– Наш старший брат Вигор погиб в реке Хатрак за несколько минут до того, как родился Эл-младший, – объяснил Мера.
– Хатрак… – проговорил Сказитель.
– Ты бывал там? – спросил Мера.
– Я бывал везде. Но почему-то мне кажется, я должен был вспомнить об этой речке гораздо раньше, хотя никак не могу взять в толк почему. Седьмой сын седьмого сына… Он магией вызовет жернов из скалы?
– О магии мы стараемся не говорить, – сказал Мера.
– Он вырубит его, – ответил Миллер. – Как самый обычный каменотес.
– Он большой мальчик, но все же очень юн, – намекнул Сказитель.
– Скажем так, – снова заговорил Мера, – когда он берется за инструмент, камень становится неизмеримо мягче, чем когда рублю я.
– Было бы здорово, – сказал Миллер, – если бы ты остался здесь и помог парням обтесать деревья. Нам понадобятся крепкие дровни и хорошие, гладкие шесты, чтобы выкладывать дорогу.
Того, что было у него на душе, он не сказал, но слова его толковались однозначно: «Оставайся внизу и не задавай слишком много вопросов об Элвине-младшем».
Поэтому Сказитель все утро и большую часть дня проработал с Дэвидом, Мерой и Кальмом под мерный звон железа о камень, доносившийся сверху. Стук Элвина-младшего задавал ритм всей работе, хотя никто ни словом об этом не обмолвился.
Вот только Сказитель не привык работать в тишине. А раз остальные поначалу предпочитали хранить молчание, рассказывал в основном он. И поскольку трудился он на равных со взрослыми мужчинами, а не с детьми, он рассказывал вовсе не о приключениях, героях и трагических смертях.
Большую часть времени он посвятил саге о Джоне Адамсе 36. Как дом его был сожжен бостонской толпой, после того как Адамс выиграл дело десяти женщин, обвиненных в колдовстве. Как Алекс Гамильтон 37 пригласил его на остров Манхэттэн, где они вдвоем основали совместное юридическое дело. Как в течение десяти лет они убеждали голландское правительство открыть неограниченный въезд в колонии для неголландских иммигрантов и как англичане, шотландцы, валлийцы и ирландцы составили большую часть поселенцев Нью-Амстердама и Нью-Оранжа, хотя в Новой Голландии их было пока очень мало. Как в тысяча семьсот восьмидесятом году два юриста заставили Англию принять второй официальный язык, как раз перед тем как голландские колонии стали тремя из семи первоначальных штатов, объединенных «Американским Соглашением».
– Спорю на что угодно, в конце концов голландцы возненавидели эту парочку, – отозвался Дэвид.
– Они были слишком хорошими политиками, чтобы допустить это, – промолвил Сказитель. – И тот, и другой говорили на голландском подчас лучше коренных голландцев, а дети их учились в голландских школах. Они настолько пропитались голландским духом, что, когда Алекс Гамильтон баллотировался на пост губернатора Нью-Амстердама, а Джон Адамс – на пост президента Соединенных Штатов, они набрали больше голосов в голландских районах Новых Нидерландов, нежели в шотландских и ирландских.
– Интересно, если бы я баллотировался в мэры, эти шведы и голландцы, что живут ниже по реке, проголосовали бы за меня или нет? – вслух подумал Дэвид.
– Вот я бы никогда за тебя не отдал голос, – сказал Кальм.
– А я бы отдал, – ответил Мера. – И надеюсь, в один прекрасный день ты и в самом деле будешь баллотироваться в мэры.
– Куда баллотироваться? – переспросил Кальм. – У нас даже города как такового нет.
– Будет, – пообещал Сказитель. – Я немало повидал подобных поселений. Стоит заработать вашей мельнице, глазом не успеете моргнуть, как между вами и Церковью Вигора поселятся сотни три людей.
– Ты считаешь?
– Сейчас люди приезжают в лавку Армора раза три, может, четыре в год, – продолжил объяснение Сказитель. – Но за мукой они будут приезжать гораздо чаще. Кроме того, они предпочтут вашу мельницу любой другой в округе, поскольку у вас ровные дороги и добрые мосты.
– А если мельница начнет приносить деньги, – сказал Мера, – папа наверняка закажет во Франции бурский камень. У нас был такой в Западном Гемпшире, когда мельницу разрушило наводнением. А бурский камень означает, что у нас будет прекрасная белая мука.
– А станем молоть белую муку, дела пойдут еще лучше, – подтвердил Дэвид. – Мы, постарше, помним, как все было. – И улыбнулся тоскливо. – Мы тогда чуть не стали настоящими богачами…
– Так вот, – проговорил Сказитель, – когда сюда начнут стекаться повозки, это будет не просто торговая лавка, церковь да мельница. В Воббской долине залегает хорошая белая глина. Наверняка объявится какой-нибудь гончар, который поселится рядом с вами.
– Да уж поскорей бы, – кивнул Кальм. – Мою жену, по ее словам, до смерти утомили эти жестяные тарелки.
– Вот так возникает город, – подвел итог Сказитель. – Хорошая лавка, церковь, мельница, гончарная. Кирпичи, опять же. А когда появится город…
– Дэвид может стать мэром, – закончил за него Мера.
– Только не я, – открестился Дэвид. – Политика меня никогда не привлекала. Она нужна Армору, не мне.
– Армор мечтает стать королем, – заявил Кальм.
– Ты несправедлив к нему, – сказал Дэвид.
– Но это правда! – воскликнул Кальм. – Да он и в боги станет набиваться, если увидит, что место освободилось.
– Кальм и Армор не сошлись характерами, – повернулся к Сказителю Мера.
– Что ж он за муж, если зовет свою жену ведьмой?! – горько возмутился Кальм.
– А почему он зовет ее так? – спросил Сказитель.
– Сейчас он ее так не называет, – поправил Мера. – Она обещала ему больше не заниматься этим. Ну, не колдовать на кухне. Но какая женщина управится с огромным хозяйством всего лишь двумя руками?
– Ладно, хватит, – сказал Дэвид. Краем глаза Сказитель заметил его предостерегающий взгляд.
Очевидно, они не очень-то и доверяли Сказителю, раз не хотели посвящать его в правду. Поэтому Сказитель дал им понять, что это уже не тайна для него.
– По-моему, Армор и не догадывается, что она не отступилась от своего, – сказал он. – На переднем крыльце я заметил весьма умело замаскированный магический оберег из корзиночек для цветов. Кроме того, когда я пришел в ваш город, я видел, как она успокоила его заклятием.
Работа на секунду замерла. Никто не взглянул в его сторону, но на какую-то секунду их руки остановились. Они осмысливали тот факт, что Сказитель знал о секрете Элеаноры и никому не сказал. В том числе и Армору Уиверу. Однако одно дело, когда он знает, а другое – когда они собственными словами подтвердят его знание. Поэтому они, ничего не сказав, снова начали стучать топорами.
Сказитель решил вернуться к основной теме:
– Так что дело лишь во времени. Вскоре в западных краях поселится достаточно людей, чтобы организовать штаты и послать прошение о вступлении в «Американское Соглашение». А когда это случится, возникнет потребность в честном человеке.
– В нашей глуши Гамильтонов, Адамсов или Джефферсонов ты днем с огнем не сыщешь, – сказал Дэвид.
– Может, ты прав, – согласился Сказитель. – Но если вы, местные, не организуете собственное правительство, держу пари, найдется множество городских выскочек, которые пожелают сделать это за вас. Именно так Аарон Бурр 38 и стал губернатором Сасквахеннии, прежде чем Даниэль Бун 39 пристрелил его в девяносто девятом.
– Ты настолько презрительно отозвался об этом, словно Бун совершил убийство, – заметил Мера. – А то была честная дуэль.
– Как мне кажется, – ответил Сказитель, – всякие дуэлянты – убийцы, которые пришли к соглашению по очереди попытаться убить друг друга.
– Но не в случае, когда один из них – старый поселенец, одетый в звериные шкуры, а другой – лживый вор-горожанин, – вспыхнул Мера.
– Мне бы не хотелось, чтобы губернатором Воббской долины стал какой-нибудь тип вроде Аарона Бурра, – сказал Дэвид. – Или вроде того Билла Гаррисона, что правит сейчас в Карфаген-сити. Я уж лучше проголосую за Армора.
– А я лучше проголосую за тебя, – произнес Сказитель.
Хмыкнув, Дэвид продолжил опутывать веревками стволы молодых деревьев, связывая их вместе. Сказитель занимался тем же, только с другой стороны. Добравшись до середины, Сказитель взял в руки оба конца веревки, собираясь завязать их узлом.
– Погоди, – вдруг остановил его Мера. – Я позову Эла-младшего.
И затрусил по склону к каменоломням.
Сказитель бросил веревку на землю.
– Элвин-младший и узлы вяжет? Я думал, что взрослые парни вроде вас затянут куда крепче.
– У него дар, – усмехнулся Дэвид.
– По-моему, у каждого из вас имеется какой-то дар.
– Есть такое дело.
– Вот Дэвид, к примеру, умеет обращаться с дамами, – сказал Кальм.
– А Кальм танцует, как никто другой. И на скрипке играет – музыкант позавидует, – промолвил Дэвид. – Правда, не всегда в такт попадает, но смычок так и ходит.
– У Меры верный глаз, – продолжал Кальм. – Он видит, как никто в здешних краях.
– Дарами мы не обделены, – подтвердил Дэвид. – Близнецы чувствуют, где произойдет какая-нибудь беда, и все время оказываются поблизости.
– А папа – тот умеет сращивать вещи. Работой по дереву, когда нужно какую мебель для дома сделать, занимается только он.
– У женщин – свои умения.
– Но Эл-младший один такой, – сказал Кальм.
Дэвид мрачно кивнул.
– Дело в том, Сказитель, что он, такое впечатление, даже не ведает о своих способностях. Ну, я хочу сказать, он всегда словно удивляется, когда у него что-нибудь выходит гладко и ладно. Он очень гордится, когда мы поручаем ему какую-нибудь работу. И я никогда не видел, чтобы он насмехался над людьми, видя, что они по сравнению с ним ничего не умеют.
– Он хороший мальчик, – сказал Кальм.
– Правда, немного неуклюжий, – добавил Дэвид.