Высокий палач в маске давно уже потерял свой топор, соскочил с эшафота и бросился к толпе испуганных чиновников и жандармов, которые все еще пытались открыть тяжелые двери, ища выход из проклятого двора. Вслед за ним, подобрав до пояса длинную черную сутану, бежал падре, беспомощно размахивая ненужным крестом, один за другим скрылись помощники палача
На эшафоте остался один Педро Дорильо. Он не мог ничего понять, все это произошло так внезапно, так неожиданно. Широко раскрытыми глазами он смотрел на «Люцифер», который упал с неба как будто специально в последние минуты, последние секунды. Ведь еще мгновенье – и Педро Дорильо уже ничего не успел бы увидеть, ничего не смог бы услышать… Он почувствовал, как дрожит все его тело. Почему появился здесь «Люцифер», Педро Дорильо не думал; да разве он сейчас способен был вообще о чем‑то думать? Он знал только одно: произошло удивительное чудо, смерть, которая была до сих пор неизбежной, отошла куда‑то в сторону, он вновь свободно дышит, видит солнце, небо… слышит отчаянное вопли толпы внизу. Но это его не касается, потому что не может, просто не может уже быть чего‑то страшнее того, что было с ним перед этим…
Красное, налитое кровью лицо Карло Кабанероса перекосилось, на нем появились какие‑то серые пятна. Губы его прыгали, когда он, заикаясь и совсем уже не думая скрывать страха, быстро–быстро бормотал, дергая Мигеля Хуанеса за руку:
— Да откройте же… откройте эту проклятую дверь… скорей!.. Он сожжет нас здесь заживо…
Хуанес лихорадочно осматривался: не может же быть, чтобы отсюда, из этого каменного двора, который вдруг превратился в ловушку для всех, не было еще какого‑нибудь выхода! И вдруг он почувствовал, как слабеет, становится вялым все его тело: Надежды нет… Он увидел, как суетится возле главного входа комендант тюрьмы, также пытаясь открыть дверь. Если и он не видит другого выхода, он, комендант тюрьмы, значит, надежды нет; нет спасения…
— Ой, он сейчас будут стрелять! Своими электрическими минами! – Вопил рядом с Мигелем Хуанесом тоненьким, странным для его плотного тела голоском прокурор. – Помогите! Помогите!
Но его никто не слушал. Под ногами ошалелых, охваченных паникой людей трещали и ломались брошенные корреспондентами фотоаппараты и лампы — «молнии», плющились украшенные золотом пышные фуражки полицейских, жандармов и чиновников. А сами эти люди, сошедшие с ума от ужаса, недавно такие важные и чванливые чиновники, жандармы и палач, с лица которого давно спала зловещая маска, его помощники, и католический падре, который потерял в суматохе свой большой черный крест, – все эти бледные людишки, больше похожие теперь на испуганное, озверелое стадо двуногих животных, толпились в самых дальних углах тюремного двора. Они отталкивали друг друга, пробивались куда‑то, сами не зная куда, прижимались к каменным стенам, словно пытаясь вдавиться в них, искали выход, стучали в железные двери, которые упорно не открывались.
И вдруг стало тихо, так тихо, как будто у всех вдруг перехватило дыхание от безграничного страха. Сверху раздался насмешливый, холодный голос Седого Капитана, стократно усиленный репродуктором.
— Чего же вы так испугались, господа? Вы же были уверены, что уничтожите меня вместе с «Люцифером» при первом же моем появлении. И вдруг такая паника. Ай–ай, уважаемые господа, не намного же вас хватило! Боитесь? Да стойте вы, не суетитесь! Пока что я не собираюсь сделать с вами ничего плохого, слишком вы мелкие трусы. Но имейте в виду: если кто‑нибудь из вас решится на какое‑либо действие против меня или моих людей, пощады не будет! Вы в моих руках! Всем стоять на месте, господа!
Голос Седого капитана смолк. Люди во дворе замерли – каждый там, где оказался в эту минуту. И только сотни испуганных глаз впились в неподвижные очертания «Люцифера»: что хочет сделать Седой Капитан?
В боковой стенке «Люцифера» бесшумно открылась дверь. Одновременно с этим прямо на эшафот спустилась лестница.
По ней легко сбежали вниз два человека в синих комбинезонах. Один из них моментально оказался возле плахи, где стоял ошеломленный всем, происходящим вокруг него, Педро Дорильо, и громко крикнул:
— Педро! Старый мой друг!
Дорильо вздрогнул. Этот голос… знакомый голос Валенто Клаудо!.. Да это же он сам… Нет, это было уже слишком, все вокруг прыгало и смешивалось, вырастало и уменьшалось, как в калейдоскопе, или странном фантастическом фильме, где нельзя было понять, что к чему и откуда берется. Нервы Педро Дорильо не выдержали, он пошатнулся, как человек, который теряет равновесие, пошатнулся почти теряя сознание.
Но его подхватили крепкие дружеские руки. И вот Педро Дорильо уже обнимал своего приятеля и сбивчиво, волнуясь, чувствуя, как увлажняются глаза, говорил:
— Валенто, мне кажется… кажется, что все это только странный сон… откуда?.. Откуда ты появился?.. так неожиданно, ведь это был уже конец… и я думал… думал, что… ну, еще минута… Валенто, друг!
Поддерживая Дорильо, Валенто Клаудо шел с ним к «Люциферу», к лестнице. Крепкий, мужественный Педро, который еще несколько минут назад бросил смелый вызов палачам и, гордо выпрямившись, презрительно смотрел на них с эшафота, такой несгибаемый и твердый, – теперь словно потерял всю свою силу, тяжело переступал с ноги на ногу, как больной. Видимо, всю свою силу, всю выдержку вложил он в те минуты, когда приближался неизбежный конец, чтобы выстоять, не сдаться. И теперь наступила бурная реакция, слабость, которая пришла на смену нервному напряжению.
— Мне даже стыдно, Валенто, – вяло говорил он, – я вдруг стал таким слабым… но до сих пор я держался хорошо, Валенто, уверяю тебя! А вот сейчас… ты как с неба…
— А разве не с неба? – Весело отозвался Валенто Клаудо. – Конечно, с самого неба, Педро. И с подарком для тебя, друг. Да еще с каким! О, этот подарок ждет тебя там, внутри, – указал он рукой на «Люцифер». – Держись, друг! Ведь ты не хочешь, чтобы твоя дочь увидела тебя слабым, а?
— Марта! – Воскликнул радостно Педро Дорильо. – Марта!
Он почувствовал, как снова прилила сила в его руки, как окрепли вдруг ноги – и все тело, только что слабое и хилое, налилось новой энергией, которая пришла неизвестно откуда. Он вырвался из рук Валенто Клаудо, потому что разве нужна была ему сейчас чья‑нибудь помощь, если поблизости ждала его встреча с любимой дочерью? – И, прыгая сразу через несколько ступенек, как безудержный в своем пылу юноша, вбежал в дверь «Люцифера».
— Марта! Доченька! Марта! – Кричал Педро Дорильо.
Откуда‑то изнутри он услышал звонкий, взволнованный девичий голос:
— Папа! Наконец‑то!
Люди в синих комбинезонах также исчезали вслед за Педро Дорильо в распахнутой двери огромной машины, загадочного «Люцифера», который все еще висел в воздухе неподвижной громадой, не касаясь земли, словно не желая испачкаться об эту мерзкую, оскверненную фалангистами, жандармами и полицейскими землю…
Молча, затаив дыхание, прижимаясь друг к другу, боясь шевельнуться, следили за всем этим чиновники и жандармы снизу. Возможно, все еще обойдется, возможно, и в самом деле ужасный Седой Капитан в этот раз не применит своего смертоносного оружия, они уцелеют, спасутся из этой каменной мышеловки?..
Мигель Хуанес стоял вместе с другими, рядом с Карло Кабанеросом, который тяжело, прерывисто дышал. Раз или два начальник полиции что‑то шептал Хуанесу, но тот ничего не слышал. С тех пор, как панику толпы сменила парализующая неподвижность, Мигель Хуанес почувствовал, что к нему возвращается сознание, возвращается способность думать, размышлять. Кажется Седой Капитан, действительно, по неизвестным причинам решил помиловать тех, кто был в тюремном дворе. То ли на него так повлиял успех его появления здесь, то ли что‑то еще, неизвестно. Ясно одно, что он не знал об устроенной ему в Кодуранце западне, иначе он обязательно отомстил бы. А если Эрнан Рамиро не знал о ловушке, почему тогда он не явился раньше, почему он выбрал на этот раз такой способ упасть прямо с неба? Кто знает… Но он все‑таки появился, прилетел сюда… и тем самым избежал опасности от всех орудий и засад, которые были приготовлены вокруг Сан–Сальвадора. Ему все время везет! Прилетел, прилетел, как на крыльях…
Только этого не хватало! На нет свелись все хитроумные приготовления… но, кто же мог предположить такую возможность, кто предугадал бы, что машина Седого Капитана способна еще и летать по воздуху?..
Так же, как он отвесно спускался, так же «Люцифер», наверное, и поднимется в чистое небо. Как? А черт его знает как! И ничто его не остановит, как не остановило и тогда, когда он летел сюда. Поэтому и наблюдательные посты ничего не сообщили. Теперь понятно, ведь они следили за дорогами, за улицами Кодуранцы, за тем, что происходило на земной поверхности, а не в небе. Может кто‑то и видел «Люцифера» в полете, но, наверное, и подумать не мог, что это летит удивительная машина Седого Капитана, а не какой‑нибудь обычный самолет или дирижабль, наконец. Э, да что теперь думать об этом! Все равно дела уже не поправишь, по крайней мере в этих условиях.
И еще одна мысль пронзила мозг Мигеля Хуанеса: вот где скрывалась загадка таинственного письма, которое так неожиданно появилось, словно из воздуха, в кабинете начальника полиции! Да, да, теперь все складывалось! И если бы он сам, знаменитый детектив Мигель Хуанес, хорошо подумал, он бы додумался до всего еще тогда. Действительно: он слышал за окном странное шипение, но не связал его с таким же шипением, которое поразило его впервые, в лесу Фонтиверос, когда он приблизился к «Люциферу» на лесной опушке. Это своеобразное шипение, словно из парового котла, у которого лопнула какая‑то труба, свидетельствовало о действии механизмов, двигателей «Люцифера». Поэтому и тогда, когда появилось таинственное письмо, легко можно было догадаться, что его бросили в окно кабинета начальника полиции с «Люцифера», который летел над столицей, прячась в ночной темноте. Все очень просто, когда знаешь, в чем дело…