Парадоксы изобилия
Ускоренный сельскохозяйственный прогресс – лучшая система защиты от голода и бедности, потому что в большинстве развивающихся стран более 70 % населения зависят от сельского хозяйства – это их основное средство к существованию.
Возрождение Азии
Чтобы оценить влияние «зеленой революции», нужно оценить развитие мировой экономики. Глобальная картина такова, что большую часть истории человечества основная масса людей жила в бедности. До 1700 г. средний доход на душу населения был низким, примерно постоянным во времени и очень мало разнящимся между странами. Конечно, в каждой стране были сказочно богатые люди. Но средний доход был удивительно стабильным – по некоторым данным, он составлял 500 долларов в год (в долларах 1990 г.) для большей части населения мира в течение последних двух тысячелетий. Однако сегодня существуют большие различия между странами. Британия была первой, кто испытал стремительный рост дохода, когда в XVIII в. начался процесс индустриализации. Вскоре за Британией последовали другие европейские страны и европейские «ответвления» (США, Канада, Австралия и Новая Зеландия). К 1900 г. их средний доход на душу населения был в десять раз выше, чем в Азии или Африке. Некоторые страны сейчас богаты, другие – бедны, потому что индустриализация произошла в первую очередь в богатых странах; бедные страны – это те, в которых она случилась намного позже или не случилась вообще. Так почему индустриализация начинается в разное время и действует по-разному? Это один из самых фундаментальных вопросов в экономическом развитии.
Ответ во многом связан с производительностью в сельском хозяйстве. Бедные страны не могут начать экономическое развитие, пока не смогут удовлетворить главные потребности. Они оказываются в ловушке того, что экономисты назвали «состояние высокой утечки продовольствия», в котором большинство населения зависит от неэффективности сельскохозяйственного производства. Обычно, когда деятельность неэффективна, люди переключаются на другие вещи. Но сельское хозяйство – особый случай: еда жизненно важна, поэтому у людей нет другого выбора, кроме как заниматься сельским хозяйством, даже когда производительность низкая. Это значит, что для поддержания производства в сельском хозяйстве нужно вкладывать больше ресурсов. Это иногда называют «продовольственной проблемой». Чтобы вырваться из этой ловушки, страны должны повышать производительность сельскохозяйственного производства, так чтобы запасы продовольствия росли быстрее, чем население. Тогда это позволит некоторым людям перейти на более дорогостоящую промышленную деятельность, не беспокоясь о том, откуда приходит их еда. Доля населения, занятого в сельском хозяйстве, сокращается по мере того, как растет производительность в сельском хозяйстве и делает свое дело индустриализация. Именно это мы наблюдаем в Британии XVIII в., когда была проведена серия усовершенствований, позволивших освободить людей от работы на земле и пустить корни в промышленности. Промышленные товары могут обмениваться на импортное продовольствие, что еще больше ускоряет переход от сельского хозяйства к промышленности. Чтобы это произошло, необходима правильная инфраструктура и рыночные условия. Но процесс роста производительности в сельском хозяйстве необходимо запустить; ни одна страна не способна к индустриализации без этого. (Два исключения – Сингапур и Гонконг, города-государства, в которых не было значительного сельскохозяйственного сектора вообще.)
Еще одной примечательной особенностью мировой экономической истории является то, что в течение большей части истории человечества Азия была самым богатым регионом на земле. Подсчитали, что в I в. н. э. на долю Азии приходилось 75 % мирового дохода. Это не потому, что люди в Азии были индивидуально богаче – средний доход на душу населения был удивительно равномерен во всех частях мира. Просто в Азии было больше людей, чем в других регионах, – в значительной степени потому, что производство риса обеспечивало более высокую плотность населения. Но доля Азии в мировом хозяйстве начала снижаться с ростом западноевропейской экономики во II тысячелетии. К 1700 г. на Европу приходилось более 20 % мирового производства, а доля Азии упала и уже составляла менее 60 %. Переломным стал конец XIX в., когда индустриальные европейские страны стали более богатыми и держали под колониальным контролем большую часть Азии. В 1870 г. доля Европы в мировом производстве возросла до 35 %, а доля Азии снизилась примерно до того же уровня. Быстрая индустриализация Соединенных Штатов привела к тому, что к 1950 г. на долю США и Западной Европы приходилось около 25 % мирового производства, а доля Азии (включая Японию) снизилась до 15 %.
Но в последней четверти XX в. случилось нечто примечательное, и игральные столы были перевернуты. Быстрый рост производства в некоторых азиатских странах поднял долю региона в мировом производстве до 30 %, дав опередить Западную Европу и США. Производство на душу населения более чем удвоилось в период с 1978 по 2000 г. в Индии и почти в пять раз увеличилось в Китае. Азия сейчас – это дом быстрорастущих экономик мира. Она вернула себе историческое положение самого богатого региона, определяемое долей мирового дохода. Его быстрый рост в последние несколько лет иногда называют экономическим чудом Азии, которое позволило довольно быстро (быстрее, чем когда-либо в истории) поднять регион и вывести сотни миллионов людей из бедности. Многие наблюдатели ожидают, что экономика Китая превзойдет экономику США к 2035 г., что сделает его ведущей экономической силой. Так же как XX в. стал веком господства США, XXI в. станет, судя по всему, веком Азии, в котором доминирует Китай. Но, возможно, это просто возврат к древнему статус-кво, когда силы Азии были истрачены в столетия колонизации.
Для возрождения Азии было много причин, но оно не стало бы возможным без резкого увеличения производительности в сельском хозяйстве, обеспеченного «зеленой революцией». С 1970 по 1995 г. зерновое производство в Азии удвоилось, количество калорий, приходящихся на человека, увеличилось на 30 %, а цены на пшеницу и рис упали. Непосредственное влияние сельскохозяйственного прогресса заключается в сокращении бедности по той простой причине, что бедные чаще всего работают в сельском хозяйстве, а продукты питания составляют большую часть расходов домохозяйств. Конечно же, доля населения Азии, живущего в бедности, сократилась примерно с 50 % в 1975 г. до 25 % в 1995-м. Абсолютное число азиатов, живущих в бедности, также сократилось с 1,15 млрд в 1975 г. до 825 млн в 1995-м, хотя население увеличилось на 60 %. Сельскохозяйственный прогресс также позволил Азии встать на путь экономического развития и индустриализации.
Однако росту производительности сельскохозяйственного производства и переходу к индустриализации должен был предшествовать ряд других мер. У фермеров должны были быть стимулы для увеличения производства; должна была быть инфраструктура для транспортировки семян и химикатов на фермы и продуктов питания с полей на рынок; должен был быть адекватный доступ к кредитам, позволяющим фермерам покупать семена, удобрения, тракторы и т. д. Сельскохозяйственный прогресс может вызвать внезапный экономический рост, но как быстро это произойдет, зависит в основном от несельскохозяйственных реформ, которые вводятся одновременно. Рассмотрим примеры Китая и Индии.
После провала «большого скачка» реформаторы в китайском правительстве вернулись к традиционному подходу увеличения сельскохозяйственной продукции и в 1963–1965 гг. купили в Великобритании и Нидерландах пять средних по величине заводов по производству азотных удобрений. Как только они были запущены, заводы стали поставлять 25 % всего производимого в Китае азота. Но «культурная революция», начавшаяся в 1966 г., привела к тому, что к 1972 г. производство продовольствия на душу населения оставалось ниже, чем в 1950-х гг., в то время как численность населения росла, а это значит, что количество доступных сельскохозяйственных земель на человека быстро сокращалось. Единственным вариантом было повышение урожайности. В 1972 г., когда открылась торговля между США и Китаем, страну посетил президент США Ричард Никсон. Первой сделкой между странами был заказ на покупку 13 крупнейших и самых современных американских заводов по производству удобрений – самая большая в своем роде покупка в истории Китая. В результате за несколько лет Китай обогнал Соединенные Штаты и стал мировым лидером в потреблении азотных удобрений, а затем и крупнейшим его производителем. Так же быстро Китай принял новые высокопродуктивные карликовые сорта пшеницы и риса.
Но кроме этого необходимы были политические реформы. После смерти Мао в 1976 г. реформаторы во главе с Дэн Сяопином пришли к выводу, что сельское хозяйство было именно тем узким местом, которое препятствовало дальнейшему экономическому прогрессу. Они ввели двухуровневую систему, в соответствии с которой домохозяйствам были выделены земельные участки, и они сами могли решать, что на них культивировать. При этом на продукцию фермеров была введена государственная квота, равная примерно 15–20 %; все остальное они могли продать на рынке. Таким образом, фермеры получили стимулы для увеличения производства, да и сами реформы оказались очень успешными в тех областях Китая, где они были введены впервые. Вскоре реформы распространились по всей стране. Постепенно обязательные квоты на сдачу зерна государству были отменены, а такой подход к увеличению производства был принят в качестве модели для остальной китайской экономики, предполагавшей свободное предпринимательство наряду с государственным сектором. Поскольку сельское хозяйство стало более продуктивным, сельские рабочие смогли перебираться в другие районы. Они теперь могли работать в обрабатывающих отраслях и постепенно переходить в другие отрасли и сферу услуг. К середине 1990-х гг. сельские предприятия типа «город–село», которых почти не было в 1978 г., составляли 25 % китайской экономики. И теперь уже эти фирмы начали оказывать давление на менее конкурентоспособные государственные городские компании. Это в свою очередь побудило провести более широкие экономические преобразования, направленные на дальнейший экономический рост. В частности, были созданы особые экономические зоны для производственной деятельности, организовано привлечение иностранных инвестиций и т. д. Результатом стало удивительно быстрое сокращение бедности – с 33 % населения в 1978 г. до 3 % в 2001-м.
Индия медленнее вводила политические реформы, необходимые для повышения производительности сельскохозяйственного производства. Ее главной заботой была самодостаточность сельского хозяйства, и поэтому сельскохозяйственный сектор жестко регулировался и контролировался правительством. Это касалось контроля цен, ограничения перемещения сельскохозяйственных товаров внутри страны, барьеров, препятствовавших внешней торговле. С принятием технологии «зеленой революции» и инвестированием в ирригационную инфраструктуру, расширением сельскохозяйственного производства рост доходов фермеров и занятость в несельскохозяйственном секторе ускорились. Падение цен на продукты принесло пользу бедным в более широком смысле. К примеру, процент сельского населения снизился с 64 % в 1967 г. до 34 % в 1986 г. Урожай пшеницы составил 47 млн тонн, из которых половина была зарезервирована. В результате в следующем году, когда муссон не пришел и началась самая сильная за сто лет засуха, Индия смогла прокормить себя без человеческих жертв и без помощи извне.
Это была четкая демонстрация того, что Индия достигла своей цели – быть самодостаточной страной в производстве продовольствия. Либерализация производственного сектора началась в 1991 г., и тогда же Индия вступила в период быстрого роста. Доля бедного населения сократилась с 55 % в 1973 до 26 % в 2000 г. Некоторые прогнозисты ожидают, что к 2035 г. Индия станет третьей экономикой мира после Китая и США. Но Индия была менее успешной, чем Китай, в создании сельских рабочих мест вне сельского хозяйства, что считается сильным фактором в развитии страны и позволяет бедным участвовать в более широкой экономической деятельности. Производство продовольствия, его распределение и розничная торговля были по-прежнему строго регламентированы. Доля населения, занятого в сельском хозяйстве, оставалась высокой. «Зеленая революция» подготовила почву для быстрого развития Индии, но дальнейшие реформы назревали.
Призрак Мальтуса
Вторым долгосрочным следствием «зеленой революции» стало влияние на глобальную демографию – размер и структуру населения. Еще раз имеет смысл сделать исторический шаг назад. В 3000 г. до н. э., когда появились первые цивилизации, население мира составляло всего 10 млн человек или около того. Это примерно население Лондона сегодня. К 500 г. до н. э., когда Греция вступила в свой золотой век, население мира увеличилось до 100 млн. И лишь в 1825 г., примерно через 10 тыс. лет после принятия земледелия, население мира впервые достигло миллиарда человек. Потребовалось еще одно столетие, чтобы в 1925 г. оно дотянулось до 2 млрд, и всего 35 лет, чтобы в 1960 г. на планете насчитывалось 3 млрд человек. Быстрый рост населения сравнивали в то время со взрывом и предсказывали страшные последствия – голод. Но «зеленая революция» сделала свое дело – она позволила расширить поставки продовольствия, в результате чего население продолжало расти, достигнув 4 млрд человек в 1975-м, 5 млрд – в 1986-м и 6 млрд – в 1999 г. Пятый миллиард был добавлен всего за 11 лет, шестой – еще за 13. Ожидалось, что население достигнет 7 млрд в 2012 г. – это через 13 лет, согласно Бюро переписей Соединенных Штатов. Но оглядываясь назад, становится ясно, что темпы роста населения начали замедляться.
Влияет ли рост населения на производство продуктов питания или наоборот? Демографы утверждают, что эти два фактора влияют друг на друга. Растущее население создает стимулы для поиска новых путей увеличения поставок продовольствия. В то же время большая доступность пищи способствует значительному улучшению здоровья женщин и детей и, следовательно, появлению больших шансов их выживания. Так что здесь нет простого ответа. Но история свидетельствует о том, что большая доступность продовольствия позволяет стране проводить индустриализацию и что за этим следует демографический бум. Но по мере того как люди становятся богаче, наблюдается падение темпов роста населения. Это явление называется «демографическим переходом».
В доиндустриальном обществе был смысл иметь как можно больше детей, поскольку многие из них не выживали из-за болезней и недоедания. Но когда выжившие дети становятся достаточно взрослыми, чтобы работать в поле, они могут производить больше продуктов питания, чем их потребляют. Поэтому в целом домохозяйство выигрывает, так как наличие рабочей силы – это основное ограничение в сельскохозяйственном производстве. Возможность иметь много детей также обеспечивает безопасность в старости. В таких доиндустриальных обществах рождаемость и смертность были очень высоки, в то время как население росло медленно. Такова была ситуация на протяжении большей части истории человека. Появление новых методов ведения сельского хозяйства, новых сельскохозяйственных культур и инструментов, позволяющих повысить производительность труда, переводит общество во вторую фазу развития, в которой население быстро растет. Это то, что произошло в Западной Европе начиная с VIII в., после ввоза кукурузы и картофеля из Нового Света и распространения новых фермерских технологий. На этом этапе уровень рождаемости оставался высоким, но смертность падала, что приводило к демографическому буму. В то же время высокая производительность труда в сельском хозяйстве означает, что в нем задействуется меньшая доля населения. Таким образом, открывается путь к урбанизации и индустриализации.
Это в свою очередь заставляет людей пересмотреть свое отношение к детям: богатство, похоже, становится мощным противозачаточным средством. Снижение младенческой смертности приводит к тому, что родителям-сельчанам нет надобности в большом количестве детей для работы на полях или в присмотре за ними в старости. В городских районах родители вообще могут считать, что целесообразнее иметь меньше детей, так как стоимость жилья, одежды и обучения значительно повысилась. Иногда это характеризуется как переход от идеи «количества» детей к идее «качества». На рождаемости сказывается также тот факт, что грамотность женщин повышается и они начинают активно работать, не спешат выходить замуж, меняют отношение к деторождению. Кроме того, в промышленно развитых странах правительства обычно вводят реформы, связанные с запрещением детского труда и введением обязательного образования, а это значит, что дети используют ресурсы родителей, пока не достигнут рабочего возраста. В результате рождаемость падает, а население стабилизируется. Эта закономерность хорошо видна в западных странах, которые были первыми, кто начал индустриализацию. В некоторых странах Европы показатель рождаемости (среднее число рождений на одну женщину) теперь упал ниже коэффициента замещения. Тем временем большинство развивающихся стран находится в наше время на пике «демографического перехода».
Конечно, реальность сложнее, чем предлагает эта простая модель, так как на демографию влияют и другие факторы, такие как последствия миграции, ВИЧ / СПИД в Африке, политика рождения одного ребенка в Китае, принятая в 1980 г. К тому же порожденный «зеленой революцией» демографический бум ослабевает и весь мир в целом входит в «демографический переход». Согласно прогнозам, опубликованным ООН в 2007 г., ожидается, что к 2025 г. численность населения в мире достигнет 8 млрд человек, к 2075 г. – 9,2 млрд, а затем начнет уменьшаться.
Исследования, проведенные в деревне Манупур в индийском Пенджабе, иллюстрируют, как «демографический переход» проявляет себя на деле. В 1970 г. все жители деревни говорили, что хотят столько сыновей, сколько возможно. Но когда исследователи вернулись в деревню в 1982 г. после введения культуры «зеленой революции», меньше 20 % мужчин сказали, что хотят трех или более сыновей и, как оказалось, широко используют противозачаточные средства. «Эти быстрые изменения в семейных предпочтениях и практика контрацепции являются признаками того, что «демографический переход» будет продолжаться, а может, и ускорится. Сельская же местность переживает «зеленую революцию», – заключили исследователи. По аналогии, в 1981 г. у бангладешских женщин было в среднем семь детей. После широкого внедрения в стране технологий «зеленой революции» в 1980-х гг. и быстрого расширения текстильной промышленности в 1990-х гг. этот показатель снизился в среднем до двух или трех детей.
Мир, вероятно, столкнется с новыми проблемами по мере сокращения населения. Самая меньшая из них –сложность ухода за немощным и стареющим населением, что уже сейчас вызывает озабоченность в развитых странах, где уровень рождаемости упал. Но, возможно, самый пик этого процесса человечество проходит уже сегодня. И как только население начнет сокращаться, беспокойство о его росте на фоне опережающих поставок продовольствия может показаться старомодным. Поток книг и популярных исследований, несомненно, предупредит об опасности грядущего демографического взрыва. И призрак Мальтуса, наконец, будет похоронен.
«Зеленая революция» и ее проблемы
Новые технологии часто имеют непредвиденные последствия, и технологии «зеленой революции» не являются исключением. Высокопродуктивные сорта семян, требующие искусственных удобрений, других сельскохозяйственных химикатов и большое количество воды, вызвали экологические проблемы во многих частях света. Азотные отходы с сельскохозяйственных земель создали «мертвые зоны» в некоторых прибрежных районах. Рост в результате этого водорослей и сорняков, а также сокращение кислорода в воде повлияло на популяции рыб и моллюсков. В некоторых случаях высокопродуктивные сорта оказались менее устойчивыми к вредителям и болезням, чем традиционные. Вследствие этого потребовалось более широкое использование пестицидов, чрезмерное применение которых может загрязнить почву и нанести вред насекомым и диким животным, что приведет к сокращению биоразнообразия. Пестициды могут также вызвать проблемы со здоровьем у работников ферм. По данным Всемирной организации здравоохранения пестициды вызывают около миллиона случаев острого непреднамеренного отравления в год, а также становятся причиной двух миллионов попыток самоубийств, приводящих к смерти около 220 тыс. человек в год. (Доступность пестицидов сделала отравление ими наиболее широко распространенным способом самоубийства в развивающихся странах.) Также беспокоит истощение запасов воды. В Пенджабе, колыбели «зеленой революции» в Индии, между 1993 и 2003 гг. бурение миллионов скважин вызвало падение уровня грунтовых вод более чем на 15 футов. В результате у многих фермеров сейчас наблюдается нехватка воды для полива сельскохозяйственных культур.
Однако можно многое сделать для смягчения этих проблем. Более экономное и точное внесение удобрений может снизить их расходы без влияния на урожайность. Правда, в некоторых развитых странах интенсивность внесения удобрений снижается в последнее время. В Соединенных Штатах урожайность кукурузы увеличилась с 42 килограммов на килограмм удобрений в 1980 г. до 57 килограммов в 2000-м. Подобные улучшения урожайности пшеницы были достигнуты в Великобритании и риса в Японии. Но во многих развивающихся странах удобрения в значительной степени дотируются правительствами, что препятствует их более эффективному применению. Гораздо больше можно сделать и для уменьшения ненужного использования пестицидов и минимизации вредных побочных эффектов. Во время развертывания «зеленой революции» фермерам настойчиво объясняли, что использование пестицидов было необходимым компонентом «современного» сельского хозяйства, что привело к их чрезмерному использованию. Некоторым фермерам было рекомендовано применять пестициды в соответствии с календарем, независимо от того, нужно это или нет. Использование пестицидов в настоящее время не увеличивается, так как одновременно с ним внедряются современные биологические методы борьбы с вредителями. Гибридный подход, называемый «комплексной борьбой с вредителями», может сократить внесение пестицидов на 50 % для овощных культур. В некоторых случаях это может вообще устранить необходимость в пестицидах при выращивании риса. Точно так же есть много возможностей для более эффективного использования воды.
Больше внимания теперь уделяется управлению водными ресурсами, например организации систем сбора и хранения дождевой воды, внедрению водосберегающих ирригационных систем, таких как капельное орошение, способствующее уменьшению количества отходов азота. Очевидно, определенные права на воду могут быть проданы фермерам, что также будет стимулировать более разумное использование воды, побуждая фермеров сосредоточиться на наиболее подходящих культурах. Кажется странным интенсивное выращивание таких культур, как картофель в Израиле, апельсины в Египте, хлопок в Австралии или рис в Калифорнии, когда все эти культуры могут быть выращены дешевле и эффективнее в других местах. А в Пенджабе, например, обеспечение фермеров бесплатной электроэнергией, а также выдача субсидий на выращивание риса, водоемкой культуры, позволяют им оставлять водяные насосы в рабочем состоянии постоянно. В последние годы растут опасения нехватки воды для сельского хозяйства (ее даже называют «нефтью XXI в.»), что побудило правительства уделять больше внимания разработке разумной водной политики.
Однако экологические проблемы, связанные с высокодоходным сельским хозяйством, должны быть сопоставлены с возможным ущербом для экосистем при росте сельскохозяйственного производства по традиционной схеме, предполагающей увеличение выделяемых земель. Высокоурожайные сорта ведь требуют лишь незначительного увеличения обрабатываемых площадей. Например, производство зерновых в Азии удвоилось с 1970 по 1995 г., хотя общая площадь, занятая зерновыми культурами, увеличилась всего на 4 %. Во всем мире данные еще более поразительны. Американский ученый-селекционер Норман Борлоуг отметил, что мировой объем производства зерновых культур утроился между 1950 и 2000 гг., но площадь, используемая для их выращивания, увеличилась только на 10 %. Он утверждает, что без технологий «зеленой революции» в мире было бы массовое голодание либо потребовалось бы огромное количество целинных земель.
Многие критики «зеленой революции» выступают за возвращение к традиционным (или органическим) сельскохозяйственным методам без использования химических удобрений и пестицидов. Это уменьшило бы как прямое влияние сельского хозяйства (в виде азота и пестицидов) на окружающую среду, так и косвенное (так как производство химических удобрений – это энергоемкий процесс, потребляющий природный газ и приводящий к изменению климата). Но сельское хозяйство без использования химических веществ и удобрений дает более низкую урожайность, и потому требуется больше земли, чтобы обеспечить такое же количество продукции. Исследования показали, что для органического производства пшеницы, кукурузы и картофеля потребуется в два или в три раза больше земли, чем в обычном производстве. По данным эксперта по азотному циклу Вацлава Смила из университета Манитобы, глобальное сельское хозяйство в 1900 г. на площади около 850 млн гектаров (2,1 млрд акров), почти не используя химические удобрения, поддерживало около 1,6 млрд человек. Фермерство без удобрений, то есть с использованием органических методов производства, на сегодняшних 1500 млн га (3,7 млрд акров) земли способно будет содержать на вегетарианской диете только 3,2 млрд человек, или половину современного населения мира.
Тем не менее применение удобрений в развитых странах может быть сокращено, так как, несмотря на снижение урожайности, достаточное количество продуктов может быть получено при традиционных методах производства. Это потому, что богатые страны производят больше еды, чем им нужно, – отчасти потому, что выплачивают субсидии фермерам за перепроизводство. Избыток еды ведет к потреблению излишнего количества белка (приводящему к росту уровня ожирения) и большим экспортным излишкам. Так что есть возможность некоторые производства продуктов питания переключить на менее химически интенсивные – органические методы ведения сельского хозяйства. Ситуация в развивающихся странах, однако, совсем другая. В богатых странах поставки только химических удобрений дают около 45 % азота, используемого на полях. В бедных же странах химия составляет 80 %. Этим, собственно, объясняется разница между неадекватным и адекватным питанием, а также нехватка белка во многих развивающихся странах.
В Китае к концу 1990-х гг. 75 % всего азота, вносимого в почву, шло через химические удобрения, что составляло 90 % потребляемого китайцами белка. Это значит, что две трети азота в китайской пище образуется в результате процесса Габера–Боша. Традиционные методы, такие как посадка азотфиксирующих бобовых или использование навоза животных, просто не могут обеспечить столько азота. Во многих других густонаселенных развивающихся странах объем производства продуктов питания с использованием химикатов превышает объем, который может быть произведен традиционными методами (без удобрений). Там, может быть, и есть возможность сократить количество удобрений при их более точном внесении, но сложно представить, как их можно полностью исключить, не уменьшая количество пищи на выходе.
Так что здесь нет простых ответов. Как обычное, так и органическое земледелие имеет экологические издержки и выгоды. В течение XX в. человечество стало зависимым от искусственного азота, и повернуть стрелки часов назад невозможно. Химически интенсивное сельское хозяйство имеет нежелательные экологические эффекты, поэтому, несомненно, необходимы большие усилия для их смягчения. Но последствия для человечества при отказе от «зеленой революции», безусловно, будут намного хуже.
Вторая «зеленая революция»?
После нескольких лет ценовой стабильности с января 2007 г. по апрель 2008-го цены на пшеницу удвоились, на рис – утроились, а на кукурузу и вовсе выросли на 50 %. Из-за этого впервые с начала 1970-х гг. продовольственные беспорядки случились в нескольких странах одновременно. На Гаити премьер-министр был вынужден уйти в отставку под давлением толп протестующих, скандирующих «Мы голодны!». В Камеруне погибло два десятка человек. Президент Египта мобилизовал армию и велел солдатам самим печь хлеб. На Филиппинах был принят закон, согласно которому за укрывательство риса карали пожизненным заключением. После нескольких лет, когда фермеры и специалисты по развитию сетовали на низкие цены на основные продукты питания, эпоха дешевых продуктов, казалось, подошла к концу. Во многом причины продовольственного кризиса таятся в последствиях «зеленой революции».
Одним из последствий этого стала потеря интереса к сельскому хозяйству правительств и агентств по оказанию помощи ряду стран. Согласно данным Всемирного банка, доля «официальной помощи развитию» сельского хозяйства сократилась с 18 % в 1979 г. до 3,5 % в 2004 г. Для этого было несколько причин. В какой-то момент показалось, что продовольственная проблема была решена. Затоваривание продовольствием в Северной Америке и Европе, низкие международные цены на основные продукты – все это стало результатом не только реализации технологий «зеленой революции», но и предоставления субсидий фермерам в развитом мире. Вследствие этого финансовые доноры потеряли интерес к финансированию сельскохозяйственных проектов в развивающихся странах. Убывающие инвестиции правительств в сельскохозяйственные исследования начиная с 1990-х гг. привели к замедлению роста урожайности.
Со своей стороны фермеры и группы экологов в развитых странах также убедили доноров сократить финансирование сельского хозяйства в развивающемся мире. Фермеры рассматривали эти страны как ценные экспортные рынки и не хотели, чтобы их правительства финансировали потенциальных конкурентов. А группы экологов педалировали проблему загрязнения, вызванного химически интенсивным сельским хозяйством, и, кроме того, пытались дискредитировать «зеленую революцию» в глазах многих доноров. В 1980-е гг., когда Норман Борлоуг начал кампанию по более широкому продвижению «зеленой революции» в Африку, где она имела небольшое влияние, он увидел, что отношение к этой теме поменялось. Экологические лоббистские группы убедили Всемирный банк и Фонд Форда, что продвижение химических удобрений в Африке было плохой идеей.
Появление китайского и индийского среднего класса, который мог позволить себе есть больше мяса и питание в западном стиле, вызвало повышенный спрос на зерновые культуры для использования их в качестве кормов для животных. Конечно, это тоже начало двигать цены вверх. Этому способствовало использование продовольственных культур в производстве биотоплива, хотя точно не известно, какое влияние это оказало на мировые цены. Другая причина – более высокие цены на нефть, подстегнувшие производственные и транспортные расходы и стоимость самих удобрений (поскольку цена на природный газ, из которого производится удобрение, привязана к цене нефти). Поэтому, несмотря на то что запасы продуктов продолжали увеличиваться, темпы их роста снизились (до 1–2 % в год с середины 1990-х гг.) и были не в состоянии идти в ногу с ростом спроса (около 2 % в год). Что характерно, в 2006 г. Индия снова начала импортировать пшеницу. Но при этом она, как и многие другие страны, запретила экспорт многих продуктов питания в интересах собственного населения. В результате сокращения количества продуктов питания, доступных на мировых рынках, еще больше увеличились международные цены на них.
Одним словом, продовольственный кризис вернул развитие сельского хозяйства в международную повестку дня после многих лет пренебрежения. Поэтому на краткосрочную перспективу было запланировано быстрое увеличение гуманитарной продовольственной помощи нуждающимся странам и пересмотр политики продвижения биотоплива из пищевых культур. Но в среднесрочной перспективе доставка в больших количествах продуктов из богатых стран в бедные делает ситуацию еще хуже, потому что это подрывает рынок для местных производителей. Что касается долгосрочного ответа на кризис, то здесь было решено предпринять новые усилия по увеличению сельскохозяйственного производства в развивающемся мире, уделяя особое внимание исследованиям в области развития сельского хозяйства; вывести новые сорта семян; продолжить инвестиции в сельскую инфраструктуру, необходимые для поддержки фермеров; расширить доступ к кредитам; ввести новые схемы страхования урожая и т. д. Все это выглядит довольно знакомо, потому что, по сути, это призыв ко второй «зеленой революции».
Конечно, в такой ситуации неизбежно возрождаются споры о плюсах и минусах «зеленой революции». Некоторые ее сторонники подчеркивают потенциал генетически модифицированных семян, находящихся в стадии разработки и способных производить собственные пестициды или более эффективно использовать воду и удобрения. Между тем сторонники органического земледелия рассматривают продовольственный кризис как идеальную возможность содействовать более широкому использованию органических методов производства сельскохозяйственных продуктов, особенно в Африке, где урожайность низкая. В большей части Африки повышение урожайности даже до уровня «эпохи до удобрений» в других странах было бы ценным достижением.
Очевидно, при любой новой «зеленой революции» необходимо учитывать полученные уроки. Есть много новых методов улучшения урожайности при минимизации экологических проблем, в том числе низкотехнологичные, такие как точечное закладывание гранул удобрений для максимального сокращения отходов или использование особых жуков и пауков, держащих вредителей в страхе. Семена можно напрямую покрывать фунгицидами или пестицидами, чтобы снизить необходимость в распылении химикатов. И особенно многообещающий подход к проблеме – освоение «консервативного сельского хозяйства», когда используется набор разработанных в 1970-е гг. методов, минимизирующих пахоту почвы или даже исключающих ее полностью.
Фермеры, практикующие природоохранное сельское хозяйство, оставляют растительные остатки на полях после сбора урожая, а не сжигают их. Затем для защиты почвы высаживают покровные культуры. (Посадка бобовых в качестве покровных культур помогает увеличить содержание азота в почве.) Любые сорняки либо убивают с помощью гербицида, либо измельчают на поверхности с помощью специальной техники. Посадка основного урожая затем производится с помощью машин, которые помещают семена в углубления в почве ниже защитного слоя остатков. Все это помогает уменьшить эрозию почвы, поскольку покрытая непаханая почва с меньшей вероятностью будет вымыта или сдута. Вода при этом используется более эффективно, потому что способность почвы удерживать ее увеличивается, и меньше воды теряется в отходах или испарениях. Консервативное сельское хозяйство также способствует экономии топлива и снижению потребления энергии, так как в этом случае требуется примерно вдвое меньше проходов машин по полю. Кроме того, применяется меньше удобрений, потому что меньше азота теряется в окружающей среде, а это также уменьшает азотное загрязнение водных артерий. «Консервативное сельское хозяйство» наиболее широко распространено в Северной и Южной Америке, где оно было впервые разработано. Однако по-прежнему этот метод составляет лишь небольшую долю (около 6 %) обрабатываемых земель во всем мире. Поэтому есть большой потенциал для расширения его использования.
Возможно, новые генетически модифицированные семена станут пригодными для более эффективного поглощения азота и использования воды. Предполагается, что новые семена смогут расти в очень соленых для традиционных сортов почвах. Разработка таких семян займет еще несколько лет, и пока рано говорить об уровне их эффективности. Во всяком случае, будет преувеличением сказать, что генетическая модификация является «серебряной пулей», которая решит различные продовольственные проблемы в мире. Но было бы глупо полностью исключать ее использование. В то же время и органические методы могут более широко применяться, особенно когда дело доходит до биологической борьбы с вредителями и выращивания сельскохозяйственных культур в засушливых областях. Некоторые исследования показывают, что органические методы могут давать более высокую урожайность для некоторых культур на засушливых территориях.
Чтобы обеспечить достаточное снабжение продовольствием населения мира в условиях, когда изменение климата меняет давние модели сельского хозяйства, нужно собрать как можно больше инструментов, способных переоснастить отрасль. Для разных регионов будут уместны разные методы. В каких-то частях мира, возможно, разумно будет выращивать основные культуры с использованием химически интенсивных методов, а затем менять их на культуры, выращенные с использованием традиционных методов в других местах. Слишком упрощенно предполагать, что мир стоит перед выбором между органическим фундаментализмом, с одной стороны, и слепой верой в биотехнологию – с другой. Будущее производства продуктов питания и человечества, безусловно, лежит в широкой полосе между этими технологиями.