Взглянув на часы, Фролов поднялся по широким диоритовым ступеням, прошел мимо часовых и толкнул резную ручку большой двухстворчатой двери. В вестибюле было многолюдно. Слева от входа за столом сидел дежурный офицер с шевроном на рукаве. Фролов достал визитную карточку, протянул ее офицеру со словами:
– Мне назначена аудиенция его превосходительством генералом Вильчевским.
Стриженная ежиком голова склонилась над списками, палец пробежал по ряду фамилий… Звеня шпорами, офицер встал:
– Прошу, второй этаж! Вас проводят.
Рядом с Фроловым вырос пожилой вахмистр. Поднялись по лестнице белого мрамора, покрытой ворсистой ковровой дорожкой. В широком светлом коридоре второго этажа вахмистр приоткрыл дубовую инкрустированную дверь:
– Сюда пожалуйте!
Фролов вошел в приемную, назвал себя адъютанту.
– Его превосходительство ожидает вас!
В кабинете навстречу Фролову поднялся высокий, грузный генерал с мясистым, несколько тяжелым лицом. Пожав Фролову руку, генерал Вильчевский пригласил его сесть в одно из кожаных кресел у письменного стола. На Фролова генерал поглядывал с любопытством и настороженностью, скрыть которую не мог, как ни старался.
Степенное спокойствие, уверенность в себе, внимательный и чуть ироничный прищур глаз посетителя подсказывали Вильчевскому, что перед ним человек, хорошо знающий себе цену.
– Понимая вашу занятость, – заговорил Фролов, – начну сразу о делах. Надеюсь, генерал Лукомский уведомил о моем приезде?
– Да, от Александра Сергеевича пришло письмо.
– Тогда позвольте вручить еще одно, от вашего зятя господина Извольского.
– Вы видели Александра Дмитриевича? – удивился генерал. – Где?
– В Лондоне, месяца полтора назад.
Вильчевский вскрыл конверт и углубился в убористо исписанные страницы. Прочитав, улыбаясь сказал:
– Зять и сестра рекомендуют вас отменно. Пишут, что вы оказали им поддержку. Финансовую. Как это понимать?
– Все довольно просто. Недавно господин Извольский был в весьма затруднительном положении, а сейчас на его банковском счету имеется некоторый капиталец.
– Но позвольте… Каким же образом? – озабоченно нахмурился Вильчевский: уж не хитроумная ли это попытка всучить ему через близкую родню взятку? Генерал был известен прямолинейностью и честностью.
Фролов понял, что встревожило генерала. Улыбнулся:
– Обычная финансовая операция, генерал!.. Вспомните: паническое отступление Деникина, новороссийская трагедия, крушение всех надежд и, как следствие, – откровенная паника на мировой бирже… Все русские ценные бумаги, акции, закладные, векселя, купчие стремительно обесценивались. Именно тогда ваш зять, действуя по моим рекомендациям, стал обладателем пакета акций бакинской нефтяной компании. Дальше произошло то, чего я и ожидал, – финансист должен обладать даром политического предвидения. Стало известно, что Польша готовится к войне с большевиками, что Добровольческая армия по-прежнему представляет грозную опасность для Советской России, а это могло означать лишь одно – ведущие мировые державы не смирились с создавшимся положением. Биржа чутко реагирует на политические нюансы: русские акции резко поднялись. Извольский продает свой пакет – и разница в курсе приносит ему довольно солидную сумму.
– Да, но чем питалась ваша уверенность именно в таком исходе дела? – с любопытством воскликнул Вильчевский.
– Наш банкирский дом знал, что крупнейший в мире концерн «Ройял Дэтч Шелл» вложил огромные деньги в кавказскую нефть. Кроме того, и это, пожалуй, самое главное, нам стало известно, что глава концерна сэр Генри Детердинг вел в эти дни конфиденциальные переговоры с Ллойд Джорджем… Музыку заказывает тот, кто платит. – Фролов усмехнулся.
Вильчевский озадаченно глядел на гостя. То, что он рассказал ему сейчас, было на первый взгляд просто, но вместе с тем потрясло масштабностью. С каким размахом ведет свои дела банкирская контора «Борис Жданов и К°»! Человек, получающий информацию о переговорах между первыми людьми Британской империи, невольно вызывал уважение. Такие люди нужны армии, испытывающей нужду во всем, вплоть до кальсон.
Однако сейчас Вильчевского интересовало суровое настоящее: генерал Лукомский писал, что этот Федотов способен свести на нет скандал с Сергеевым. Но Фролов об этом главном помалкивал, пришлось начинать неприятную тему самому:
– Генерал Лукомский, как я понимаю, посвятил вас в суть истории, в которую мы попали по милости афериста Сергеева?
– Да, – подтвердил Фролов. – И, признаться, крайне удивлен, как можно было не раскусить этого проходимца сразу… Впрочем, сокрушаться не время, надо спасать положение. Я готов. Но сначала выслушайте меня. – Фролов уселся поудобнее. – Я коммерсант, Павел Антонович, и, если бы вам сказал, что помогу бескорыстно, это была бы неправда. В мире никто никому ничего бесплатно не делает. Другое дело – услуга за услугу.
– Я вас слушаю.
– Банкирский дом, совладельцем которого я состою, хотел бы вложить кой-какой капитал в торговлю с правительством вооруженных сил Юга России. Поле деятельности у нас широкое – мы хотели бы закупить то самое, обещанное Сергееву, ненужное флоту имущество: старые пароходы, транспорты, портовые механизмы, землечерпательные караваны… Платить будем, конечно, в твердой валюте. Ну а что касается злополучного документа, то он будет вручен вам сразу после того, как с нашим банкирским домом вами будут подписаны договоры.
– Это называется: из огня да в полымя, – покачал головой Вильчевский. – Избавившись от одной скандальной истории, мы попадем в другую. Извините за солдатскую прямоту, господин Федотов, но я не вижу гарантий!
– Они есть. Во-первых, на наших с вами договорах уже не будет столь неосторожной визы главнокомандующего, похожей на мину замедленного действия. Во-вторых, не в интересах нашего банкирского дома, чтобы об этой сделке узнали союзники.
– Да, но если Сергеев тем не менее… – неуверенно начал было Вильчевский.
– Он ничем больше не напомнит о себе! – решительно и жестко сказал Фролов. – Я повторяю: и в этом, и во всем другом мы гарантируем строжайшее соблюдение тайны.
«Вроде бы действительно порядочный человек, – подумал Вильчевский. – Не согласимся – потеряем важного делового партнера. Останемся в окружении жуликов-торгашей…»
Вслух он сказал:
– Что в связи с вашим предложением я должен сделать?
– Для начала я просил бы вас передать генералу Артифексову послание главы нашего банкирского дома. И провести предварительные переговоры. Что же касается меня, то я в любой момент готов предъявить свои полномочия. Хочу, чтобы вы также знали: наибольший интерес для нас представляют землечерпательные суда – послевоенная Европа нуждается в них столь сильно, как наша армия – в твердой валюте.
– Хорошо, – расслабляясь в кресле, сказал Вильчевский. – Надеюсь, и все дальнейшее будет в рамках закона… – Он подумал, что слова его звучат слишком неопределенно, и сказал доверительно, – я принимаю ваше предложение, Василий Борисович. Но вот что… Пусть это соглашение будет нашей с вами тайной. Мне бы не хотелось лишних на этот счет разговоров – они так быстро превращаются в грязные сплетни!
– Можете быть уверены на этот счет, Павел Антонович.
Проводив Фролова, Вильчевский достал из сейфа папку, в которой хранились документы, имевшие самое непосредственное отношение к только что завершившемуся разговору. Нашел докладную записку адмирала Саблина – командующего Черноморским флотом, – составленную еще при Деникине. Адмирал явно переусердствовал. В посланном им списке «судов, ненужных флоту», числились линейные корабли «Иоанн Златоуст», «Синоп», «Евстафий», крейсер «Память Меркурия» и пятнадцать миноносцев.
Всего же в списке насчитывалось около пятидесяти пароходов и транспортов. И еще командующий флотом сообщал в своей докладной:
«…мощные землечерпательные караваны Черного и Азовского морей находятся в полной исправности, представляют огромную ценность и подлежат немедленной эвакуации из портов Крымского побережья. В противном случае мы будем вынуждены и впредь неоправданно затрачивать огромные средства на сохранение и поддержание караванов в исправности при вынужденном бездействии их».
На эту докладную он, Вильчевский, ничем не рискуя, и будет ссылаться, рекомендуя правительству вооруженных сил Юга России вступить в деловые отношения с банкирским домом «Борис Жданов и К°»…
Вильчевский знал: под словом «эвакуация» подразумевалась распродажа – казне нужна валюта! Прежде так говорили в ближайшем окружении Деникина, теперь – в ближайшем окружении Врангеля. За плечами адмирала несколько сот тысяч людей. Что будут делать они, если наступит черный день эмиграции?
Не дай бог, чтобы этот черный день настал. А уж если не суждено минуть его… Тогда остается лишь похвалить себя за то, что согласился помогать банкирскому дому «Борис Жданов и К°»!
Несколько дней по возвращении из Джанкоя Наташа не находила себе места. Что еще можно предпринять, чтобы выручить Красильникова? Из всех людей, кому она доверяла, с кем могла посоветоваться, в городе остался только смотритель маяка Федор Петрович Одинцов. К нему она и направилась.
Выслушав рассказ о поездке в Джанкой, Федор Петрович назвал всю эту затею глупостью, которая еще неизвестно чем обернется. Одинцова удивляло, что Наташу не взяли еще там, в Джанкое, как только она заговорила со Слащовым о Красильникове. Смотритель посоветовал ей сменить адрес и понаблюдать, не ведется ли за ней слежка.
Страхи Федора Петровича казались Наташе преувеличенными. Видимо, именно потому ее и не арестовали, что Красильников попал в Джанкойский лагерь по ошибке – иначе Семен Алексеевич не стал бы посылать ей записку, подвергать откровенному риску. И все же что делать – было непонятно.
Хлопнула входная дверь, в прихожей раздались шаги.
– Наташа, ты дома? – это был голос Мити Ставраки.
За окнами быстро густели сумерки, в комнате было уже темно. Следовало бы зажечь лампу, но ей не хотелось вставать с дивана и вообще двигаться – такое вдруг нашло отчаяние…