную-предлинную цепочку зла! — шепнула Вера. — Ну что, Илья-пророк? Как там было, на небесах?
Мальчик открыл глаза. Они показались небесными бездонными колодцами, раскрывавшими тем больше тайн, чем дольше в них погружаться…
Ветка с Алешей переглянулись и без слов поняли друг друга. Перед самым отъездом в Москву они сделали то, что было загадано — сходили к колодцу у края деревни. И заглянули туда. Там они увидали два слившихся отражения — две головки, приникших друг другу. И никаких призраков! Они растворились бесследно. И чтобы навеки запечатлеть в памяти происшедшее, Алеша крепко обнял и поцеловал подругу — и в далекой воде отразился круг, потому что их отражения слились в одно. А круг, как известно, самая совершенная форма.
— Пусть в нашей жизни все совершает круг! — пожелал он, все еще крепко обнимая ее.
— Да, и пусть все возвращается на круги своя… — поддакнула ему Ветка.
— Но только хорошее! — уточнил Алеша.
— Плохое будем кидать в колодец. Приедем сюда — и — бух! Ты не против? — она наклонилась, перегнувшись через край. Да так смело — Алешка даже испугался, что она свалится, и ухватил за пояс джинсов.
— Уу-у-ух! — ответило эхо, глухо и остерегающе.
— Пойдем-ка отсюда! — он потянул ее прочь.
— Пойдем. Ведь лето кончилось, да?
— Наше лето… оно никогда не кончится.
…И теперь они стояли в кругу друзей, улыбаясь друг другу, как заправские заговорщики.
Глава 10Тень на стене
Утро следующего дня было зябкое, хмурое. Подзнабливало, несмотря на то, что оделись тепло. Дворами вышли к Пушкинской площади, стали спускаться к бульварам — дорога вела вниз, под уклон. Страстной, Петровский, впереди показалась Трубная площадь, но свернули не доходя — вправо, в узенький выгнутый дугой переулок.
И вот она, церковка. Низенькая, приземистая, в землю осевшая. Луковка купола, никаких украшательств, строгие лаконичные архитектурные формы, на двери — старинный железный засов. Три ступеньки, ведущие к проему дверей — за века, что стояла она, уровень землицы московской рос, поднимался, а церковь не двигалась — как стояла так и стоит. Только оказалась как бы проросшей сквозь землю…
Перекрестились на икону, что над входом, поежились — зябко, жутко… Как там Сережа, где? Там, внутри? Вошли.
— Проходите, проходите, пожалуйста. Сейчас батюшка будет. — Их встретил приветливый коренастый служитель в цивильной одежде. Плотная серая рубаха заправлена под широкий крепкий ремень, густая борода лопатой, широкое озабоченное лицо. — Если хотите, можно раздеться. Вот здесь плащи свои вешайте. Холодно? Ничего, согреетесь.
В храме никого не было. Только этот сторож, служка — они не знали, как называется его должность при храме. Справа на длинном столе разложены книжки, иконы, Молитвослов, Псалтырь. Всем этим хозяйством ведал их новый знакомый, Николай. Тут же можно было купить и свечи — тоненькие и большие, которые долго горят — на всю службу хватит… Вера взяла всем по такой долгой свечке, Ксения набрала тонких, маленьких, чтоб можно было и родных помянуть, и во здравие поставить, и Спасу, и Богородице.
Николай, заговорщически пришептывая, рассказывал им о святынях храма.
— Вот это наша главная святыня — чудотворный крест! — он подвел Веру, которую принял за главную, к огромному, сиявшему позолотой кресту в полтора человеческих роста. Он был прислонен к основанию несущего столба, поддерживавшего арочные своды. Сам крест был деревянный и весь испещрен маленькими позолоченными ячейками, в которых по объяснению Николая были вставлены частицы святых мощей.
— Это крест был сделан в Иерусалиме по заказу патриарха Никона. Он в точности повторяет размеры и форму Голгофского креста. Долгая у него история, потом как-нибудь расскажу… А сейчас помолитесь за друга вашего. И вот еще что, — он повернулся к Юрасику. — Тут мужская сила понадобится. Мы с вами будем держать его, когда батюшка ко кресту подведет. Крепко надо держать!
— Я тоже могу помочь! — выступил вперед Алексей.
— Не, малой, ты пока погоди. Вам всем нужно чуть подальше держаться. Ваше дело — молитва. Повторяйте про себя молитвы, какие знаете. Лучше всего: «Да воскреснет Бог», «Достойно есть», «Живый в помощи»… — Видя их сокрушенные лица, он догадался. — Не знаете? Не беда. Тогда повторяйте: «Радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшего силу диаволю…» Хотя бы это… Или так молитесь — как душа подскажет. А, приехали!
Он кинулся к выходу: снаружи хлопнули дверцы машины — прибыл отец Валентин, который привез Сережу. По уговору ночь накануне обряда они провели в доме священника.
Вошел батюшка, Николай испросил благословения, шепнул:
— Мы готовы.
За спиной батюшки стоял белый, немой от волнения Сережа.
— Свечки зажгите, — вполголоса распорядился отец Валентин. — Вы все встаньте сюда — к стеночке. Сергей — вы вперед. Вы, Юра, с Николаем, вот так — по сторонам от него. Ну, благословясь!
Священник неожиданно густым и глубоким басом запел слова молитвы. Трепетало пламя зажженных свечей, высвечивая лики Спаса, Богородицы, старинный образ Сергия Радонежского. Загорелся, мерцая нездешним светом, вызолоченный крест. К нему Юрасик с Николаем подвели Сережу. Тот дрожал всем телом, его так колотило, что слышно было, как стучат зубы.
— Сережа, надо поцеловать крест! — отец Валентин стоял возле креста и протягивал руки к одержимому, призывая его сделать шаг. Было заметно, что священник сам очень напряжен — он ожидал самого худшего.
Но Сережа остался на месте. Он не смог шагнуть, хотя от чудотворного креста его отделяло расстояние в каких-нибудь полтора метра. Дрожь его все усиливалась — все тело ходило ходуном.