— Рука занемела, — объяснил он экзекутору.
Имран рухнул на пол. Тело его было объято пламенем, но сознание было ясно, как никогда. Пальцы его связанных рук были свободны, и Имран лихорадочно соображал, сможет ли он достать нож из подошвы, разрезать веревку и убить всех троих оставшихся в комнате людей. По всему выходило, что не успеет. Вдруг Имран поймал взгляд старухи, как-то странно смотревшей на него из под накидки.
«Любопытная карга», — подумал Имран, но в следующий миг в руках у карги оказались две чурки из поленницы, находившейся рядом с очагом. Старуха вдруг выпрямилась и обрушила поленья на головы двух купцов, стоявших рядом. Мгновение спустя старуха и суфий, вцепившись друг в друга, с грохотом упали на пол. Каждый пытался не дать противнику пустить в ход кинжал. Имран освободил руки, поднялся, схватил, нависавшего над старухой суфия за волосы и одним движением перерезал ему горло.
Ахмад Башир сбросил с себя агонизируюшее тело и поднялся.
— Какой страстный мужчина, — задыхаясь, произнес он, — еще бы немного, и я бы не смогла уберечь свою честь.
Имран молчал.
— Свяжи этих, — сказал Ахмад Башир, указывая на «купцов». Из соседней комнаты выглянул мальчик и остолбенел от ужаса. — Не высовывайся, если хочешь жить, — предупредил его Ахмад Башир, вставая к дверям.
Мальчик закивал и скрылся.
Имран встал под крюк и поднял руки.
Ахмад Башир одобрительно показал приятелю кулак с поднятым большим пальцем.
За окном начинало смеркаться. В помещении был полумрак, нарушаемый лишь всполохами очага.
Меджкем вошел в комнату, потирая руки, со словами:
— Ну что, не хочешь ответить на мои вопросы?
Он еще не осознал, что в комнате произошли изменения. Его мозг не поспел за временем. В следующий миг кулак Ахмад Башира опустился на его голову и Меджкем, раскинув руки, упал вперед, к ногам Имрана.
Ахмад Башир подошел к поверженному противнику и вытащил у него из ножен саблю и кинжал. После этого связал ему руки и ноги. Имран устало опустил руки и, застонав, сел на лавку. Ахмад Башир присоединился к нему.
— Ты что, за мной ехал? — спросил Имран.
— Не сразу, — коротко ответил Ахмад Башир.
Он пнул Меджкема, тот зашевелился, издав звук, похожий на мычание. Ахмад Башир схватил его за подмышки, поднатужился и поставил на ноги, затем зацепил связанные руки за крюк. Меджкем потерял дар речи и только безумными глазами оглядывал комнату, пытаясь понять, что здесь произошло за те несколько минут, что он отсутствовал.
— Ты это искал, приятель? — спросил Ахмад Башир, поднося к его носу протокол.
Меджкем все понял и обмяк.
— Врежь ему, Имран, — предложил Ахмад Башир. — Нет? Ну, тогда я сам. Ты не представляешь, чего мне стоило усидеть на месте, когда они тебя бичевали.
Ахмад Башир поднялся, взял кнут и несколько раз вытянул Меджкема по спине. Теперь завопил Меджкем, эта перемена участи была настолько смешна, что Имран не удержался и захохотал.
Ахмад Башир ткнул пленника кнутовищем в ребра и показал протокол:
— Я тебя спросил, ты это ищешь?
— Да, это.
— А деньги при тебе?
— Нет.
— Скажи, где деньги и я отпущу тебя. Не веришь? Клянусь его здоровьем, — сказал Ахмад Башир, указывая на Имрана.
— У меня нет денег, — повторил Меджкем.
— Как нет? Мы же договорились. Я вам протокол, а вы мне деньги. Что же за подлый народ исмаилиты! Где этот, в белом, хозяин твой. Отвечай, ослиная голова. Он мне обещал миллион динаров. Я свое условие выполнил, давай деньги.
Дверь отворилась, и в проеме возник корчмарь. Он замер на месте, как вкопанный, лихорадочно соображая, что здесь произошло и чем ему это может грозить.
— Иди сюда, суслик, — сказал Ахмад Башир. Дрожа от страха, хозяин приблизился. — Узнаешь меня? — грозно спросил Ахмад Башир.
— Не убивайте меня, господин, — взмолился корчмарь. — Я человек маленький, что власть прикажет, то и делаю.
— Что тебе было приказано?
— Было приказано послать слугу в Кайруан, когда вы появитесь. Но потом приехали эти люди и сказали, что будут ждать вас здесь.
— Ладно, приберите здесь. Есть у тебя мази какие-нибудь от ран?
— Есть, господин.
— Давай, позови кого-нибудь, пусть займутся моим другом.
— Слушаюсь господин.
— Поесть принеси и вина.
— Вина нет, — быстро сказал трактирщик.
— Как это вина нет? — недоуменно спросил Ахмад Башир. — В том кувшине много осталось, я ведь не все допил, я помню.
— Эти господа допили, — бодая головой, сказал хозяин.
— А вот этого я тебе не прощу, — предупредил Меджкема Ахмад Башир. Тогда и еды не надо.
— Где деньги? — спросил Ахмад Башир у Меджкема.
— Какие деньги? Я не знаю ни про какие деньги. Кроме того, я хочу предупредить вас, что вы затеяли опасную игру.
— Где твой хозяин? — спросил Ахмад Башир.
— В Раккаде.
— В Раккаде, а деньги где?
— Подожди, — остановил Ахмад Башир Имрана, порывавшегося, что-то сказать. Он подошел к одному из лежащих на полу связанных купцов, наклонился к нему и спросил:
— У вас с ним один хозяин?
Купец закивал.
— Как его зовут?
— Повелитель правоверных.
Ахмад Башир вернулся к Меджкему. Тот сказал:
— Заговор Мухаммада раскрыт. Нас послал Убайдалах арестовать тебя.
Ахмад Башир повернулся к Имрану.
— Ты имел дело с племянником, — пояснил Имран, — а это люди самого халифа.
— Это я понял, — яростно сказал Ахмад Башир, — я не понял, что мне делать с этим, — он показал на протокол.
— Это очень сложный вопрос, — ответил Имран.
— Выходит, все напрасно?
Имран тяжело вздохнул. Вошел мальчик, неся ворох чистых тряпок и банку мази.
— Уходить надо, — грустно сказал Ахмад Башир. — Товар есть, покупателя нет, что нам здесь делать? Здесь даже выпить нечего — пропащее место. Что с этим делать будем?
— Всех надо связать, включая хозяина. Мальчишку возьмем с собой. Потом отпустим, он вернется и освободит их.
Ахмад Башир подошел к очагу и бросил протокол на угли. Свиток вздрогнул, съежился, пополз, как живой и, наконец, вспыхнул пламенем.
— Пусть с ним сгорят все наши несчастья, — сказал Ахмад Башир.
Ехали всю ночь без остановки. Рассвет застал их на берегу Средиземного моря.
— Где мы находимся? — спросил Имран.
— Недалеко от Туниса, — ответил Ахмад Башир, внимательно разглядывая товарища.
— Почему ты так смотришь?
— Удивляюсь я тебе. Всю ночь в седле, как ты выдержал эту скачку? На тебе ведь живого места нет.
— Я не чувствую боли, — сказал Имран.
Это было правдой, боли он почему-то не чувствовал.
— Тебя надо перевязать, снимай одежду.
Имран снял кафтан и нательную рубаху. Ахмад Башир осторожно снял с него бинты и пораженный уставился на тело Имрана. На нем не было ни единого шрама.
— Ну? — нетерпеливо спросил Имран.
Не веря своим глазам, Ахмад Башир дотронулся до спины, ровной и гладкой на ощупь.
— Не может быть! — изумленно сказал он.
— Ну, что там?
— Вчера здесь не живого места. И следа не осталось. Как это может быть?
— Зажило значит, — равнодушно сказал Имран и оделся.
Ахмад Башир покачал головой.
— Что ты собираешься делать? — спросил Имран.
— Подамся в Сицилию, найду компаньона. Попробую открыть у него кредит. Хочешь, поедем со мной.
— Не поеду, — сказал Имран.
— А-а, — понимающе протянул Ахмад Башир, — в Багдад вернешься, к той девице?
— Это вряд ли.
— А что, из иудеек хорошие жены получаются, нарожаешь с ней новых детей.
— Это вряд ли, — повторил Имран, — женат я.
— Подумаешь, одна жена для мусульманина — это даже как-то неприлично.
— В нашей деревне только у старосты было две жены, а у всех по одной. Их же кормить надо. Да и денег у меня нет, и дома нет. Что я могу дать этой девице, кроме забот?
— Ну, как знаешь. А насчет денег не беспокойся, — Ахмад Башир полез в куртку и достал денежный мешок с печатью халифа ал-Муктадира, — я в казне два мешка взял, чуть не утонул из-за них. Один отдал Абу-л-Хасану, это второй. Половина твоя.
— Не надо, — отказался Имран, — тебе они нужнее, у тебя долги перед компаньоном. Только, знаешь, купи мне другую одежду, я буду опять тебе должен.
Ахмад Башир засмеялся.
— Одежды на тебя не напасешься, — сказал он. — Кстати говоря, одежду и мне надо сменить. И от лошади надо избавиться. Я думаю, что нас уже ищут.
В ближайшем порту они продали лошадей. Ахмад Башир договорился с капитаном торгового судна, готовящегося отплыть на Сицилию. Перед тем как подняться на борт корабля, Ахмад Башир сказал Имрану:
— Тебе, парень, надо затеряться. Жаль, что не плывешь со мной. Постарайся не попасть в лапы людям Убайдаллаха. Видишь, что жизнь вытворяет — ведь он был в моих руках. Мог раздавить его, как гадину. Возьми, вот, на память мой исмаилитский знак, пригодится. Хорошо бы выпить напоследок, да жаль, времени нет. Прощай, может, еще встретимся.
Они обнялись. Ахмад Башир стал подниматься по трапу.
— Cахиб аш-шурта — окликнул его Имран.
Удивленный Ахмад Башир обернулся.
Имран пристально смотрел на него, и на губах его играла странная улыбка.
— Скажите мне еще, что нибудь на прощание — попросил он.
Помедлив, Ахмад Башир произнес:
— Твое участие в операции, в Сиджильмасе не играло никакой роли. Исмаилитский проповедник был засвечен еще до того, как ты вышел из тюрьмы, Убайдаллаха — выдал наш агент во дворце правителя. Так что не казни больше себя за предательство.
— Зачем же тебе понадобился я? — спросил Имран.
Ахмад Башир развел руками:
— Человек в своей жизни делает много лишних движений.
— Благодарю тебя, — сказал Имран, и ушел, не дожидаясь отплытия корабля.
В тот же день он присоединился к каравану паломников, направлявшихся в Мекку.
Месяц спустя, располагаясь на ночлег у костра, Имран спросил у караванщика:
— Скажи-ка, приятель, что это за пальмы виднеются там вдали?