Еда как оружие
9Топливо войны
Любители говорят о тактике, а профессионалы говорят о логистике.
Судьба Европы и все дальнейшие расчеты – это только вопрос еды. Если только у меня был бы хлеб, война с русскими была бы детской прогулкой.
«Более безжалостное, чем меч»
Какое самое разрушительное и эффективное оружие в истории военного дела? Это не меч, не пулемет, не танк, не атомная бомба. Совсем другое оружие убило гораздо больше людей и решило многие конфликты. Это так очевидно, что легко упустить из виду: это еда или, точнее, контроль над поставками продовольствия. Сила пищи как оружия была признана с древних времен. «Голод уничтожает армии чаще, чем сражения, и голод – оружие более безжалостное, чем меч», – отмечал Вегетиус, римский военный писатель, живший в IV в. н. э. Он процитировал военную максиму, что «тот, кто не обеспечивает питание и другие предметы первой необходимости своей армии, будет побежден без боя».
На протяжении большей части человеческой истории еда была в прямом смысле топливом войны. В эру до огнестрельного оружия, когда армии состояли из солдат, несущих мечи, копья и щиты, еда поддерживала их на марше и давала им энергию, чтобы владеть оружием в бою. Пища, в том числе корм для животных, действовала как боеприпасы и топливо. Поэтому поддержание поставок продовольствия имело решающее значение для военного успеха. До появления механизированного транспорта именно схема поставок продовольствия и кормов часто накладывала значительные ограничения на то, где и когда можно сражаться и как быстро туда можно добраться. Хотя другие аспекты войны сильно изменились с древних времен до наполеоновской эпохи, ограничения, связанные с обеспечением питанием, сохранялись. Солдаты могли нести на своих спинах запасы на несколько дней; использование вьючных животных или повозок позволяло армии перевозить больше припасов и снаряжения, но тогда был необходим корм для животных. И опять скорость передвижения и мобильность армии страдали.
Это признал еще в IV в. до н. э. царь Македонии Филипп II, проведший ряд реформ, которые затем были продолжены его сыном Александром Македонским. Это позволило создать самую быструю, легкую и мобильную армию своего времени. Но численность семей, слуг и других компаньонов, обычно следовавших за войсками, иногда равнялась численности солдат. Чтобы облегчить передвижение армии, был максимально сокращен медленно тянущийся за войсками огромный обоз. Кроме того, солдаты теперь должны были нести на себе, а не на вьючных животных много их собственного снаряжения. С меньшим количеством животных не было необходимости тащить за собой лишний корм. Благодаря этим изменениям армия сразу стала более подвижной, особенно при передвижении в трудных горных районах. Все это, как писали греческие историки, давало армии Александра явное преимущество, позволяя ему наносить быстрые как молнии удары, вселявшие страх в его врагов. Сатибарзанес, персидский сатрап, «узнав о приближении Александра, был поражен быстротой его передвижения и сбежал с несколькими арианскими конными солдатами». Персидское горное племя было «поражено быстротой Александра и бежало, как только он приблизился». И Бесс, коварный персидский царь, был «очень напуган скоростью Александра». Владение новой технологией снабжения своей армии, тем, что сейчас известно как логистика, позволило Александру провести одну из самых длинных и самых успешных военных кампаний в истории, покорив огромные территории от Греции до Гималаев.
Армии в древности редко носили с собой все свои запасы продовольствия, и Александр не стал исключением. Еда и корм забирались у местного населения. Такое добывание пищи могло быть эффективным способом прокормления армии, но его недостатком было то, что, если солдаты переставали двигаться, местные ресурсы быстро истощались. Изначально в распоряжении армии было много еды, но каждый следующий день приходилось идти все дальше и дальше, чтобы достичь районов, которые еще не были «раздеты». Эмпирическое правило Александра, действовавшее веками, заключалось в том, что армия могла добывать корм только в радиусе, не превышающем четырех дней пути от лагеря, потому что вьючное животное съедает свой собственный груз за восемь дней. Животному, которое идет четыре дня через бесплодную страну к месту, где можно найти еду, нужно нести прокорм на четыре дня пути в один конец. Затем его можно загрузить пищей на восемь дней, но половину запаса оно съест на обратном пути. Вторая половина еды остается на четыре дня – другими словами, все продолжается с того, с чего началось. Поэтому время пребывания армии на одном месте зависело от богатства страны, в которой она находилась. В свою очередь богатство зависело от плотности населения (чем больше людей, тем, как правило, больше еды, которую можно выделить воинам) и от времени года (много еды доступно только после сбора урожая, и очень мало – перед ним). Александр и другие полководцы должны были принимать во внимание эти факторы при выборе маршрутов и сроков походов.
Лучше всего было доставлять грузы в армию на кораблях. В давние времена это был единственный способ быстро перевезти большое количество продовольствия. Вьючные животные или телеги могли тогда везти груз лишь последние несколько миль – от порта до внутренних баз. Это заставляло армии действовать не очень далеко от берегов рек и морей. После того как Александр завоевал земли вокруг Средиземного моря, он мог рассчитывать на свой флот для доставки товаров, но при условии, что его солдаты будут охранять порты вдоль побережья. Перемещаясь из порта в порт, они несли запасы на несколько дней и пополняли их, когда это было возможно. Через столетие после смерти Александра римляне использовали его логистическое мастерство и пошли дальше. Они создали сеть дорог и складов снабжения по всей их территории, гарантируя таким образом быструю и в требуемом количестве доставку всего, что было необходимо. Но поскольку их склады пополнялись кораблями, римские армии могли действовать на расстоянии не более 75 миль от берега моря или большой реки. Это объясняет, почему Рим завоевал земли вокруг Средиземного моря и почему северные границы его территории ограничивались реками. В то же время система складов постоянного снабжения давала возможность большим силам двигаться через римскую территорию быстро, не беспокоясь о еде или корме. Римская армия также ввела правила управления процессом поиска пищи во время военных кампаний.
На вражеской территории снабженческая деятельность в прилегающих районах служила двум целям: подпитывать армию и приводить к нищете местную общину. Еда в таких ситуациях была буквально оружием: мародеры и снабженцы быстро «раздевали» прилегающие области и вызывали у противника огромные трудности. К примеру, в Средневековье китайское военное руководство советовало: «Если вы займете склады и зернохранилища ваших врагов, захватите его накопленные ресурсы, чтобы непрерывно обеспечивать вашу армию, вы будете победителем». Иногда одной только угрозы захвата территории и размещения армии было достаточно. В случае с Александром местные чиновники часто сдавались ему прежде, чем он входил на их территорию, и соглашались предоставлять продовольствие для его армии в обмен на более мягкое обращение. Когда Александр продвигался по Персии, на такую сделку все местные правители сразу соглашались.
И наоборот, вывоз или уничтожение всех продуктов питания и кормов на пути наступающей армии (так называемая политика «выжженной земли») было прекрасным способом использовать еду в обороне. Один из самых ранних примеров – Вторая Пуническая война между Римом и Карфагеном, во время которой Ганнибал, карфагенский полководец, унижал римлян, рыская со своей армией вокруг Италии в течение нескольких лет. В попытке остановить его было издано воззвание, в котором говорилось, что «все население, проживающее в районах, через которые Ганнибал, вероятно, будет идти, обязано покинуть свои хозяйства, сжечь свои дома и уничтожить продовольствие». Эта уловка тогда не удалась, но в других случаях этот способ был высокоэффективен. Еще одной оборонительной стратегией был отказ врагу в доступе к оборудованию для производства продовольствия. Чтобы задержать продвижение испанских войск в 1636 г., французские генералы получили указание «отправить перед ними семь или восемь отрядов кавалерии вместе с рабочими, чтобы сломать все печи и мельницы в этом районе». Без печей и мельниц конфискованное зерно не может быть превращено в хлеб, и солдатам пришлось бы разбить лагерь на пару дней, чтобы установить портативные печи.
Во время войн подобные хитрости практиковались на протяжении большей части истории человечества, несмотря на появление новых технологий и огнестрельного оружия. Но со временем системы питания армии становились все более продуманными. В частности, войны в Европе XVIII в. становились все более формализованными, и армии меньше полагались на реквизицию и добычу пищи, на способ, который они считали старомодным и нецивилизованным. Все больше они рассчитывали на поставки продовольствия со складов и доставку его вагонами. Профессиональные солдаты предполагали, что их будут кормить и оплачивать их труд во время кампании; они не были готовы добывать пищу. Таким образом, необходимость наращивать поставки загодя свидетельствовала о том, что военные кампании должны планироваться заранее. С армиями, привязанными к их складам снабжения, удары «молнии» или длинные марши были исключены. Один историк сравнил войны этого периода с «состязаниями черепах».
Война за независимость в Северной Америке 1775–1783 гг. – это космос по сравнению с войнами прошлых лет. С точки зрения логистики именно эти технологии стали вновь со времен Александра Македонского и Ганнибала решающими. Теоретически британцы легко могли бы остановить восстание американских колонистов. Британия была величайшей военно-морской державой, управляющей огромной империей. На практике, однако, снабжение армии в десятки тысяч человек, действующих на расстоянии около 3 тыс. миль от родины, это сложнейшая задача. Тридцати пяти тысячам британских солдат требовалось 37 тонн продовольствия в день (фунт говядины плюс горох, хлеб и ром), а их 4 тыс. лошадей – еще 57 тонн.
Начнем с того, что британские командиры были уверены, что их опора на поставки продовольствия через Атлантику будет временной. Они надеялись, что американские лоялисты сплотятся вокруг своих и позволят армии черпать из страны еду и корм в своих районах. Но это оказалось нереальным как из-за численности армии, так и потому, что реквизиция продуктов питания оттолкнула сторонников, от чьей поддержки зависела британская стратегия. Войскам, привыкшим к более формальному стилю ведения войны в Европе, не хватало опыта в поисках пищи. Они оказались в ловушке возле портов (в зависимости от поставок по морю) и не могли двигаться далеко вглубь страны. Предпринятые попытки увеличить контролируемую площадь вызывали возмущение колонистов, которые отказывались от продолжения производства продуктов питания или уходили в партизанские отряды. Фуражным экспедициям, отправляемым за пределы линии британского контроля, для прикрытия требовались сотни солдат. Небольшая группа мятежников могла преследовать гораздо большую группу фуражиров и убивать людей, используя засады и прибегая к помощи снайперов. В таких стычках британцы теряли столько же людей, сколько в крупных сражениях.
Не желая рисковать внутри стран, где их движения в конечном счете определялись потребностями в поставках продовольствия, а не военной стратегией, британцы пришли к выводу, что им необходимо создать резерв продовольствия, по крайней мере, на шесть месяцев (а в идеале на год), прежде чем начинать крупное наступление. Это условие было выполнено только дважды в ходе восьмилетней войны. Отсутствие поставок не раз приводило к тому, что британцы не могли использовать свои преимущества, даже когда появлялась такая возможность. В результате они неоднократно давали своим противникам возможность перегруппироваться. Британцы не смогли нанести решающий удар в первые годы конфликта, а после того как другие европейские державы вступили в войну на стороне Америки, стало ясно, что Британия не может победить.
Американские войска также страдали от проблем со снабжением, но они имели преимущество на знакомой территории и могли привлекать рабочую силу к организации поставок по стране так, как британцы не могли. Джордж Вашингтон, вскоре ставший главнокомандующим американской армии, сказал: «Трудно поверить, что такая сила, как Великобритания, в течение восьми лет не смогла справиться с несравнимо меньшей армией, состоящей из мужчин, иногда полуголодных, в лохмотьях, которые воевали без оплаты и испытывали порой все виды бедствий, которые человеческая природа вообще способна выдержать». Британская неспособность обеспечить адекватные запасы продовольствия для своих войск была не единственной причиной их поражений и последующего освобождения Америки. Но это была самая важная. Логистические соображения сами по себе не определяют исход военных конфликтов, но если армия не накормлена должным образом, она не может хорошо биться на поле. Адекватная еда – это необходимое, хотя и недостаточное условие победы. «Чтобы достичь своих [целей], вы должны кормить», – сказал герцог Веллингтон.
«Армия марширует, пока полон желудок»
Ранним утром 5 октября 1795 г. перспективный молодой артиллерийский офицер по имени Наполеон Бонапарт был назначен ответственным за охрану Национального конвента. В 1792 г., после Французской революции, свергшей монархию, он стал консулом, но в стране все еще было много сочувствующих прежнему режиму. Армия из 35 тыс. роялистов подошла к дворцу Тюильри в Париже, где члены Национального конвента нашли убежище. Наполеон сразу послал офицера кавалерии привезти 40 пушек и их расчеты. На рассвете он разместил их на улицах вокруг дворца и приказал зарядить картечью. Его оборонительные силы составляли лишь один к шести, и в какой-то момент под ним была убита лошадь. Когда роялисты начали свою главную атаку, обороняющиеся войска сумели направить их в точку основного размещения орудий, перед церковью. Наполеон отдал приказ открыть огонь, и залп был разрушительно эффективен – он заставил выживших бежать. «Как обычно, я не получил ни царапины. Невозможно быть более удачливым», – писал Наполеон своему брату Жозефу. Это событие стало поворотным моментом в его карьере.
Через несколько дней генерал Поль Баррас, который и делегировал защиту правительства Наполеону, появился вместе с ним и другими офицерами перед членами Конвента, пожелавшими выразить им свою благодарность. Без предупреждения один из политиков поднялся на трибуну и вместо того чтобы поблагодарить Барраса, объявил, что героем часа фактически был генерал Бонапарт, который только что так ловко разместил свои пушки. Наполеон мгновенно стал знаменитостью. После этого всякий раз, когда он появлялся в обществе, ему аплодировали. Вскоре он был вознагражден постом командующего французскими войсками в Италии. В последующие месяцы Наполеон провел быструю и жестокую кампанию против австрийцев, установив французский контроль над большей частью Северной Италии. Он, несмотря на отсутствие формальных полномочий, даже продиктовал условия мира с австрийцами. Во Франции Наполеон стал национальным героем. Использовав свои успехи на поле битвы, он также завоевал политическое влияние в Париже и проложил своими победами путь к захвату власти в 1799 г. После его итальянской кампании один французский генерал даже назвал его «новым Александром Великим».
На самом деле это было довольно точное сравнение, потому что, как и Александр Македонский, Наполеон, в отличие от других генералов, предпочитал минималистический подход к логистике. Как указывал в 1770-х гг. французский генерал граф де Гибер, армии этого периода стали очень зависимы от громоздких систем снабжения и складов. Он посчитал, что солдаты должны быть более мобильны, а значит, передвигаться налегке и размещаться вне городов. Гибер также пришел к выводу, что полагаться на постоянные армии профессиональных солдат означало бы, что большинство граждан не будут обучены пользоваться оружием. Он также предсказал, что первая европейская нация, которая создаст «сильную гражданскую военную структуру», победит других. В любом случае, к его идеям прислушались наверху, но не из-за предполагаемой программы военных реформ. Просто Французская революция 1789 г. привела к краху старой системы и войнам, последовавшим за этими событиями.
Уверенность в том, что во время войны надо жить за счет окружающих территорий, возникла в свое время как необходимость, но французская армия вскоре превратила ее в организованную систему реквизиции продуктов питания, кормов и других материалов. Сам же Наполеон так объяснил ситуацию одному из его генералов: «Это зависит от командующих – получать корм с территорий, через которые они проходят». Наступающие части отправляли восемь или десять человек под командованием капрала или сержанта на день или на неделю. Эти фуражиры двигались впереди авангарда наступающей армии и реквизировали продукты у жителей близлежащих деревень и ферм, иногда платили за это золотом, но чаще выдавали квитанции, которые, как они говорили, можно будет представить для возмещения после окончания военных действий. (Выражение «ничего не стоит, как ассигнация» указывает на то, как редко это случалось на практике.) Затем фуражиры возвращались в свои части, чтобы раздать то, что они собрали. Как правило, из всего добытого они делали рагу или суп – так было гораздо меньше отходов. Этим отличалось организованное изъятие продуктов у населения от неорганизованных грабежей, как это было раньше. Французские солдаты быстро стали экспертами в поиске скрытых складов и баз и оценке того, сколько еды было доступно на заданной площади.«Жители прятали все под землей, в лесах и домах, – заметил один французский солдат. – После долгих поисков мы обнаруживали их укрытия. Под дулами наших ружей мы находили все».
Все это сделало французские армии чрезвычайно быстрыми; они нуждались лишь в 1/8 от количества повозок других армий того времени, и были способны проходить по 50 миль за день или два. Большая мобильность точно сочеталась с военной стратегией Наполеона, заложенной в принципе «распределяй для снабжения, концентрируй для наступления». Этот подход заключался в распределении снабженческих усилий по широкому фронту: каждый быстроходный корпус имел закрепленную за ним область, в которой можно было добыть корм, а затем быстро сосредоточить войска, чтобы внезапно напасть на противника. Результатом была потрясающая серия французских побед, принесших армии Наполеона репутацию абсолютного победителя.
Тем не менее Наполеон не покончил с традиционными системами снабжения в целом. При подготовке к походу у него были организованы большие склады в пределах дружественных территорий. Таким образом он обеспечил поставки продовольствия для его войск после пересечения границы. Солдаты несли припасы на несколько дней. Обычно это был хлеб или печенье. Его использовали при поиске питания или когда враг был рядом и французские силы были сосредоточены. Сам Наполеон заметил: «Кормление на марше становится неосуществимым, когда много войск сгруппированы в одной точке».
Лучший пример того, как все это работало, – кампания осень 1805 г., которая завершилась битвой при Аустерлице. Наполеон собрал большую армию на севере Франции с намерением вторгнуться в Великобританию, но вместо этого он оказался под угрозой со стороны союзников Великобритании – Австрии и России. Наполеон приказал войскам отправиться на восток через Францию. Глав городов на пути армии в течение двух-трех дней попросили предоставить провизию солдатам. Тем временем Наполеон заказал 500 тыс. бисквитов в городах, расположенных вдоль Рейна. Через месяц после этого 200 тыс. солдат Наполеона пересекли Рейн, и фронт растянулся более чем на 100 миль в поперечнике. Солдаты каждого корпуса знали, как обеспечить себя продовольствием за пределами страны, а именно «выдаивать» еду из местных жителей и выдавать квитанции стандартным французским способом. Записи показывают, сколько еды французы смогли извлечь даже в небольших городах. Немецкий город Хайльбронн с населением примерно 15 тыс. человек выдал 85 тыс. пайков хлеба, 11 тонн соли, 3600 бушелей сена, 6 тыс. мешков овса, 5 тыс. пинт вина, 800 бушелей соломы и 100 вагонов для перевозки того, что не было сразу потреблено. Город Холл (лишь 8 тыс. жителей) приготовил 60 тыс. хлебных пайков, 70 быков, 4 тыс. пинт вина и 100 тыс. бушелей сена и соломы. Помогло то, что французская кампания пришлась на время сбора урожая, и потому армия сделала больше запасов, чем в любое другое время года. Для подготовки и доставки материалов для такой большой армии, использующей только свои склады и телеги, в XVIII в. потребовались бы месяцы, и значит, ее продвижение задержалось бы.
Целью Наполеона было победить австрийскую армию в районе Дуная до прихода русских войск и укрепиться там. Он достиг этого знаменитым «ульмским маневром»: кавалерия атакует с запада, отвлекая австрийскую армию, в то время как основные французские силы быстро обходят противника, заставляя того сдаться. «Позаботившись» об австрийцах, Наполеон отправился в погоню за русской армией, то есть должен был пройти через лесную территорию страны, где было мало еды. Поэтому Наполеон снабдил своих солдат восьмидневным рационом из хлеба и галет, заранее собранных в областях вокруг Ульма. Это поддержало армию, пока она не достигла более богатых территорий на востоке, где она могла еще раз пополнить запасы; несколько австрийских складов также были захвачены. Взятая Вена, столица Австрии, была использована как центральный склад, обеспечивший продуктами питания и кормами: только за один день было реквизировано 33 тонны хлеба, 11 тонн мяса, 90 тонн овса, 125 тонн сена и 375 ведер вина. Армии дали три дня на восстановление, прежде чем направиться на север в погоню за русскими; теперь к ним присоединились оставшиеся австрийские войска. В итоге две армии заняли позиции возле города Аустерлиц – современный Славков (Чехия). Победа Наполеона в знаменитом Аустерлицком сражении считается теперь величайшей в его карьере. Наполеон продвинулся глубоко внутрь вражеской территории, унизив таким образом Австрийскую империю. Непревзойденная скорость и мобильность его армии, способность вырваться, когда это необходимо, из традиционных систем снабжения сыграли решающую роль в его триумфе. Как сказал сам Наполеон, «армия марширует, пока полон желудок».
Подкрепив его величайшую победу, еда привела и к величайшему поражению Наполеона. Это случилось в России в 1812 г. Когда он начал планировать кампанию в 1811 г., стало ясно, что в России его войска не смогут жить за счет местных ресурсов. Поэтому он приказал организовать большие склады снабжения в Пруссии и расширить французский военный обоз, добавив в него тысячи новых повозок. При этом он увеличил число тягловых лошадей (вместо четырех их стало шесть), что позволило повысить вместимость повозок на 50 % и таким образом сократить их количество. К марту 1812 г. в Данциге было собрано достаточно припасов, чтобы обеспечить провиантом 400 тыс. человек и 50 тыс. лошадей на семь недель. Также складировались боеприпасы вдоль польской границы. Наполеон надеялся провести быструю, решительную кампанию, разбив русскую армию вблизи границы. Он не ожидал, что его армии придется втянуться очень далеко в Россию, и они должны будут зависеть от удачи в добывании пищи.
Отступление Наполеона от Москвы
Армия Наполеона в 450 тыс. человек в конце концов пересекла границу России в июне 1812 г. с запасами на 24 дня. Запас на четыре дня был в пайках, а остальное в повозках. Проблемы начались практически сразу. Сильный дождь превратил местные дороги в грязные болота. Тяжелые повозки быстро увязли, лошади ломали ноги, а солдаты теряли ботинки. Пехота двигалась быстрее, некоторые подразделения прошли 70 миль за два дня и были отрезаны от своих обозов. Как только солдаты съели пайки, которые они несли с собой, им пришлось прибегнуть к поискам еды по дороге. Но в сельской местности было мало пищи, а в армии было много неопытных новобранцев, которые не были знакомы с эффективной французской системой ее поиска. Дисциплина хромала, и вместо тщательного распределения поставок между солдатами был неизбирательный грабеж. Деревни по маршруту скоро были выпотрошены. Но не было не только еды, но и в достаточном количестве травы для лошадей. Урожай, увы, еще не созрел. «Авангард жил довольно хорошо, но остальная часть армии умирала от голода», – вспоминал позже французский генерал.
Русские отступали по мере продвижения французов, отказавшись от своих позиций, и двигались к Москве. Наполеон ожидал, что более богатые территории вокруг Смоленска и Москвы смогут обеспечить его армию продовольствием, поэтому он спешил. Но русские очищали сельскую местность и уничтожали припасы по мере своего отступления. Французская армия начала распадаться, поскольку люди, ослабленные голодом, стали массово болеть. Российский генерал вспоминал: «Дороги были усыпаны трупами лошадей, больными и отставшими. Все французские пленные нами тщательно допрашивались на предмет обеспечения провиантом. Таким образом, было установлено, что уже в окрестностях Витебска лошади получали только траву, а солдаты вместо хлеба только муку, из которой они должны были готовить суп». В конце июля, всего через пять недель после начала кампании, французская армия потеряла 130 тыс. человек и 80 тыс. лошадей – и это еще до основных боев. В августе произошла битва под Смоленском, который пал, но только после того, как русские уничтожили все запасы еды в городе. Куда более кровавая Бородинская битва закончилась отступлением русских – дорога на столицу была открыта.
Отказав Наполеону в решающей битве, князь Кутузов заставил его двигаться еще глубже в Россию, усугубляя тем самым проблемы с поставками, которые, как русские знали, представляли наибольшую угрозу для французской армии. Войдя в Москву со 100 тыс. оставшихся солдат, Наполеон ожидал встретить депутацию с ключами от столицы, но вместо этого он нашел заброшенный город без гражданской администрации и без возможности сбора средств для своей армии. Москва встретила французов очагами пожара, которые вскоре переросли в огромный пожар, уничтоживший три четверти города и многие склады с продовольствием. (Также отступающие жители Москвы уничтожили все противопожарное оборудование.) Взятие столицы России оказалось бесполезной победой: Наполеон ожидал от русских капитуляции и просьб о мире, но быстро он понял, что они не собирались делать это. Чем дольше французы оставались в городе, тем более уязвимыми они становились. Через месяц после взятия Москвы армия начала отступление на запад в сопровождении тысяч повозок, груженных добычей. Но драгоценности нельзя было есть, а нехватка еды вызывала распри и дальнейшее дезертирство.
Дисциплина рухнула, и армия превратилась в беспорядочную, ослабленную голодом и болезнями разношерстную орду, которая думала только о собственном выживании, поскольку ее рацион был сведен к собакам и лошадям. Задерганные бесконечными атаками казаков и замученные до смерти местными крестьянами, французы беспорядочно бросали повозки и пушки на дорогах. «Если бы я встретил кого-нибудь в лесу с буханкой хлеба, я бы заставил его дать мне половину, а если нет, я бы его убил и забрал все», – написал позже один французский солдат.
Зима, наступившая раньше, чем обычно (в начале ноября), привела к новым проблемам: лошади скользили на ледяных дорогах, а люди замерзали на бивуаках. Иногда утверждают, что русская зима была ответственна за поражение Наполеона, но она только ускорила уничтожение его армии. Процесс к тому времени был уже необратим. Только около 25 тыс. из 450 тыс. основных сил Наполеона в конечном счете вышли из России в декабре 1812 г. Наполеон потерпел поражение, миф о его непобедимости был разрушен. Его логистическая система помогла ему завоевать большую часть Европы, но она же подвела его в России и ознаменовала начало его падения.
Изобретение консервов
В 1795 г. в попытке улучшить рацион солдат и моряков во время военных кампаний французское правительство предложило денежный приз любому, кто смог бы разработать новый способ хранения продуктов. От полученной еды требовалось быть дешевой в производстве, легкой в транспортировке, вкуснее и питательнее консервированных продуктов, приготовленных по существующим технологиям. Соление, сушка и копчение – все, что использовалось для сохранения продуктов питания на протяжении веков, касалось только вкуса еды, а вот на сохранение многих ее питательных веществ не влияло. Эксперименты по поиску лучших способов сохранения продуктов проводились с XVII в., когда ученые начали изучать процессы их разложения и, как следствие, разрабатывать методы его предотвращения.
Англо-ирландский ученый Роберт Бойль, известный как «отец химии», разработал вакуумный насос и сделал много открытий, показав, например, что звук звонка внутри запечатанной банки исчезает после откачки из нее воздуха. Бойль также понял, что разложение пищи зависело от наличия воздуха, и пытался сохранить ее в вакуумных банках. Но в конце концов он пришел к выводу, что контакт с воздухом был не единственной причиной разложения. Дени Папен, французский физик, развил эту идею – он запечатывал продукты в вакуумные бутылки, а затем нагревал их. Этот метод, казалось, работал намного лучше, хотя еда все еще иногда портилась. Время от времени Папен презентовал свои консервированные продукты другим ученым на заседаниях Лондонского королевского общества. В 1687 г. сообщалось, что он сохранил большое количество фруктов: «Он помещает фрукты в стеклянные сосуды с откачанным воздухом, а затем ставит сосуды в горячую воду и оставляет их там на некоторое время; и этого достаточно, чтобы сохранить фрукты от брожения, которое в противном случае, несомненно, произойдет».
В то время механизм разложения не был понят. Многие продолжали поддерживать теорию «самозарождения» – идею, которая восходит к грекам, считавшим, что личинки как-то получаются от разложения мяса, мыши – от гниения груды зерна и т. д. Несмотря на экспериментальные работы Бойля, Папена и других ученых, проблема сохранения пищевых продуктов осталась нерешенной. Различные методы сохранения пищи, разработанные в XVII и XVIII вв., были дорогими и ненадежными. Никто не сумел улучшить традиционные военные пайки, состоящие из соленого мяса и сухого печенья, что объясняет условия получения премии французского правительства в 1795 г.
Человек, который в итоге получил премию, был не ученым, а поваром. Николя Апперт родился в Шалон-ан-Шампань на северо-востоке Франции в 1749 г. Его отец был отельером, а он стал поваром, служил на кухнях у разных дворян до того момента, когда открыл в Париже в 1781 г. свою кондитерскую. Он, конечно, знал о применении сахара для сохранения фруктов и поэтому задался вопросом, может ли это быть использовано для сохранения других продуктов. Он начал экспериментировать с хранением еды в запечатанных бутылках из-под шампанского. В 1795 г. Апперт переехал в деревню Иври-сюр-Сен, где начал предлагать на продажу консервированную еду, а затем в 1804 г. основал небольшую фабрику. Некоторые из его консервированных продуктов были проверены французским флотом. Моряки были впечатлены их качеством. «Бульон в бутылках был хорош, очень хороший бульон с отварной говядиной в другой бутылке, но немного слабый; сама говядина была очень съедобной, – говорится в отчете. – Бобы и зеленый горошек как с мясом, так и без мяса, обладают всей свежестью и вкусом свежесобранных овощей».
Апперт позже описал свой метод следующим образом. «Во-первых, положите продуты, которые вы хотите сохранить, в бутылки или банки; во-вторых, закрывайте ваши сосуды с большой осторожностью, успех зависит главным образом от того, как Вы их запечатаете; в-третьих, поставить продукты, упакованные таким образом, в кипяток на водяную баню, в-четвертых, снимите бутылки с водяной бани вовремя». Он указал время, необходимое для варки разных продуктов, обычно несколько часов. Апперт не был знаком с более ранними работами Бойля, Папена и других; он разработал свой метод исключительно экспериментально и понятия не имел, почему это работает. Только в 1860-х гг. Луи Пастер, французский ученый-химик, окончательно определил, что разложение вызывается микробами и что их можно убить, применяя тепло. Вот почему метод Папена, в который входила термообработка, действовал; но он недостаточно нагревал свои образцы пищи, чтобы убить микробов. Апперт путем долгих проб и ошибок доказал, что в большинстве случаев тепло должно применяться в течение нескольких часов и что одни продукты питания необходимо кипятить дольше, чем другие. «Использование нагревания в разной степени разных продуктов, аккуратная упаковка, отсутствие контакта с воздухом обеспечивают идеальное сохранение всех природных качеств продуктов», – заключил он.
Становившиеся все более известными продукты Апперта поступили в продажу как предметы роскоши в Париже. Вскоре на его фабрике было занято 40 женщин, которые раскладывали еду в бутылки, заворачивали их в ткань (чтобы не разбить), а затем кипятили бутылки в огромных котлах. Тем временем военные испытания продолжались, и в 1809 г. Апперт был приглашен продемонстрировать свой метод Правительственному комитету. Он подготовил несколько бутылок, чиновники наблюдали за всем процессом, а через месяц вернулись попробовать содержимое, которое было в отличном состоянии. Апперт был награжден премией в 12 тыс. франков при условии, что он опубликует подробности своего метода в полном объеме, с тем чтобы его могли использовать по всей Франции. Апперт согласился, и его книга «Искусство сохранения всех видов животных и растительных веществ» в 1810 г. вышла в свет. Принимая правительственную премию, Апперт согласился не патентовать свой метод во Франции.
Однако в течение трех месяцев после выхода его книги бизнесмен из Лондона Питер Дюран получил английский патент на метод сохранения продуктов, который был, по существу, идентичен методу Апперта. Дюран продал патент инженеру по имени Брайан Донкин за тысячу фунтов, и Донкин создал компанию совместно с двумя партнерами – совладельцами металломастерских. Вместо сохранения еды в бутылках компаньоны использовали емкости фирмы Donkin, изготовленные из металла, известные сегодня как консервные банки. Дюран признал, что использовал «изобретение, переданное неким иностранцем». Как предполагалось с самого начала, он просто украл идею Апперта. Однако более свежие исследования доказали, что Дюран, возможно, на самом деле действовал в Англии в интересах Апперта, организовав патент на его изобретение и продав права. Апперт даже посетил Лондон в 1814 г., вероятно, чтобы забрать свою долю выручки у Дюрана. К этому времени Королевский военно-морской флот испытал новые консервы, и образцы были представлены королевской семье. Но Апперт уехал из Лондона с пустыми руками. Его английские партнеры, вероятно, просто обманули его и исключили из сделки. Так что едва ли он мог разоблачить их, так как, по сути, пытался получить прибыль от продажи своего изобретения противнику.
Вместо этого Апперт сконцентрировал внимание на совершенствовании своего процесса и обеспечении консервами французской армии и флота. Он использовал консервные банки для военных поставок, но продолжал продавать еду в стеклянных бутылках гражданским лицам. Один французский исследователь, который взял консервы Апперта в трехлетнее путешествие, заявил, что изобретение «полностью решало проблему кормления моряков». Для военных у консервов были явные преимущества. Это позволяло подготовить большое количество рационов и накапливать их заранее, хранить в течение длительного времени и перевозить в действующую армию, не опасаясь, что консервы испортятся. Консервирование сглаживало сезонные колебания в доступности продуктов питания, что позволяло продолжать военные кампании всю зиму. Новая технология была принята очень быстро. Некоторые солдаты на поле битвы при Ватерлоо в 1815 г. – в момент окончательного поражения Наполеона – имели при себе консервированные пайки. Мясными консервами кормили английские и французские войска во время Крымской войны; консервированное мясо, молоко и овощи поставлялись солдатам Союза нерабовладельческих штатов во время Гражданской войны в США. С тех пор солдаты всех войн по всему миру использовали консервы. Первоначально банки должны были открываться с помощью молотка и зубила, также мог использоваться штык. Первые консервные ножи появились только в 1860-х гг., когда консервы стали популярны среди мирного населения.
Но в самом начале для обычных мирных людей консервы были предметом роскоши. На Всемирной выставке в Лондоне в 1851 г. компания, основанная Брайаном Донкином примерно за четыре десятилетия до этого, представила «банки консервированной свежей говядины, баранины и телятины; консервы из свежего молока, сливок и заварного крема; а также из свежей моркови, зеленого горошка, репы, свеклы, тушеных грибов и других овощей; свежего лосося, трески, устриц, пикши и другой рыбы; консервированные ветчины для использования в Индии, Китае… все сохранено одним и тем же процессом… сохраняется свежим в любых климатических условиях и на неограниченный срок». Дорогие консервированные продукты, включая трюфели и артишоки, были также выставлены компанией Апперта, которой теперь управлял его племянник.
Но консервы недолго оставались предметами роскоши. Сильный военный спрос побудил изобретателей разработать новую технику для автоматизации процесса герметизации банок. В результате было обнаружено, что при добавлении хлорида кальция в воду, в которой их обрабатывали, поднимается точка ее кипения и уменьшается время кипения. По мере увеличения объемов производства цены падали, и консервы становились более доступными. В Америке производство консервов выросло с 5 млн банок в год до 30 млн между 1860 и 1870 гг. Еще больший спрос на консервы наблюдался в Британии, когда в 1860-х гг. там вспыхнула болезнь крупного рогатого скота, заставившая людей перейти на мясные консервы из Австралии и Южной Америки.
Апперт умер в 1841 г. в возрасте 91 года, но его метод сохранения пищи, а именно термообработка в запечатанном контейнере, используется и сегодня.
«Армия свободно собирает все!»
Консервы были одним из двух изобретений, которые изменили военную логистику в течение XIX в. Второе изобретение – механизация транспорта, появление железных дорог и паровозов, которые могли перемещать войска, еду и боеприпасы с небывалой по тем временам скоростью. Это означало, что армия может легко пополняться, конечно, при условии, что она не отклоняется от железнодорожной линии. Влияние этого нового тренда стало очевидным во время Гражданской войны в США, в переходный период, когда старые и новые подходы к логистике существовали рядом.
Когда в 1861 г. началась война, в Америке было 30 тыс. миль железнодорожных путей – это больше, чем во всех остальных странах. Более двух третей этого количества было в промышленно развитых северных штатах Союза, что давало Северу явное преимущество в снабжении своих войск. Стратегия Союза состояла в том, чтобы блокировать отколовшиеся южные штаты Конфедерации, пытавшиеся вызвать продовольственный дефицит и экономический коллапс. Блокада южных портов была введена в 1861 г., а затем Союз приступил к захвату контроля над рекой Миссисипи и разрушению южных железнодорожных сетей. Таким образом он пытался воспрепятствовать распределению продуктов питания. Между 1861 и 1863 гг. цены на некоторые основные продукты выросли в семь раз, в результате чего начались беспорядки в ряде южных городов, где разъяренные толпы нападали на продуктовые магазины и склады. В ситуации, когда многие основные продукты стали недоступны, появилось много оригинальных заменителей – солдаты и гражданские лица ели все, что могли. В 1862 г. один солдат Конфедерации писал своей жене: «Мы жили на сырых, печеных и жареных яблоках, иногда на зеленой кукурузе, а иногда вообще ничего не было».
К 1864 г., когда Улисс С. Грант был назначен ответственным за все вооруженные силы Союза, Конфедерация потерпела несколько значительных поражений, а блокада вызвала острую нехватку продовольствия. Грант придумал двусторонний план прекращения войны, согласно которому главные силы Союза должны были взять на себя основную армию конфедератов под командованием Роберта Э. Ли, а небольшие специальные отряды – подрывать моральные силы противника. В их задачу входило нападение на сельскохозяйственные районы, выведение из строя железнодорожных путей, а в итоге дальнейшее усугубление продовольственной проблемы. Силы Союза атаковали богатую долину Шенандоа – важный источник поставок для конфедератов – и провели кампанию «выжженной земли», уничтожив посевы, склады и мельницы. Но именно кампания, проведенная Уильямом Шерманом в Джорджии, Южной и Северной Каролине, продемонстрировала, насколько важную роль стала играть военная логистика.
Шерман получил указание от Гранта «проникнуть вглубь вражеской территории насколько можно, нанося максимальный ущерб». В мае 1864 г., после накопления запасов в Нашвилле (Теннесси), Шерман начал марш на юг в направлении Атланты (Джорджия). Он следовал вдоль железной дороги, обеспечивая таким образом армию продовольствием, кормами и боеприпасами. Специальные команды инженеров ремонтировали трассу по мере того, как отступающая армия конфедератов пыталась ее уничтожить. Когда Шерман двинулся на юг через Джорджию, он заложил новые базы в Мариетте и Аллатуне, которые также снабжались по железной дороге из Нашвилла. В июле он сообщил Гранту: «Мы прекрасно снабжаем свои части провизией и боеприпасами; ни одного дня не было без хлеба и предметов первой необходимости. Обеспечение кормами было самым тяжелым, и мы вычистили пространство в тридцать миль, собрав зерно и траву. Теперь, наконец, кукуруза дала урожай, и мы получили по железной дороге достаточно зерна – по четыре фунта на животное в день».
При этом использовались обе схемы логистики: одна (сохранявшаяся веками) – для поиска кормов для животных и другая (современная) – для обеспечения армии продовольствием и боеприпасами. Доставка материалов из тыла по железной дороге была значительно быстрее и надежнее, чем обозами, курсирующими между армией и ближайшим складом, от которого войска зависели полностью на протяжении веков. Солдаты Шермана несли запасы продуктов на несколько дней. Так они могли продержаться до очередной железнодорожной поставки. Кроме того, по железной дороге можно было доставлять большое количество боеприпасов. Заметим, армия Шермана потребляла сотни тысяч снарядов в день, когда она пробивалась к Атланте. Затем военная логистика начала смещаться в сторону поставок для машин, а не для людей и животных.
Прибыв в окрестности Атланты, Шерман сосредоточил внимание на захвате контроля над железнодорожными путями, соединявшими город с остальными частями Конфедерации. Он был готов к долгой осаде, так как был уверен, что сможет снабжать войска с севера, используя железную дорогу. Но получилось так, что он захватил железнодорожные линии в течение нескольких недель, и армия конфедератов покинула Атланту. Шерман занял город и запланировал следующий этап своей кампании, известный как «Марш к морю». В отличие от наступления на Атланту, где использовалась современная для того времени военная логистика, в этом плане он обратился к старомодной уловке. Было решено освободиться от формальной системы снабжения и пройти 300 миль через Джорджию до Саванны на Атлантическом побережье, уничтожая на своем пути сельскохозяйственную и экономическую инфраструктуру, насколько это было возможно. После этого армия должна была пройти на север через Южную и Северную Каролину и таким образом перерезать маршрут, по которому двигалось подкрепление для армии Ли, осажденной в Петербурге (штат Вирджиния). Предполагалось, что войска Шермана будут нести с собой пайки, при этом максимально полагаясь на местные ресурсы и уничтожая все, что они не смогут использовать.
Это одна из последних и наиболее эффективных кампаний Гражданской войны, яркий (а некоторые сказали бы – позорный) пример использования еды как оружия. Шерман издал специальный полевой приказ: «Во время марша армия свободно собирает все по маршруту следования. С этой целью каждый командир бригады должен организовать специальный добывающий отряд под командованием одного или нескольких офицеров, который будет собирать вдоль пройденного маршрута кукурузу и корм любого вида, мясо любого вида, овощи, кукурузную муку и все, что необходимо, чтобы в обозе всегда был десятидневный запас еды для солдат и трехдневный запас для лошадей. Солдаты не должны входить в жилища жителей или как-либо нарушать закон, но во время остановки или пребывания в лагере им разрешено собирать репу, картофель и другие овощи. Для регулярного обеспечения войск едой отряды должны быть проинструктированы, как собирать провизию и корма на любом расстоянии от маршрута движения».
Марш начался в ноябре, сразу после сбора урожая, поэтому сараи были полны зерна, фуража и хлопка. Каждая бригада послала отряд «сборщиков», который отправлялся пешком и возвращался с едой и скотом. Войска Шермана опустошали страну, забирая баранину, бекон, индеек, кур, кукурузную муку, сладкий картофель. Наряду с заготовкой припасов, которые им были необходимы, солдаты Союза забивали свиней, овец и птицу, жгли и грабили, несмотря на инструкции и приказы. Уничтожали они также мельницы, сараи и склады хлопка. Шерман писал потом в своих воспоминаниях, что поиск пищи превратился во всеобщий грабеж и не ограничивался только заготовками согласно его приказам: «Мимо меня прошел солдат с окороком на мушкете, кувшином мелассы и большим куском пчелиных сот в руке. Поймав мой взгляд, он сказал тихим голосом: «Армия свободно собирает все!» Шерман утверждал, что не одобрял такой беспредел, но это полностью соответствовало его обещанию Гранту, что он «заставит Джорджию стонать».
Помимо разграбления ферм и уничтожения мельниц солдаты Союза разбирали железнодорожные пути, причем так, что их нельзя было отремонтировать. Так, они нагревали и деформировали рельсы, а затем наматывали их вокруг стволов деревьев. Это создавало трудности не только для армии конфедератов, надеявшихся на железнодорожные поставки. Армия Шермана нанесла также сильнейший удар по экономике Юга, освободив черных рабов, тысячи из которых последовали за его армией.
Марш Шермана породил страх и растерянность, не в последнюю очередь потому, что его пункт назначения был не ясен. К тому времени, когда стало понятно, что он движется к Саванне, армия Конфедерации не смогла сосредоточить свои силы, чтобы остановить его. Солдаты Союза встретили небольшое сопротивление, и попытки властей организовать политику «выжженной земли» («Уберите своих негров, лошадей, крупный рогатый скот и продовольствие, чтобы не досталось армии Шермана, и сожгите то, что вы не можете унести») не удались; боевой дух рухнул, а с этим и доверие к правительству. По прибытии в Саванну Шерман сообщил: «Мы съели кукурузу и корм на пространстве в 30 миль по обе стороны линии нашего марша из Атланты в Саванну, а также сладкий картофель, крупный рогатый скот, свиней, овец и птицу, забрали более 10 тыс. лошадей и мулов, а также бесчисленное количество их рабов. Я оцениваю ущерб, нанесенный противнику, в 100 млн долларов; по крайней мере, 20 млн долларов из них были использованы в наших интересах, а остальное – просто пустая трата и разрушение».
Но главное было впереди. Шерман продолжил свой разрушительный марш на север через Каролину весной 1865 г., оставляя просеку разрушений шириной в 40 миль. «Кампания Шермана произвела плохое влияние на наших людей», – признал Джефферсон Дэвис, президент Конфедерации. Ли сообщил о «тревожном росте дезертирства» из его армии, главным образом из-за нехватки еды и неоплаты войск. Ли понял, что их положение было безнадежно, и сдался. Остальная часть конфедератов вскоре последовала его примеру, положив конец войне.
Питание для машин
Гражданская война в США ознаменовала сдвиг от эры наполеоновских войн к индустриальной войне XX в. Когда люди Шермана продвигались через Джорджию, противоборствующие армии Гранта и Ли были вовлечены в окопную войну вокруг Петербурга (штат Вирджиния). Их зигзагообразные укрепления составляли сложную систему рвов и туннелей, похожих на те, что через много лет шрамами испещрили поля Франции во время Первой мировой войны. Траншейная война была следствием увеличения дальности, мощности и точности огнестрельного и артиллерийского оружия, при этом мобильность армий не улучшилась. В их распоряжении оказалась беспрецедентная огневая мощь, но только когда они стояли на позиции. На протяжении большей части истории армия, которая не двигалась, рисковала проиграть из-за голода, если только припасы не могли быть доставлены морем. Но появление консервов и железных дорог означало, что солдат можно кормить круглый год и даже в траншеях.
Тем не менее на протяжении большей части Первой мировой войны новая логистика сосуществовала со старой. Боеприпасы и продовольствие для фронта доставлялись по железной дороге, при этом единственным средством доставки припасов на последних милях от железной дороги до линии фронта по-прежнему оставались повозки, запряженные лошадьми. Поэтому огромное количество кормов отправлялось по железной дороге, а на «последней миле» вплоть до XX в. сохранялись древние логистические ограничения. Корма занимали самый большой объем среди всех грузов, доставлявшихся во французские порты для британской армии во время войны. Патовая траншейная война закончилась только с появлением танков, которые в сочетании с большой огневой мощью оружия и мобильностью армии открыли новую эру моторизованных войн, в которых топливо и боеприпасы, необходимые для «питания» транспортных средств и оружия, вытеснили продукты питания для людей и животных, переставших играть роль важнейшего топлива войны.
Это было ярко продемонстрировано во время Второй мировой войны на Североафриканском фронте, когда немецкий генерал Эрвин Роммель оказался связанным материально-техническими ограничениями – прежде всего из-за топлива. Немецкие и итальянские войска в Северной Африке получали поставки через порт Триполи. Роммель мечтал победить англичан, укрепившихся на востоке Египта, а затем перекрыть поставки нефти союзникам со Среднего Востока. Но для этого не было подходящей железнодорожной линии, по которой бы он мог продвигаться на восток, и поэтому его запасы перевозились через пустыню в грузовиках. Поскольку немецкие войска двигались, конвои грузовиков перемещались между Триполи и фронтом, перевозя топливо, боеприпасы, еду и воду. Захват глубоководного порта на побережье помог бы сократить расстояние, которое необходимо было проходить по суше, поэтому Роммель захватил ливийский порт Тобрука, находящийся недалеко от границы с Египтом. Но пропускная способность порта была ограничена и подходящие корабли уничтожались союзниками в большом количестве. Поставки Роммеля были настолько растянуты, что от 30 до 50 % топлива использовалось для перевозки того же топлива и других материалов на фронт. Таким образом, чем дальше на восток он продвигался, тем больше топлива тратилось впустую. Когда он отступил на запад, его проблемы с поставками пошли на убыль, но уже было поздно.
Попытка Роммеля победить союзников в Северной Африке провалилась. «Первое существенное условие для армии, чтобы быть в состоянии выдержать напряжение битвы, – это достаточный запас оружия, бензина и боеприпасов, – в конце концов заявил он. – На самом деле результат сражения определяется квартирмейстерами еще до того, как прозвучит первый выстрел». В предыдущую эпоху он упомянул бы еду и корма. Но они больше не были критическими элементами военного снабжения. Центральной роли продовольствия в военном планировании пришел конец. Правда, к середине XX в. продукты примерили на себя новую роль – идеологического оружия.