Фон Шиллер развернулся и побежал обратно по наклонному коридору, мимо генератора, который все еще тихо урчал. Немец мчался вслепую, желая одного — убраться как можно дальше от ужасного водоема. Он сам не знал, куда бежит, бездумно сворачивал в любой коридор, который встречался на пути. У подножия центральной лестницы миллиардер сильно ударился об угол и упал на агатовые плиты. Там он лежал, рыдая, а на лбу вздувалась огромная красная шишка.
Через некоторое время фон Шиллер кое-как поднялся на ноги и заковылял по ступенькам. Он совершенно потерял ориентацию и был на грани безумия от ужаса и потрясения. Старик снова упал и прополз на четвереньках до следующего поворота лабиринта. Только там ему удалось встать и заставить ноги двигаться вперед.
Крутая лестница, ведущая в газовую ловушку Таиты, появилась у него под ногами совершенно неожиданно. Фон Шиллер скатился по ступеням, ударяясь ногами и грудью. Он снова встал и проковылял через комнату с амфорами и далее по лестнице вверх, к расписной аркаде, ведущей в гробницу фараона Мамоса.
Шиллер уже миновал половину аркады, полубезумный, всклокоченный и разбитый, когда свет внезапно потускнел, из белого становясь желтоватым. Потом лампы снова вспыхнули — это генератор впитал последние капли топлива со дна бака. Фон Шиллер замер в центре галереи и отчаянно взглянул на потолок. Он знал, что сейчас произойдет. Еще несколько минут лампы продолжали гореть ярко и весело — а потом опять потускнели и вовсе погасли.
Тьма пала на него как тяжелый бархат погребального покрова. Она была настолько плотной, что, казалось, обладала физическим весом и структурой. Фон Шиллер ощущал на губах ее вкус, будто она хотела через рот просочиться внутрь тела и удушить его.
Он снова бросился бежать без дороги, в отчаянии и безумии, потеряв во тьме всякое представление о направлении. На бегу старик ударился о камень и упал еще раз, ошеломленный и сломленный. Фон Шиллер задыхался и чувствовал, как по лицу текут теплые струйки крови. Поскуливая и с трудом дыша, он медленно перевернулся на бок и подтянул ноги к груди, сворачиваясь в комок, словно зародыш в утробе.
Он думал, как долго будет умирать, — и душа его содрогнулась при мысли, что ждать смерти придется, возможно, сутками, даже неделями. Старик крепче прижался к каменному сооружению, о которое ударился на бегу. Во тьме он так и не понял, что столкнулся с огромным саркофагом Мамоса. Фон Шиллер лежал в темноте гробницы, окруженный погребальными сокровищами фараона, ожидая своей собственной медленной, но неминуемой смерти.
Монастырь Святого Фрументия был пуст. Монахи, заслышав выстрелы и звуки боя, доносившиеся из ущелья, собрали ценности и скрылись.
Николас пробежал по длинной пустой аркаде, остановившись перевести дыхание у начала лестницы, которая вела вниз, на уровень Нила, к часовне Богоявления, где он спрятал плоты. Отдуваясь, англичанин оглядывал сумрачную бухту, куда редко проникал свет солнца. Но облака серебристой пены от двух водопадов не давали заглянуть далеко. Николас совершенно не мог понять, ждут ли его там, внизу, Сапер и Ройан — или они попали в беду по дороге.
Харпер поправил окровавленную повязку на подбородке и зашагал вниз. Женский голос раздался из серебряного тумана у подножия лестницы, выкрикивая его имя — после чего появилась сама Ройан, которая бежала навстречу по скользким ступенькам.
— Николас! Ох, слава Богу! Я боялась, что ты уже не придешь! — Она почти бросилась к нему в объятия, но тут разглядела замотанное тряпьем, заляпанное кровью лицо и в ужасе остановилась. — Пресвятая Дева! — прошептала она. — Что случилось, Николас?
— Я немного повздорил с Джейком Хелмом. Просто царапина, только вот целоваться пока будет неудобно, — выговорил он, пытаясь усмехнуться поверх повязки. — Придется тебе подождать, милая.
Николас обхватил ее за плечи одной рукой — и едва не сбил молодую женщину с ног, разворачивая на лестнице, чтобы продолжить спускаться.
— А где остальные?
— Все здесь, — ответила Ройан. — Сапер и Мек надувают плоты и занимаются погрузкой.
— А Тессэ?
— В порядке.
Они прошли последние несколько ступеней к гавани под усыпальницей. С того дня как Николас был здесь последний раз, Нил поднялся на десять футов. Река была полноводной и бурной, мутной и очень быстрой. Это Николас мог легко вычислить по облакам белой пены, разбивавшейся о скалы на дальнем берегу.
Пять плотов «эйвон» уже стояли у кромки воды. Четыре были полностью надуты, пятый раздувался, наполняясь воздухом, который в него накачивали насосом. Мек и Сапер грузили на готовые плоты армейские ящики и закрепляли их в зеленых нейлоновых сетках.
Сапер взглянул на Николаса с удивлением, которое комично сочеталось с его грубыми чертами.
— Что за чертовщина у тебя с лицом?
— Потом как-нибудь расскажу, — обещал Николас и повернулся обнять Мека. — Спасибо, старый друг, — сказал он искренне. — За то, как славно дрались твои люди, и за то, что вы дождались меня.
Англичанин взглянул на раненых партизан, лежавших у подножия утеса.
— Сколько жертв?
— Трое убиты, шестеро ранены. Могло быть и хуже, если бы люди Ного нажали на нас покрепче.
— Все равно слишком много, — сказал Николас.
— Даже один убитый — это слишком много, — резко ответил Мек.
— А где остальные твои люди?
— На пути к границе. Я взял с собой ровно столько, сколько нужно для управления плотами. — Мек сорвал грязную повязку с подбородка Николаса. Ройан при виде раны тихо вскрикнула от ужаса, но Ниммур только усмехнулся. — Тебя что, акула пожевала?
— В общем, да, — согласился Николас. Мек пожал плечами:
— Понадобится не меньше дюжины стежков.
Он попросил кого-то из своих людей принести аптечку.
— Извини, анестезии нет, — предупредил он раненого, заставляя его присесть на надутый борт одного из плотов. Мек щедро полил рану антисептиком прямо из бутыли.
Николас дернулся и зашипел от боли.
— Больно, а ты как думал? — благодушно кивнул Мек. — Погоди, это я еще шить не начал.
— О твоей сказочной доброте напишут в золотой книге, — выдохнул Николас, когда Мек, плотоядно поглядывая на него, достал хирургическую иглу.
Пока Мек обрабатывал рану, соединяя края вместе и туго натягивая нить, он тихо говорил — так, что его мог слышать только Николас.
— У Ного остался по крайней мере один полный отряд у реки, ниже по течению. Мои разведчики доложили, что он поставил людей контролировать дороги по обоим берегам.
— Но ведь он не знает, что у нас есть плоты и мы собираемся двигаться по воде? — сквозь стиснутые зубы спросил Николас.
— Вряд ли, хотя вообще-то ему многое о нас известно. Возможно, у него был информатор среди твоих рабочих. — Мек прервался, чтобы снова проколоть иглой плоть товарища, потом продолжил: — К тому же у Ного остается вертолет. Он выследит нас на реке, как только это облако уйдет.
— Но река — наш единственный маршрут возвращения. Будем молиться, чтобы погода оставалась такой же мерзкой, как сейчас.
К тому времени когда Мек обрезал нить над последним узелком и заклеил подбородок Николаса бактерицидным пластырем, Сапер надул последний плот и закончил погрузку.
Четверо людей Мека отнесли носилки Тессэ на один из плотов. Мек расположил ее поудобнее, удостоверившись, что у женщины под рукой есть один из ремней безопасности. После чего оставил возлюбленную на время и ушел к своим раненым, чтобы помочь им сесть на плоты. Некоторые могли идти сами, но двоих пришлось нести.
Потом Ниммур вернулся к Николасу.
— Я вижу, ты нашел свое радио. — Мек кивнул на пластиковую коробку, которую Николас повесил на ремне через плечо.
— Без него бы мы пропали. — Англичанин нежно похлопал ящик по боку.
— Я буду править плотом, где Тессэ.
— Хорошо. А я возьму к себе Ройан и поплыву первым.
— Лучше уступи мне ведущее место, — предложил Мек.
— Ты же не знаешь реки, — отозвался Николас. — Я единственный, кто уже проходил эту реку раньше.
— Двадцать лет назад, — уточнил Мек.
— Что же, с тех пор я стал еще круче, — усмехнулся Николас. — Не спорь, Мек. Твой плот пойдет вторым, за тобой — Сапер. Из твоих людей кто-нибудь знает реку, чтобы взять на себя командование двумя оставшимися плотами?
— Все мои люди знают реку! — отрезал Мек и начал отдавать приказы. Потом каждый поспешил к своему «эйвону».
Николас подождал, пока Ройан перелезет через борт плота, после чего помог спустить «эйвон» со скалистого берега. Харпер забрался в суденышко, когда оно уже стояло на воде. Каждый мужчина взял по веслу.
Как только гребцы взялись за весла, Николас увидел, что его команда действительно состоит из людей, знающих реку, как и похвалялся Мек. Они делали сильные, ровные гребки; легкое надувное судно быстро подхватило основное течение Нила.
Каждый «эйвон» был рассчитан на шестнадцать человек, и нагрузили суда не сильно. Ящики из-под боеприпасов, в которые упаковали сокровища гробницы, были громоздкими, но весили мало, а людей на каждый плот приходилось не более дюжины. Поэтому все плоты имели неглубокую осадку и легко управлялись.
— Впереди сплошные водопады и стремнины, — пробурчал Николас, обращаясь к Ройан. — И так до самой суданской границы.
Он стоял на корме, откуда был хороший обзор, и направлял движение длинным рулевым веслом. Ройан сидела у его ног, держась за ремень безопасности и стараясь не мешать гребцам.
Они пересекли основное течение, проходившее через большую каменную бухту над водопадом; Николас выбрал маршрут сквозь узкий проход, по которому река катилась к западу. Харпер взглянул на небо и увидел, что дождевые облака опустились еще ниже и отливают багровым. Казалось, они тяжело висят на верхушках высоких утесов.
— Хорошее начало пути, — сказал он Ройан. — Даже с вертолетом они не смогут нас обнаружить по такой погоде.
Николас взглянул на свой «Ролекс» — стекло часов покрывали брызги.