Тессэ ожидала этого и удостоила будку лишь одним взглядом, сразу пройдя в маленькую комнату, представляющую собой главный зал почты. Там сидело немало крестьян, занявших очередь к пожилому почтмейстеру, единственному человеку за зарешеченным окошком. Некоторые расстелили на полу плащи и уселись на них, изготовившись долго ждать, проводя время за болтовней и курением, покуда дети резвились вокруг взрослых.
Почти каждый из собравшихся узнал Тессэ, стоило ей показаться на пороге. Даже те, кто провел в очереди все утро, с уважением приветствовали ее и отступили в сторону, чтобы пропустить вперед. Несмотря на два десятилетия африканского социализма, феодальные инстинкты селян сохранились. Тессэ принадлежала к благородному роду, и на нее распространялись подобные привилегии.
— Спасибо, друзья, — улыбнулась она. — Вы очень добры, но я дождусь своей очереди.
Их очень смутил ее отказ. Поэтому, когда даже пожилой почтмейстер перевесился через прилавок и тоже принялся настаивать, одна из немолодых женщин взяла Тессэ за руку и повела ее вперед.
— Благослови вас Иисус и все Его святые, возеро Тессэ! — приветственно воскликнул почтмейстер. — Добро пожаловать в Дэбрэ-Мариам. Что угодно моей госпоже?
Все посетители почты собрались вокруг молодой женщины, чтобы не упустить ни детали из ее заказа.
— Я хочу сделать звонок в Аддис-Абебу, — сказала она почтмейстеру.
Окружающие люди заговорили, зашептали. Это было необычное и, несомненно, важное дело.
— Я отведу вас к телефонному узлу, — важно заявил работник почты и ради такого случая даже надел синюю форменную фуражку.
Он обошел прилавок, раздвигая посетителей и покрикивая на них, чтобы проложить дорогу Госпоже Солнце. Служащий провел Тессэ в маленькую комнату в задней части почты, где телефонная кабинка занимала место размером не более крохотного туалета.
Тессэ, почтмейстер и все крестьяне, которые смогли поместиться, зашли внутрь. Работник телефонного узла был рад помочь прелестной женщине и принялся кричать в трубку, как старшина на параде.
— Уже скоро! — улыбнулся он. — Небольшая задержка. А потом можно будет поговорить с британским посольством в Аддис-Абебе.
Тессэ, которая хорошо знала, что такое небольшая задержка в Эфиопии, вернулась на переднее крыльцо почты и послала за едой и выпивкой в ближайший деревенский кабак. Она угостила сопровождающих монахов и половину Дэбрэ-Мариам, устроив веселый пикник в ожидании, пока ее заказ пройдет через полдюжины старинных деревенских телефонных узлов в столицу. Благодаря тею расположение духа у собравшихся было самое радужное. Наконец через полчаса из двери выбежал почтмейстер и с гордостью объявил, что вызываемый абонент ждет госпожу.
Тессэ, монахи и пятнадцать крестьян последовали за почтмейстером к телефонному узлу и собрались, радостно вереща, вокруг кабинки. Остальные толпились в основном помещении почты.
— Джеффри Теннант у телефона. — Сквозь потрескивание и шипение раздались металлические нотки английского с безупречным произношением.
— Мистер Теннант, это возеро Тессэ.
— Я ждал вашего звонка. — Голос Джеффри смягчился при мысли о том, что он разговаривает с хорошенькой женщиной. — Как поживаете, моя дорогая?
Тессэ передала ему сообщение Николаса.
— Скажите Ники, что дело будет сделано, — заявил Теннант и повесил трубку.
— А теперь, — сказала Тессэ почтмейстеру, — я хочу сделать еще один звонок. В посольство Египта.
Собравшиеся возбужденно загудели, поняв, что развлечения на сегодня не окончены. Все вернулись выпить еще тея и поговорить.
Второй звонок проходил дольше, и Тессэ соединили с египетским атташе по культуре только после пяти часов вечера. Она однажды встречалась с ним на вечеринке в Аддис-Абебе, и только поэтому он согласился ее выслушать.
— Вам очень повезло, что вы застали меня так поздно, — заявил дипломат. — Обычно мы закрываемся в четыре тридцать, но сейчас происходит встреча Организации африканского единства, и я задержался. Впрочем, не важно. Чем я могу помочь вам, возеро Тессэ?
Стоило ей назвать имя и звание человека в Каире, которому было адресовано послание Ройан, как его снисходительный тон исчез, сменившись деловым и полным желания угодить. Атташе записал все, что Тессэ сказала, попросив повторить имена и названия. Для подтверждения он прочел свои записи вслух.
В конце длинного разговора дипломат понизил голос:
— Меня чрезвычайно опечалила ваша недавняя потеря, Госпожа Солнце. Я всегда был высокого мнения о майоре Брусилове. Быть может, когда вы вернетесь в Аддис-Абебу, вы окажете честь отобедать со мной?
— Как это мило с вашей стороны, — сладким голосом отозвалась Тессэ. — Я с огромной радостью снова встречусь с вашей очаровательной женой. — Она положила трубку, не дожидаясь, пока атташе перестанет смущенно бормотать оправдания.
Солнце уже начало садиться за вершины небесных замков из кучевых облаков, и в воздухе запахло дождем. Было слишком поздно, чтобы идти вниз по склону, поэтому Тессэ с облегчением приняла приглашение главы Дэбрэ-Мариам, отправившего ей навстречу одну из своих дочерей.
Дом старейшины был лучшим в деревне, не круглый тукул, а квадратное кирпичное здание с железной крышей. Его жена и дочери приготовили пир в честь Тессэ, на который пригласили всех уважаемых людей деревни, включая священников. В итоге ей удалось улизнуть в лучшую спальню, освобожденную для нее главой поселка и его женой, только после полуночи.
Засыпая, Тессэ услышала стук тяжелых капель по гофрированному железу крыши. Звук был уютным, но она невольно подумала о дамбе в ущелье и понадеялась, что этот дождик просто случайность, а не предвестник начала сезона дождей.
Когда она проснулась много часов спустя, дождь перестал. За окном, не закрытым занавеской, царила безлунная и тихая ночь, если не считать воя бездомной собаки. Тессэ задумалась, что же разбудило ее. Неожиданно у нее появилось дурное предчувствие, наследие дней тирании Менгисту, когда любой звук в ночи мог говорить о прибытии тайной полиции. Это ощущение оказалось столь сильным, что она не смогла заснуть. Встав с постели, Тессэ начала одеваться. Она решила разбудить монахов и выступить в путь в темноте. Только рядом с Ниммуром она почувствовала себя в полной безопасности.
Когда Тессэ натянула шаровары и принялась шарить под кроватью в поисках сандалий, она услышала вдалеке шум мотора машины, подошла к окну и прислушалась. Воздух стал прохладным от дождя, и ветерок коснулся ее голых рук и груди.
Казалось, что грузовик едет к деревне с юга, со стороны реки, быстро приближаясь. Чувство опасности усилилось. Крестьяне поговорили с монахами, и теперь все знали, что она — женщина Мека Ниммура. А он находится в розыске. Неожиданно Тессэ ощутила себя очень уязвимой и одинокой.
Она быстро натянула через голову шерстяную шамму и сунула ноги в сандалии. Выйдя на цыпочках из комнаты, молодая женщина услышала храп старейшины в комнате, куда они с женой переместились, освободив для нее свою спальню. Тессэ свернула в коридор, ведущий к кухне. Огонь в очаге догорел, но на земляном полу все равно можно было различить спящие фигуры монахов. Они лежали, натянув на голову шамму, полностью укрытые, немного напоминая трупы в морге. Тессэ опустилась рядом с одним из них и потрясла его, но он, видимо, выпил немало тея за обедом, поскольку не проснулся.
Звук приближающегося грузовика стал куда громче, и беспокойство начало перерастать в панику. Поняв, что в случае опасности монахи не смогут ей помочь, Тессэ поднялась и направилась к задней двери.
Теперь грузовик подъехал прямо к дому. Свет фар метнулся по передним окнам, на мгновение озарив коридор. Потом рев мотора смолк — водитель снял ногу с газа, раздались визг тормозов и шуршание шин по гравию. Следом донеслись крики и топот ног людей, спрыгивающих на землю.
Тессэ застыла на полпути, склонила голову и прислушалась. Неожиданно в шаткую входную дверь громко застучали и раздались жутко знакомые крики:
— Открывайте! Центральная разведывательная служба! Открывайте дверь! Никому не выходить из дома!
Она бросилась к задней двери, но в темноте споткнулась о низкий стол, заставленный грязными тарелками, оставшимися с вечера. Она тяжело рухнула на пол, уронив посуду и бутылки тея. Люди у передней двери в ту же секунду ворвались в дом, крича и ломая мебель, светя фонарями во все стороны, обыскивая передние комнаты. Раздались тревожные голоса — старейшина и его семейство проснулись. За этим последовали тяжелые удары дубинками и прикладами, крики боли и ужаса.
Тессэ добралась до задней двери и пыталась открыть ее. От грохота ног бегущих по дому людей ее пальцы стали непослушными, замок никак не хотел поддаваться. Во дворе тоже слышались шаги — другие люди окружали дом. Наконец дверь распахнулась. Снаружи было темно, а места чужие; Тессэ не знала, куда ей бежать. До нее донесся шум воды — впереди была река.
«Удастся ли добраться до берега?» — подумала она и побежала по двору.
В ту же секунду ее ослепил луч фонаря и грубый голос проревел:
— Вот она!
Последние сомнения в том, кто намеченная жертва, испарились, и Тессэ понеслась, подобно вспугнутому зайцу, освещенная фонарем. Преследователи и в самом деле напоминали свору собак. Она добралась до берега и побежала направо, вниз по течению. Сзади раздался выстрел, и она пригнулась, уворачиваясь от пули.
— Не стреляйте, идиоты! — повелительно проревел голос. — Она нужна для допроса.
Белая шамма мелькала в лучах фонарей, как крылышки мотылька.
— Остановите ее! — закричал офицер за ее спиной. — Не дайте удрать!
Но Тессэ была быстрой, как газель. Ноги в легких сандалиях несли ее по неровной земле, пока солдаты в тяжелых ботинках спотыкались и чертыхались. Когда она начала отрываться от военных, у нее зародилась надежда.
Звук преследования за спиной стихал. Тессэ оказалась на пределе досягаемости света фонаря и в этот момент напоролась на ржавую колючую проволоку. Три ряда колючек впились в ее тело на уровне коленей, бедер и диафрагмы. У Тессэ перехватило дыхание, острые шипы пронзили шерстяную одежду и впились в кожу. Она попала, как рыба в сеть, и повисла на колючках, беспомощно трепыхаясь. Грубые руки схватили ее и стащили с проволоки. Тессэ заплакала от боли, причиненной шипами, и от отчаяния. Один из солдат выкрутил ей запястье, завернул руку за спину и захохотал, услышав крик боли.