Покидая Кахгахе, Исмаил продемонстрировал свою суровость, а в случае с Хусейном будущий шах показал способность изящно решать сложные задачи. Избавиться от Хусейнкули-хулафа было непросто, поскольку только в Казвине в то время находилось около десяти тысяч представителей племени румлу, а кроме того, Исмаил не мог позволить себе казаться несправедливым, иначе от него отвернулись бы все.
Давайте сделаем паузу, чтобы читатели могли поставить себя на место Исмаила-мирзы и попытаться решить стоявшую перед ним задачу. Итак, вы – мирза, только что вышедший на свободу после девятнадцати с половиной лет заключения. У вас много врагов, вы еще не успели занять престол и утвердить свою власть, иначе говоря – положение ваше высоко, но не очень прочно. И вдруг вы узнаете, что наиболее влиятельный ваш сторонник был готов усадить на престол вашего младшего брата. Простить такое вы не можете – от «изменника» нужно избавиться, но так, чтобы воины его племени не препятствовали этому и остались бы на вашей стороне. И не забывайте, что «изменник» является вашим заместителем в тарикате.
Как вы поступите? Найдите свое решение и читайте дальше.
Исмаил предложил своему «верному слуге» Хусейнкули должность векиля высочайшего дивана[95], иначе говоря – великого визиря. Предложение выглядело достойно и почетно – Исмаил выражал готовность передать Хусейнкули бразды правления, что свидетельствовало о безграничном доверии к нему. Но совмещать должность векиля с должностью халифа было невозможно, своим положением в тарикате Хусейнкули пришлось бы пожертвовать, причем добровольно. Но если для смещения с должности халифат ал-хулафа шаху были нужны веские основания, которые нужно было огласить перед суфиями тариката, то векилей шах мог смещать по своему усмотрению, никому ничего не объясняя. Кроме того, в должности халифат ал-хулафа было сложно лишиться головы по причине какой-либо оплошности, а повод для обвинения векиля в нерадивости или измене найти можно было всегда.
Хорошо понимая все изложенные обстоятельства, Хусейнкули отказался от предложенной должности. Тогда Исмаил спросил у эмиров румлу, как надлежит поступать с суфием, отказавшимся следовать совету своего мюршида, и ожидаемо услышал в ответ, что ослушник заслуживает кары. Таким образом вышло, будто Хусейнкули лишился своего высокого положения с согласия собственных эмиров и по собственной же вине. Демонстрируя милость к «ослушнику», Исмаил дал ему должность командующего войсками, находившимися в Хорасане, но на пути к новому месту службы Хусейнкули был ослеплен и на этом история его величия окончилась.
Торжественное восшествие Исмаила на шахский престол состоялось 22 августа 1576 года, спустя почти три месяца после смерти Тахмаспа I. Столь длительная отсрочка была вызвана ожиданием дня, наиболее благоприятного для начала нового правления. К слову, Исмаил был весьма сведущ в астрологии и стремился приурочивать любые начинания к благоприятным дням.
Начало правления Исмаил посвятил укреплению своей власти в том смысле, в каком он его понимал. Представители племени устаджлу повсеместно лишались должностей, часто – вместе с жизнью. Гонения на устаджлу грозили обернуться гибелью всего племени. Когда уцелевшие старейшины устаджлу попробовали явиться в Казвин для того, чтобы вымолить у шаха прощение, то шах отказался их принять. До полного истребления устаджлу дело, к счастью, не дошло, но это племя на некоторое время утратило свои лидирующие позиции.
Другую угрозу Исмаил видел в своих братьях и, надо признать, что его опасения имели под собой определенные основания, ведь при удачном стечении обстоятельств (то есть – при наличии сильной поддержки) любой мирза мог претендовать на шахский престол, а о том, насколько переменчивы и непостоянны симпатии кызылбашской знати, Исмаилу было хорошо известно. Для того чтобы править спокойно, шаху следовало избавиться от потенциальных конкурентов. У османов избавление султана от братьев было возведено в ранг закона по инициативе султана Мехмеда II, более известного как Мехмед Завоеватель. «Кому из моих сыновей достанется султанат, тому во имя всеобщего блага дозволено умерщвление родных братьев», – постановил султан, и это постановление было поддержано большинством улемов[96]. Разумеется, убийство невиновного – грех, но в тех случаях, когда речь идет о спокойствия в государстве, можно пожертвовать несколькими жизнями ради спасения многих. Султан Баязид II, сын и преемник Мехмеда Завоевателя, не успел избавиться от своего младшего брата Джема и получил сначала войну, а после – угрозу для себя, поскольку Джему удалось бежать за границу, откуда он продолжал попытки по возмущению спокойствия в османском государстве. Первые четырнадцать лет своего правления султан Баязид провел в постоянном ожидании неприятностей со стороны младшего брата. За отказ от претензий на султанский престол Баязид предлагал Джему огромную сумму в миллион серебряных монет, но тот отказался от столь щедрого предложения.
Не осуждая и не одобряя действий шаха Исмаила II, а просто рассказывая о них, нужно уточнить, что Махмуда-мирзу собирался усадить на престол Хусейнкули-хулафа, Мустафа-мирза пользовался покровительством Хейдара-мирзы, а Перихан-ханум в промежутке между гибелью Хейдара и прибытием в Казвин Исмаила интриговала в пользу своего единоутробного брата Сулеймана-мирзы. В глазах сефевидского общества Перихан-ханум выглядела сторонницей Исмаила, но, скорее, она была противницей Хейдара, который совершенно с ней не считался, а этой властной женщине хотелось править, подобно Хюррем-султан[97], любимой жене и ближайшей советчице султана Сулеймана Справедливого и матери султана Селима II. Исмаилу не нравилась независимая позиция сестры, и эмиры очень скоро поняли, что посещение дворца Перихан-ханум может обойтись им очень дорого. Но Перихан была искусной интриганкой, сумевшей оплести сетью своих интриг весь двор, а еще за ней стоял ее дядя Шамхал-султан, глава знатного и влиятельного кумыкского рода (а кумыки, если кто не знает, являются самым многочисленным тюркским кавказским народом), так что до поры до времени шах предпочитал не обострять отношения с сестрой в открытую – недаром же говорится, что козни женщин разят сильнее меча. Но при всем том убийство двенадцатилетнего Сулейман-мирзы шах поручил Шамхал-султану и тому пришлось подчиниться. Одновременно с Сулейманом, в начале ноября 1576 года, в доме Пире Мухаммед-хана Устаджлу был умерщвлен «гостивший» там девятилетний Мустафа-мирза. В обоих случаях исполнители были выбраны идеально – убийство племянника сильно ударило по авторитету Шамхал-султана, а Пире Мухаммед-хан, единственный сторонник Исмаила среди эмиров устаджлу, был готов на все ради того, чтобы вернуть себе и своему племени расположение шаха. Обе смерти были представлены как естественные.
Ахмад Мунши Куми в своем «Воплощении истории» пишет о том, что избавиться разом от всех братьев и их потомков Исмаилу мешал кандагарский беклярбек Султан Хусейн-мирза, пользовавшийся большим уважением среди суфиев как за праведный образ жизни, так и за свое происхождение – он был сыном Бахрама-мирзы, младшего сына Исмаила I. Но в начале 1577 года Султан Хусейн-мирза скончался (о причине его смерти ничего не известно), и Исмаил II смог продолжить исполнение задуманного, а задумал он устранить не только родных, но и двоюродных братьев. Некоторым мирзам «везло» – их лишали не жизни, а только лишь зрения. Решимость шаха в деле истребления братьев и племянников усилилась после того, как один из его двоюродных братьев Мухаммед-Хуссейн-мирза попытался поднять мятеж в Кандагаре.
Нет необходимости утомлять читателей поименным перечислением всех убитых и ослепленных, проще сказать, что к лету 1577 года в живых остались только неопасный для шаха единоутробный брат Мухаммед Худабенде и пятеро его сыновей – Султан Хасан-мирза, Хамза-мирза, Аббас-мирза, Абуталиб-мирза и Тахмасп-мирза. Их жизни тоже висели на волоске, но пока что они были живы…
Судя по дошедшим до нас сведениям, делам правления шах Исмаил уделял мало внимания, предпочитая проводить свои дни в развлечениях, что было совсем неудивительно для человека, проведшего половину жизни в заключении. Сначала государственные дела находились в ведении великого визиря Мирзы Шукруллы Исфагани, но тот, по мнению шаха, попал под влияние кызылбашских эмиров, за что был заменен на Мирзу Салмана Исфагани, прежде управлявшего дворцовым хозяйством. Благословляя нового визиря, шах повелел ему править самостоятельно, считаясь лишь с шахскими интересами, а интересы эти оказались весьма неожиданными, поскольку Исмаил обнаружил приверженность к суннизму, совершенно нехарактерную, можно даже сказать – противоестественную, для главы шиитского тариката.
Дискуссии, относительно причин, вызвавших у Исмаила благоволение к суннизму, продолжаются по сей день. Одни историки считают, что, будучи обиженным на своего отца, шах во всем старался поступать наперекор ему, в том числе и в вопросах веры. Другие утверждают, что главной внешнеполитической целью шаха Исмаила II было сближение с Османской империей, и демонстрируемое расположение к суннитам должно было обеспечить шаху расположение султана Мурада III. Третьи же убеждены, что, сглаживая противоречия между шиитами и суннитами, Исмаил пытался укрепить государство, обеспечить в нем прочную стабильность. По поводу последней версии можно сказать только одно: суннитов в сефевидском государстве к тому времени осталось немного и особой опасности они не представляли, а вот демонстрация благосклонности к ним была чревата вспышками недовольства среди шиитского населения (что, собственно, и произошло).
Ради внутреннего мира и спокойствия можно было просто оставить суннитов в покое, избавив их от гонений таких рьяных ревнителей веры, как, например, как упоминавшийся выше Ахмад Мунши Куми. Но Исмаил повел себя не как демократичный шиитский правитель, а как истинный суннит.