Уделив Хейдар-мирзе ровно столько внимания, сколько он заслуживает, мы переходим к рассказу о Исмаиле-мирзе, рожденном 31 мая 1537 года Султанум бегим, дочерью Исы-бека Мосуллу.
Наставником Исмаила был Гокче-султан Каджар, один из ближайших сподвижников шаха Тахмаспа. Наставник имеет на своего подопечного не меньшее, а часто и бо́льшее влияние, чем отец, и связь с наставником бывает весьма крепкой. Это к тому, что наставничество Гокче-султана обеспечило Исмаилу-мирзе поддержку племени каджар вдобавок к поддержке его родного племени мосуллу. Поскольку старший брат Исмаила Мухаммед был малопригодным к правлению, Исмаил считался первым претендентом на шахский престол, и потому его воспитанию уделялось особое внимание. В четырнадцатилетнем возрасте Исмаил-мирза был назначен беклярбеком Ширвана, из которого только что бежал мятежный Алкас-мирза. То, что Тахмасп отправил Исмаила в недавно покоренную неспокойную область, свидетельствует как о доверии, которое шах испытывал к сыну, так и о намерении воспитать из него хорошего правителя. Перед юным Исмаилом стояла сложная задача: с одной стороны, ему предстояло установить хорошие отношения с ширванской знатью, поскольку без поддержки местных эмиров управлять было невозможно, а с другой стороны, он не должен был поддаваться чужому влиянию, не должен был стать игрушкой в чужих руках, знаменем нового мятежа.
Вскоре после своего назначения Исмаилу-мирзе, а если точнее, то его наставнику Гокче-султану, пришлось выдержать суровое испытание – в мае 1548 года в Ширван из османских пределов вторгся Бурхан Али, сын Халил-уллы II, обойденный при наследовании ширванского престола своим двоюродным братом Шахрухом. В правление Алкас-мирзы Бурхан Али уже пытался захватить «свой законный» Ширван, но был изгнан, а теперь настало время реванша (надо понимать, что, по сути, то была османская экспансия, осуществляемая руками Бурхана Али).
В первом сражении Гокче-султан разбил войско Бурхана Али, но с помощью подоспевших подкреплений тому удалось захватить Шемахы[91], где он провозгласил себя ширваншахом. Осенью 1549 года его правлению положило конец сефевидское войско под командованием Абдуллы-хана Устаджлы. Победа Абдуллы-хана, выражаясь современным языком, «была записана в актив» Исмаила-мирзы.
Ибрагим-мирза принимал активное участие в отражении второго вторжения, предпринятого султаном Сулейманом в 1548 году. Он показал себя и доблестным воином, и хорошим стратегом, завоевав симпатии кызылбашей. Наиболее ярким эпизодом в биографии молодого мирзы стал набег на Эрзурум[92], предпринятый зимой 1552 года. Имея в своем распоряжении восемь тысяч кызылбашей, Исмаил смог одержать победу над превосходящими по численности османами, которыми командовал визирь Эрзурума Искандар-паша, один из прославленных османских военачальников. Исмаил-мирза прибег к той же хитрости, которую в свое время использовал его дед у стен Мерва, – притворным отступлением выманил врага из крепости, а затем разбил наголову в чистом поле. Шах Тахмасп имел основания гордиться таким сыном и, скорее всего, гордился им. Но, как известно, небо не всегда бывает ясным, порой оно затягивается тучами – очень скоро доблесть Исмаила, проявленная в сражениях с османами, обернется против него. Впрочем, не совсем так – против Исмаила обернулась не его доблесть, а его амбиции.
Упоминавшийся выше Искендер Мунши сообщает о том, что причиной охлаждения отношений между отцом и сыном стали проявляемая Исмаилом сыновняя неблагодарность и «многие поступки, которые его сиятельный отец не мог одобрить». Нам трудно судить, насколько объективными были источники эпохи Тахмаспа в отношении сына, лишившегося благосклонности отца, но Исмаила-мирзу обвиняли в гомосексуальных наклонностях, пристрастии к гашишу и благосклонности к суннитам, которые, несмотря на заключенный с османами мир, в глазах сефевидского общества продолжали считаться еретиками. Поведение мирзы сделало нежелательным его пребывание при шахском дворе, ввиду чего в 1556 году Исмаил-мирза был назначен беклярбеком Герата, которым до тех пор управлял его старший брат Мухаммед. Наставником Мухаммеда был Мухаммед-хан Текели, один из наиболее могущественных эмиров. Тахмасп планировал оставить Мухаммед-хана в Герате с тем, чтобы он присматривал за Исмаилом, которому шел двадцать третий год. Но Али-султан Текели, которому было поручено доставить Исмаила в Герат и передать Мухаммед-хану шахское послание с повелением держать Исмаила под своим полным контролем, изменил своему долгу и утаил послание, сообщив устно, что Мухаммед-хан должен во всем подчиняться Исмаилу. Мухаммед-хан, до которого успели дойти другие сведения, написал шаху, и дело закончилось тем, что на обратном пути к шахскому двору Али-султан Текели за свою неверность правителю был убит одним из шахских телохранителей, а Мухаммед-хан так и не смог исполнить повеление шаха, поскольку Исмаил-мирза нисколько с ним не считался и поступал по своему усмотрению. А усмотрение его было нацелено на продолжение войны с османами, несмотря на заключенный мир.
О том, насколько выгодным и жизненно необходимым был Амасийский мирный договор, знали лишь те, кто был хорошо осведомлен о положении дел в государстве, то есть – шах и высшие сановники. Кызылбаши считали этот мир позорным – мы не раз били османов, так надо продолжать бить их и дальше, а не откупаться от них землями! Скорее всего, Исмаил-мирза понимал расклады, но ради увеличения собственной популярности в глазах кызылбашей и простого народа действовал вопреки государственным интересам. Таким образом, Исмаил создал двойную угрозу для своего отца – угрозу осложнения отношений с османами и угрозу захвата власти (а иначе зачем ему было нужно наращивать свою популярность?). Те, кто называл шаха Тахмаспа «нерешительным», сильно грешили против истины – чего-чего, а решительности ему было не занимать, а еще Тахмасп в любой ситуации умел находить наиболее оптимальное решение. В середине 1557 года в Герат прибыл курчибаши Севиндик-бек Афшар, который взял Исмаила под стражу. Мухаммед-мирза вернулся к управлению Гератом, а Исмаил-мирза оказался в крепости Кахгахе, где ему было суждено провести девятнадцать с половиной лет…
Знакомясь с дальнейшими событиями, нужно принимать во внимание многолетнее заключение Исмаила, которое не могло не наложить отпечатка на его характер и психическое состояние. Лучшие годы, пору расцвета сил, мирза провел в полной изоляции от окружающего мира и в постоянных опасениях за свою жизнь (о том, что эти опасения были обоснованными, свидетельствуют хотя бы примеры Алкас-мирзы и Сам-мирзы, которых сначала лишили свободы, а затем и жизни).
Курдский османский историк конца XVI – начала XVII века Шереф-хан Битлиси в своем трактате «Шереф-наме» сообщает о том, что то ли в 1571, то ли в 1572 году[93] в крепости Кахгахе было обнаружено исчезновение большого количества золотых и серебряных слитков. Комендант крепости Хабиб-бек Устаджлу обвинил в краже Исмаила-мирзу, а тот, в свою очередь, заявил, что виновницей случившегося является дочь Хабиб-бека. Тахмасп направил в Кахгахе нескольких эмиров с поручением установить истину. «Инспекторы» не смогли прийти к единому мнению – Хусейнкули Румлу и Вели-халиф Шамлу поддержали мнение Ибрагима, а Пир-Мухаммед-хан Устаджлу и Халифа Ансар Карадаглы, впоследствии сменивший Хабиб-бека на посту коменданта крепости, считали, что кражу организовал мирза. «С того дня разгорелась вражда среди кызылбашских племен», – с горечью заключает Шереф-хан, но на самом деле эта вражда существовала с давних пор, и расхождение во мнениях было не причиной ее, а следствием.
Пребывание Исмаила-мирзы в крепости Кахгахе было относительно комфортным – узник жил не в сыром подземелье, а в покоях, где было все необходимое, хорошо питался, и стражники относились к нему с положенным почтением (каждый держал в уме, что в один прекрасный день мирза может стать шахом). Но изоляция была строгой, что само по себе было плохо, и никто не знал, сколько может продлиться заточение, ну разве что кроме шаха Тахмаспа. О причинах, которые, скорее всего, удерживали Тахмаспа от назначения преемника, уже было сказано выше. Если же попытаться предсказать выбор шаха при помощи элементарной логики, то наиболее вероятным кандидатом выглядит Хейдар-мирза, которого Тахмасп активно приобщал к делам правления. Понимая, насколько важно разумное управление государством, Тахмасп вряд ли бы передал бразды правления сыну, проведшему много лет в изоляции от общества и не имевшему ни административного опыта, ни представления о положении дел в государстве и вокруг него. Такой правитель был обречен на то, чтобы стать игрушкой в руках своего окружения, разменной монетой на весах судьбы, и вряд ли Тахмасп мог желать своему преемнику такой судьбы, особенно с учетом горького опыта собственной юности.
В момент получения известия о смерти Тахмаспа и последовавших за ней событиях комендант Кахгахе Халифа Ансар был на охоте. Воспользовавшись его отсутствием, Исмаил-мирза, с помощью преданных ему курчиев, захватил контроль над крепостью и решил держать оборону до подхода своих сторонников. Вернувшемуся Халифе пришлось провести три дня у стен крепости, в которую он смог войти только со сторонниками Исмаила, возглавляемыми прибывшим из Казвина Хейдар-султаном Чабук Туркманом.
Исмаил, пока еще не ставший шахом, показал свой характер сразу же – приказав казнить нескольких представителей племени устаджлу из числа крепостных служителей. Этим он сразу же дал понять бывшим сторонникам Хейдара-мирзы, что им не следует надеяться на прощение.
Прибыв в Казвин, Исмаил-мирза на несколько дней остановился в доме своего главного сторонника Хусейнкули Румлу, занимавшего должность халифат аль-хулафа[94]. Не стоит удивляться тому, что Исмаил не направился прямо в шахский дворец – там он не мог чувствовать себя в безопасности. Звезда Хусейнкули поднялась высоко, но сразу же упала, поскольку Исмаил узнал, что после гибели Хейдара тот предложил в правители семнадцатилетнего Махмуда-мирзу, шестого из сыновей шаха Тахмаспа, если считать по здравствовавшим на тот момент. Кроме того, Исмаилу не понравилось поведение Хусейнкули, которое мирза счел заносчивым.