[76], чтобы та не подала на нас в суд. Ее платье почти полностью сгорело.
Наверняка присутствующие в зале дилеры и промоутеры нас запомнили надолго! А тогдашний шеф компании Poly Gram, господин Пейн, после концерта зашел к нам в гримерку и все повторял: «Я сделаю вас великими в Америке!» Теперь, когда мы приходим на переговоры с продюсерами фирм звукозаписи, всегда цитируем эту фразу.
После этого для нас больше не устраивали дилерские туры, только единичные встречи с дилерами. Правильнее сказать, точечные продажи. Обычно это происходило в выходные. И наша фирма звукозаписи всегда придумывала нечто оригинальное.
Например, однажды нас разместили на пути туристов, которые с рюкзаками, перочинными ножами и копченой колбасой имели обыкновение ходить отдыхать в Баварский лес. На лыжном подъемнике стояла Marusha, эта певица с зелеными бровями, и пела. Угрюмый солист независимой группы Phillip Boa & The Voodooclub восседал на троне на склоне горы. А мы ехали в прицепе, предназначенном для соломы, которую трактор сгребал на лугу. Из скрытых динамиков доносилась Du riechst so gut («Ты пахнешь так хорошо», нем.), эта песня должна была стать нашим хитом. Нам пришлось двенадцать раз прыгать в прицеп, чтобы удивлять каждую новую партию бредущих в лес туристов. Перед каждым коротким выступлением мы пропускали стаканчик шнапса. Думаю, мы производили сильное впечатление! К вечеру на лугу выстроился огромный парк аттракционов с банджи-джампингом, цепными каруселями и воздушным шаром. Раздавались свеженапечатанные деньги, так называемые Peine Mark («марки Пейна», нем.). Этими купюрами, которые к ночи валялись на земле повсюду, можно было даже расплачиваться в местных магазинах.
А как-то раз мы выступали в Альпах. Когда официальная часть мероприятия была завершена, вся команда решила поехать по канатной дороге на вершину горы. Я был в восторге! Наконец-то в первый раз в жизни я оказался на горе высотой более двух тысяч метров! Я сел в фуникулер и направился прямо к вершине. Там, идя по снегу, я смог преодолеть всего лишь несколько метров. Ведь в тот день ботинки поставил в отеле, надел сабо! Тилль когда-то украл их для меня на автозаправочной станции, и они были мне великоваты. Я постоянно скользил вниз. В какой-то момент нашел себя стоящим на снегу в одних носках. Неудивительно: я был непоправимо пьян. Когда мы играли на той альпийской турбазе, вся группа пребывала в таком состоянии. Официанты непрерывно ставили на стол подносы со шнапсом. А еще помню, что по каким-то причинам отдыхающие называли этот отель бункером спермы…
На следующее утро мы первым делом пошли в сауну, чтобы привести себя в форму. Конечно же, мы были не одни. Там находились женщины, которых мы почему-то страшно раздражали. Когда они выскочили из парилки, мы отлили на камни и ушли. Потом все вместе пялились в окно, наблюдая, как другие женщины, ни о чем не подозревая, там раздевались и устраивались. В приподнятом настроении мы пошли обедать.
Это был последний раз, когда фирма звукозаписи организовала для нас подобное мероприятие. Я не хочу знать, во сколько обходились эти дилерские уикенды. С того момента продажи наших дисков стремительно покатились под гору. Теперь на выступлениях мы пили только бесплатный кофе из кофе-машины…
В следующем году Motor организовал огромный спортивный праздник. Гости должны были соревноваться с музыкантами в десяти дисциплинах. Мы были ответственными за перетягивание каната. Так как мы тащили его очень дружно, каждый раз завоевывали победу. На нас надели баварские костюмы, все эти рубашки, чулки и короткие кожаные штаны. Мы нашли, что выглядим не так уж плохо. В любом уголке мира все сразу бы распознали в нас немцев. Теперь баварские национальные костюмы составляют основу нашего сценического гардероба. Даже мой блестящий костюм и «штаны для трахания» – это своего рода отголосок баварской моды прошлых времен!
Однажды фирма звукозаписи отправила нас на торговую конференцию в Гонконг. Вместе с несколькими группами, сотрудничавшими с Motor, мы должны были осуществлять своего рода культурную программу. По непонятной причине я боялся Гонконга и тем более – предстоящего полета. Думал: ради трех песен для азиатских дилеров мне вряд ли стоит ехать. И заводил на репетициях неуверенные разговоры о поиске подмены для клавишника в этой поездке. Зачем мне быть членом восходящей к вершинам успеха группы на высоте десять тысяч метров? Лучше быть редиской внизу!.. Но пару дней спустя я, конечно же, сидел в самолете и сверху разглядывал Великую Китайскую стену. При заходе на посадку в Гонконге мы попали в страшный ливень. В то время аэропорт находился еще в городе, и мы полетели между многоэтажками. На некоторых из них были прикреплены красно-белые щиты, похожие на дорожные знаки. Мы летели так низко над домами, что я видел в одном из окон женщину, которая, вероятно, готовила на кухне ужин. Наконец мы приземлились и ужаснулись видом Гонконга после урагана. Небоскребы были совершенно разбиты, повсюду стояла или капала с крыш вода. Нас доставили в отель – многоэтажное здание с офисами и магазинами на первых этажах. На ресепшене мы узнали, что все номера по приемлемым для нас ценам заняты.
Нас поселили в комнатах без окон, поскольку те, что с окнами, были непомерно дороги. Мы не могли спать из-за жуткой духоты. Вечером поднялись на лифте на самый верх, на лестнице сломали дверь запасного выхода и оказались на крыше. Ограждение вдоль ее края было не более двадцати сантиметров высотой, а нас шатало из стороны в сторону: мы, как обычно, на ночь напились. Поэтому пришлось максимально сосредоточиться, чтобы не свалиться. И я поперся сюда с моей-то боязнью высоты! Но здесь можно было хоть немного отдышаться.
В витринах бесконечных китайских рынков на Canal Street была выставлена всевозможная живность. Мягко говоря, я был напуган, когда выяснилось, что продаются эти существа исключительно для еды. Очаровательные щенки, мартышки… Красивые птицы, связанные между собой за лапы по несколько штук, как пучки петрушки… Конечно же, они были живые. Продавались здесь и все виды раков, омаров, черепах. Они мучительно скребли лапами по столу, когда их освобождали от панцирей с помощью специальных лопаток. Были там, конечно, и лягушки. Продавец хватал какую-нибудь из них за задние ноги и крутил, пока лапы не отрывались, а тельце не отлетало к стене. Оно шлепалось на груду таких же изуродованных тушек. Лягушка пыталась жалобно квакать и на передних лапах сползать на пол, пока не задыхалась под тяжестью своих сородичей, которые падали на нее сверху. На этой улице в воздухе стоял отвратительный запах. Но он исходил не от животных, а от так называемых вонючих фруктов[77]. Выглядели они очень аппетитно, так что мы не удержались и купили одну штуку. После нашего возвращения в отель началась забавная игра. Каждый старался незаметно подкинуть зловонный плод в комнату коллеги по группе. В итоге мы кинули его в пустой лифт и отправили кабину наверх.
В кафе и закусочных нам хотелось поесть обычной еды, к которой мы привыкли. И ожидали, что официант с сигаретой во рту и грязной, засаленной на пузе майке принесет нам эту еду. Но всегда получали все одинаковое, независимо от того, что заказывали. А именно: пластмассовую чашу с рисом и какой-то куриный суп из костей, хрящей и внутренностей. Когда кто-то из нас давился этими костями да хрящами и выплевывал их на стол, официанты просто смахивали их рукой и приносили следующее блюдо. Однажды мы никак не могли начать есть суп палочками. Заметив это, официант подошел к столу, разрезал лапшу с курицей прямо в наших мисках ржавыми ножницами и раздал нам ложки. Да… Зато все было дешево! Как-то раз мы обедали в более дорогой закусочной. Там после еды официанты аккуратно взяли нашу скатерть за четыре угла и унесли вместе со всей посудой и недоеденными блюдами. Мы гадали: это все выбросят или используют для следующих клиентов?..
Зато в Nobelhotel, где мы выступали, огромный зал для нас подготовили с особой тщательностью. А в туалете каждого посетителя поджидал пожилой китаец с тряпочкой, который степенно вытирал клиента после того, как тот облегчился. Мне это было настолько неприятно, что я не стал даже пытаться пописать… Произвело ли наше выступление резонанс, не знаю. Если да, то меня бы это удивило. Мы видели, как жалко выступали до нас какие-то китайские суперзвезды, которые пели что-то попсовое.
Во время прогулки по Гонконгу я испытал шок, когда увидел, в какой невообразимой нищете здесь живут люди. Двадцать пять человек в однокомнатной квартире в тридцать квадратных метров – здесь это считалось нормой. В многоэтажках, разделенных на крошечные комнаты-коробки, проживали несколько миллионов человек, и все они хотели есть. Мы не уверены, что они ждали здесь нашу рок-группу. Какие намерения у нас были? И чего мы вообще хотели в этом Гонконге?..
Когда вышел наш первый диск, реакция на него была очень сдержанной. Но это лишь подтолкнуло нас к тому, чтобы давать больше концертов. Мы играли на разогреве, мы играли самостоятельно, мы ездили на гастроли, мы давали одиночные концерты, мы играли для MTV. Короче, играли везде, куда нас пускали. Естественно, нашего мнения о выборе места для выступления никто не спрашивал. Как-то раз нам даже пришлось играть на одном благотворительном мероприятии в пользу голодающих Руанды.
Однажды нас пригласили выступить на демонстрации модной одежды в мюнхенском клубе. Кульминацией шоу стало такое представление: женские модели, одевшись в мужские костюмы и изображая нашу группу, как бы играли на сцене, а мы переоделись моделями и в невообразимых одеяниях ходили по подиуму. Выглядели мы, мягко сказать, неизящно. Но, скорее, не потому, что мужчинам не идут платья. Характерную походку манекенщиц еще называют кошачьей. Именно так кошки ставят ноги, вернее, лапы при ходьбе – аккуратно, друг перед другом. Разумеется, это выглядит намного более элегантно, чем ковылять по подиуму с широко расставленными ногами. К сожалению, мне объяснили это лишь несколько лет спустя.