– Что? Холодильник?
– Это не холодильник, – возразил Рик, останавливая «форестер». Его голос все еще хранил резкие нотки их недавнего спора.
– А что, по-твоему… – она поняла еще до того, как закончила вопрос. – Господи, так это…
– Термоконтейнер, – договорил Рик. – Только какой-то нестандартный.
За то время, которое понадобилось ей, чтобы добраться до следующей фразы, Рик поставил машину на нейтралку, включил стояночный тормоз, открыл дверь со своей стороны.
– Здесь-то он откуда?
– Чтоб я так знал… – бросил он и вышел.
Конни подалась вперед, наблюдая, как он рысцой припустил к пластиковому ящику с красным крестом на нем. Предмет напоминал малогабаритный холодильник, в котором она и ее соседки по комнате хранили охладители для вина во времена учебы на последнем курсе университета. Такая же откидывающаяся назад крышка при нажатии на кнопки по обе стороны от нее. Рик обошел разок вокруг контейнера по часовой стрелке, потом – против и опустился рядом на корточки. Одет он был в джинсовые шорты и выцветшую зеленую футболку с Микки Маусом, которую не позволял Кенни убрать в ящик для тряпок, даже несмотря на бессчетное количество стирок, от которых та стала практически прозрачной. (Этот наряд он выбирал всякий раз, когда они отправлялись навестить его отца.) Рик как будто что-то читал на крышке. Он встал, повернул голову и, сощурясь, оглядел участок автострады, сейчас пустой в обоих направлениях. Выдохнул и провел рукой по волосам – как всегда делал, когда притворялся, что обсуждает вопрос, который для себя уже решил, – затем наклонился, взялся за термоконтейнер и поднял его. Судя по всему, тот оказался легче, чем он ожидал, потому что контейнер будто подпрыгнул вверх. Почти бегом муж понес его к машине.
Конни наполовину ожидала, что Рик передаст свою ношу ей. Он, однако, прошагал сразу к багажнику. Она наклонила зеркало заднего вида, чтобы видеть, как он прижимает к бедру термоконтейнер и открывает багажник. Когда он опустил дверцу, руки его были пусты.
Ответ казался настолько очевидным, что вопрос ей задавать расхотелось. И все же, как только Рик вернулся за руль и пристегнул ремень безопасности, она спросила:
– Ты можешь хотя бы объяснить, что делаешь?
Не глядя на нее, он ответил:
– Мы не можем вот так оставить его здесь.
– Будь мобильный заряжен, можно было бы позвонить девять-один-один.
– Конни…
– Я просто говорю. Ты же хотел знать, почему такого рода вещи так важны, – вот, пожалуйста.
– Ты… – Он оглянулся через плечо убедиться, что шоссе свободно. Набирая скорость, он продолжил: – А знаешь, ты права. Если бы я зарядил мобильник вчера вечером, как ты просила, можно было бы набрать 911 и полиция штата забрала бы у нас это. Как пить дать. А поскольку телефон сдох, нам нужен другой план. Мы в сорока-сорока пяти милях от дома. Я к тому, что давай-ка поспешим домой и, как только вернемся, сразу начнем обзванивать местные больницы. Может, это везли для какой-то из них. В любом случае, уверен, они там знают, кому звонить и как узнать, куда это нужно отправить.
– Неужели в Уилтвике делают трансплантации?
– Не знаю. Все может быть. Вот в Пенроузе, например.
– Можем остановиться у следующего отделения полиции штата.
– Ближайший съезд – наш, по двести девятому. До дома долетим как на крыльях.
– Ты уверен, что внутри что-то есть?
– Да я же не заглядывал, но когда поднял его, услышал, как внутри сдвинулся лед.
– На вид совсем не тяжелый.
– Так и есть. Только я без понятия, сколько может весить сердце или почка. Немного, наверное.
– Не знаю, я просто… – Она оглянулась через плечо. – Господи, да как такое может оказаться посреди автострады? Как вообще его могли потерять?
Рик пожал плечами:
– Для перевозки таких грузов не всегда нанимают профессионалов. Может, кто-то забыл закрыть заднюю створку, а на дороге попался олень, пришлось резко отворачивать, вот контейнер и вылетел на дорогу.
– Да ну, вряд ли.
– Ну, тебе, наверное, лучше знать.
На секунду спор грозил вновь затянуться петлей вокруг обоих. Конни сказала:
– А что там на крышке? Мне показалось, ты что-то читал.
– Там наверху нашлепка, которая выглядит так, будто содержит некую информацию, но весь текст размазан. Может, размыло в грозу, что прошла недавно.
– Значит, он стоял там, на дороге, как минимум столько же времени.
– Не исключено. А может, просто машину занесло, и контейнер сорвало с креплений.
– А что, так трудно было остановиться и вернуться подобрать что потерял? Ведь на кону может стоять чья-то жизнь.
– Ну, может, водитель не заметил, был слишком занят, пытаясь выправить машину и не врезаться в ограждение.
Версия казалась достаточно правдоподобной, если, конечно, принять утверждение Рика о неквалифицированных водителях, нанимаемых для перевозки «свежезабранных» органов от донора к реципиенту. И это, подумала Конни, достаточно гнусно и удручающе, чтобы быть правдой.
– А что если он ехал на север, в Олбани? – спросила она.
– Думаю, времени все еще достаточно, даже если кому-нибудь придется ехать обратно тем же путем, что и нам.
– В конце концов, могут перебросить по воздуху, куда следует. Разве в Пенроузе так не делают?
– Наверное, делают.
В душе она уже приняла план Рика. Велика ли разница, откуда обзванивать больницы – из дома или из полицейского участка? Вооружившись полностью заряженным мобильным телефоном, они могли довольно быстро доставить все, что упаковано в лед контейнера, хирургической бригаде, которая, вполне вероятно, сейчас готовится к его получению. Конни нарисовала в воображении картину: она и Рик входят в отделение неотложной помощи в Уилтвике, контейнер у Рика под мышкой, облаченный в зеленое хирург ждет их с протянутыми руками в перчатках. Однако, поскольку мобильный разряжен, дом, пожалуй, будет их лучшим вариантом из остальных. Судя ее опыту остановок за превышение скорости, уилтвикским патрульным потребуется больше времени, чем было у того, кто ждал содержимое этого холодильника, чтобы она и Рик смогли объяснить им всю серьезность ситуации.
«Но это же неправда, – подумала она. – Сама знаешь, что неправда. Ты просто бесишься, потому что тебе не удалось уговорить того парня не признавать тебя виновной в превышении скорости на 10 миль в час». Она оправдывала план Рика, подкрепляла его стремление стать частью истории – важной частью: незнакомец, случайно проезжавший мимо, игравший решающую роль в том, чтобы выдернуть кого-то, находящегося на пороге смерти, из черного прямоугольника. Потому что… потому что так здорово чувствовать себя вовлеченным в линию событий, дающих тебе возможность стать частью чего-то большего, чем ты есть.
Рик удерживал стрелку спидометра выше восьмидесяти пяти. Конни протянула левую руку и легонько сжала его ногу. Он не убрал рук с руля.
II
Четыре часа спустя они смотрели на термоконтейнер, стоящий на их кухонном столе. Его поверхность была из шершавого, похожего на мелкую гальку пластика. Конни задавалась вопросом, способствовала ли каким-либо образом эта шершавость охлаждению содержимого термоконтейнера. Красный крест, нанесенный по трафарету на крышке, поблек, стал на оттенок светлее нижней половины контейнера и уже начинал отслаиваться. Формой он даже не слишком напоминал традиционный красный крест – узкий в месте соединения, и стороны каждой поперечины изгибались наружу на пути к окончанию, каждое из которых закруглялись, как лезвия квартета топоров. Конни раньше уже видела похожий крест; Алекса, первая девушка, с которой она снимала квартиру и бывшая, наверное, более преданной католичкой, чем Папа Римский, причисляла крест в подобном стиле к своим религиозным украшениям. Мальтийский? Немного похож, думала Конни, и из того, что она помнила, крест бывшей соседки украшал орнамент – кажется, крошечные картинки. Откровенно говоря, версия этого креста казалась ей не столько религиозным символом, сколько изображением чего-то другого, – быть может, абстрактного цветка или замысловатой замочной скважины. На мгновение четыре красные линии, открывшиеся взору, стали похожими на зрачок огромного инопланетного глаза… Она одернула себя – это же нелепо.
Для чего и почему термоконтейнер, стоящий на светлом дереве кухонного стола, украшала эта эмблема, она не могла сказать. Есть ли у Красного Креста подразделения, местные отделения – быть может, это символ одного из них? И слышать о подобном не приходилось, но ведь она работала менеджером в «Таргет» [51] и вряд ли это входило в область ее знаний.
– А вдруг здесь замешана мафия, – предположил Рик.
– Что? – Конни устремила взгляд через стол на него – откинувшегося на спинку стула и скрестившего руки на груди.
– Мафия, говорю.
– В смысле?
Он сел прямо:
– Может, там «часть» кого-то, кто, ну, типа, был связан с мафией. Работал на них.
– Какая часть – палец?
– Палец, рука – доказательство выполненной работы.
– Ты серьезно?
– Все может быть, – он пожал плечами.
– Ну, не знаю.
– Чего ты не знаешь?
– Не знаю… В смысле, почему мафия? Они что, перевозят ампутированные части тела в медицинских термоконтейнерах? Кажется, такое было в каком-то фильме?
– Да?
– Да, и мы с тобой смотрели его. То ли на канале TNT, то ли TBS, без разницы. В фильме снимался Джо Пеши, играл наемного убийцу, помнишь, таскал головы в спортивной сумке…
– «Восемь голов в одной сумке».
– Точно!
– Ну, так это же кино. Что это доказывает?
– Да просто…
– А может, здесь что-то вроде черного рынка: почка продается тому, кто предложит самую высокую цену, и никаких вопросов.
– Это что, типа городской байки?
– Ну, а откуда, по-твоему, все это берется?
– Да я…
– Я хочу сказать, законных путей у нас не осталось, поэтому имеет смысл рассмотреть другие возможности.