— Ага! Значит, все это не совпадение. Кажется, я просто пешка в чьей-то сложной и хитрой игре. — Он указал на стул напротив стола. — Садитесь! И говорите!
Сам Николас примостился на краешке стола, держа в правой руке стакан с виски и покачивая длинной ногой. Он чем-то неуловимо напоминал леопарда. Хотя баронет вопросительно улыбался, пронзительные глаза внимательно наблюдали за лицом Ройан. Она подумала, что лгать этому человеку будет непросто.
Она глубоко вздохнула и начала:
— Вам приходилось слышать о древнеегипетской царице по имени Лостра, жившей в эпоху Среднего царства, когда происходили первые нашествия гиксосов?
Николас рассмеялся с легким презрением:
— А! Как в книге «Речной бог», верно?
Он подошел к полке и снял с нее томик. Хотя и довольно зачитанная, книга по-прежнему была в суперобложке, и на передней странице красовался довольно сюрреалистический пейзаж, написанный пастельными красками зеленого и розового оттенков, — вид на пирамиды через реку. Николас положил книгу перед гостьей.
— Вы читали ее? — спросила та.
— Да. Я прочитал почти все творения Уилбура Смита. Этот писатель забавен. Кстати, он пару раз приезжал на охоту в Куэнтон-Парк.
— Значит, вам нравится большое количество насилия и секса в литературе? — поморщилась Ройан. — А что вы скажете об этой конкретной книге?
— Должен признать, автор одурачил меня. Пока я читал ее, мне ужасно хотелось, чтобы она была основана на реальных фактах. Потому-то я и позвонил Дурайду. — Николас снова взял книгу и пролистал до конца. — Примечание автора написано довольно убедительно, но особенно западает в душу последняя фраза. — Николас зачитал ее вслух: — «Где-то в абиссинских горах, у истоков Голубого Нила, в нетронутой могиле фараона Мамоса лежит мумия Тана». — Николас почти сердито швырнул книгу на стол. — Бог мой! Вы не представляете, как мне хотелось, чтобы история оказалась правдой. Вы не представляете, как бы я хотел отыскать могилу фараона Мамоса! Я не мог не поговорить с Дурайдом. И когда он заверил, что это полная чушь, я почувствовал, будто меня надули. Пламя надежды так разгорелось, а разочарование оказалось настолько горьким…
— Это не чушь, — возразила Ройан и тут же поправилась: — По крайней мере, не полная.
— Понимаю. Выходит, Дурайд мне солгал?
— Не солгал, — принялась горячо защищать покойного мужа Ройан. — Просто временно скрыл правду. Тогда он не был готов рассказать все, ответить на вопросы, которые вы бы непременно задали. Но Дурайд собирался сам позвонить, когда придет время. Ваше имя возглавляло список потенциальных спонсоров.
— Значит, у него не было ответов, зато они есть у вас? — скептически улыбнулся Николас. — Однажды меня уже провели. Вряд ли второй раз я попадусь на ту же самую приманку.
— Свитки существуют. Девять из них по-прежнему находятся в хранилище Каирского музея. Именно я отыскала их в могиле царицы Лостры. — Ройан открыла кожаную сумочку и, порывшись там, вытащила тоненькую стопку глянцевых цветных фотографий десять на пятнадцать. Выбрав нужную, она протянула ее собеседнику. — Это снимок задней стены гробницы. Здесь можно разглядеть алебастровые кувшины в нише. Сфотографировано до того, как их извлекли оттуда.
— Красивая картинка, но такую можно сделать где угодно.
Ройан не обратила внимания на ехидную реплику и протянула Николасу еще один снимок:
— Десять свитков в мастерской Дурайда в музее. Узнаете людей, стоящих рядом со столом?
Он кивнул:
— Дурайд и Уилбур Смит. — Скептическое выражение лица сменилось сомнением и удивлением. — Что, черт подери, вы пытаетесь сказать?
— Я, черт подери, пытаюсь сказать, что, помимо поэтических преувеличений и прочих вольностей, которые допустил автор, книга основана на реальном материале. Однако свиток, который нас интересует больше всего, седьмой, украден убийцей моего мужа.
Николас поднялся, подошел к камину, подбросил дров и яростно поворошил их кочергой, словно давая выход чувствам, переполняющим его. Потом баронет заговорил, не оборачиваясь:
— И почему этот свиток намного важнее остальных?
— В нем содержались описание похорон фараона Мамоса и, как мы считаем, указания, которые помогут найти место его упокоения.
— Вы так считаете? Или уверены?
Коллекционер резко обернулся, сжимая кочергу, словно оружие. В подобном настроении его можно было испугаться. Рот превратился в тонкую линию, а глаза яростно сверкали.
— Значительная часть седьмого свитка была написана особым кодом, серией зашифрованных стихов. Мы с Дурайдом почти расшифровали их, когда… — она умолкла и глубоко вздохнула, — когда его убили.
— Но у вас же должна была остаться копия такой бесценной информации?
Баронет так смотрел на нее, что Ройан стало не по себе.
— Все микрофильмы, все наши записи, все было украдено вместе со свитком. Потом убийцы Дурайда отправились в нашу квартиру в Каире и уничтожили мой компьютер, в котором хранились данные.
Николас с грохотом швырнул кочергу в ящик для угля и сел за стол.
— Значит, не осталось никаких доказательств? И ничем нельзя подтвердить правдивость ваших слов?
— Нет, — покачала головой Ройан. — Только то, что находится здесь. — Она постучала по голове длинным изящным пальцем. — У меня хорошая память.
Ее собеседник нахмурился и провел рукой по волнистым волосам.
— И зачем же вы пришли ко мне?
— Чтобы дать вам шанс отыскать могилу Мамоса, — просто сказала Ройан. — Нужна ли она вам?
Неожиданно что-то изменилось в Николасе. Он ухмыльнулся, как школьник, замысливший шалость:
— Пожалуй, очень нужна.
— Тогда нам придется заключить некое рабочее соглашение, — проговорила Ройан, наклоняясь вперед. — Давайте я изложу свои пожелания, а потом вы ответите мне тем же.
Торг получился нелегкий, и ближе к часу ночи Ройан объявила, что устала.
— Я уже не могу здраво мыслить. Нельзя ли продолжить завтра с утра?
— Завтрашнее утро уже наступило, — сообщил Николас. — Однако вы правы. Это неблагородно с моей стороны. Но вы можете остаться здесь. В конце концов, в этом доме двадцать семь спален.
— Нет, благодарю вас. — Ройан поднялась. — Я поеду домой.
— Дорога могла замерзнуть, — предупредил ее хозяин, но, увидев решительное выражение на лице молодой женщины, поднял руки, сдаваясь. — Ладно-ладно, не буду настаивать. И во сколько же завтра? В десять у меня встреча с юристами, но к полудню мы должны закончить. Почему бы нам не пообедать здесь? Завтра я собирался поехать стрелять в Гантон, но это легко отменить. Тогда день и вечер окажутся в вашем распоряжении.
Встреча Николаса с юристами состоялась на следующее утро в библиотеке Куэнтон-Парка. Она оказалась непростой и весьма неприятной, впрочем хозяин поместья ждал этого. В последнее время мир вокруг него словно начал разваливаться на части. Вспомнив, с чего начался этот год, Харпер невольно сжал кулаки. мгновение невнимательности на обледеневшей дороге — и вот на них несутся слепящие огни грузовика…
Не успел Николас оправиться от этого удара, как на него обрушился следующий — в виде финансового отчета страховой компании «Ллойд», в которой, как отец и дед до него, нынешний хозяин Куэнтон-Парка был крупным акционером. Около половины столетия семья регулярно получала свою долю прибыли. Разумеется, Николас прекрасно знал, что несет также полную ответственность за убытки. Последствия этой ответственности никогда не сказывались на нем, потому что за последние пятьдесят лет компания не терпела серьезных убытков, — в нынешнем году такое произошло впервые.
Сначала землетрясение в Калифорнии, потом огромный штраф за нанесение экологического ущерба, назначенный судом одной из международных химических корпораций, — в результате потери страховщиков составили более двадцати шести миллионов фунтов стерлингов. Доля Николаса в этих убытках была два с половиной миллиона фунтов — от части долга удалось уйти, но остальное подлежало выплате в течение восьми месяцев. И неизвестно еще, какие новые неприятные сюрпризы готовил проклятый год!
И действительно, вслед за крахом «Ллойда» на сахарную свеклу, выращиваемую в поместье примерно на тысяче акров земли, напала ризомания, заболевание корней. Был потерян весь урожай.
— Нам требуется хотя бы два с половиной миллиона, — проговорил один из юристов. — Проблем с этим не должно возникнуть — Куэнтон-Парк набит ценными предметами, не говоря уж о музее. Какую сумму можно выручить за экспонаты?
Николас поморщился при мысли о продаже статуи Рамзеса, бронзовых фигурок, фриза Хаммурапи или любых других столь любимых вещей из музея или дома. Приходилось признать, что выход на аукцион поможет покрыть долги, но баронет сомневался, что сможет жить без своих сокровищ. Все что угодно представлялось лучшим выходом, чем расставание с ними.
— Нет, черт подери! — проговорил Николас.
Юрист холодно взглянул на него.
— Тогда посмотрим, что у нас еще есть, — безжалостно продолжил он. — Скажем, стадо молочного скота.
— Оно принесет сотню тысяч, если повезет, — проворчал хозяин Куэнтон-Парка. — Остается найти два и четыре десятых миллиона.
— Племенные кони, — вступил в разговор финансист.
— Сейчас у меня только шесть коней. Еще две сотни в лучшем случае, — мрачно улыбнулся Николас. — Остается два, запятая, два. Медленно продвигаемся.
— Яхта, — предложил молодой юрист.
— Она старше меня, — покачал головой Николас, — и принадлежала еще моему отцу. Скорее всего, ее вообще не удастся продать. Она дорога только как память. Мои ружья и то стоят больше.
Оба юриста снова склонились над своим списком.
— Ах да. Они и вправду есть. Пара ружей мастерской «Перде» в хорошем состоянии. Примерно сорок тысяч.
— Еще у меня есть подержанные носки и трусы, — сообщил Николас. — Почему бы их тоже не внести в список?
Они не обратили никакого внимания на сарказм баронета.
— Имеется также дом в Лондоне, — продолжал привычный к человеческим страданиям старший юрист, нисколько не смущаясь. — Неплохое расположение. Стоимость полтора миллиона долларов.