- Это тоже для маскировки. В таком костюме даже с пяти шагов не увидишь стоящего в кустах бойца. Для снайперов - самое то. Залёг в траве или зимой в снегу - и не видно тебя, пока не стрельнёшь.
Дальше поехали на артиллерийские склады. Хотел получить ручных пулемётов. Обломался. Нету. И только три 82-мм миномёта. Выписал все. Вызвал машину за ними.
Проезжая через город, остановились послушать сообщение Совинформбюро. Киев в сводке звучал. Ещё бились ребята там. Опять накатила тоска. Казалось - всё, что делаю, так мелко, незначительно. Не способно ничего ни изменить, ни исправить. Да и что я сделал? Сломал десяток костей своим же, не смог обучить ничему ни ребят в бригаде, ни в роте (потому что и сам ничего не умел, так понты одни), даже ни одного немца не завалил. А он сейчас громит наших предков как хочет, когда хочет и сколько хочет. Вот там, на фронте, дела делаются. А всё что я делаю - детская игра в песочнице.
- Уж скорее бы на фронт. Сил нет уже терпеть. Ребята там гибнут, а мы - как в санатории, побегали, пожрали, поспали, водочку попили. Э-эх!
Миша и Мельник удивлённо смотрели на меня.
- Что?
- Сам говорил - не готовы мы к фронту.
- К этому нельзя быть готовым. Ладно, этот - кадет, но ты-то, Мельник, воевал же уже.
- Какой там воевал! Выгнали в поле. Ура! Бежишь, падаешь, опять бежишь. Пули свистят вокруг, ребята падают, кричат, взрывы, что происходит - не понимаешь. Куда стрелять - не понятно. Куда-то вперёд стрелял, как все. Я и финна-то живого ни разу не видел.
- Ты же снайпером был.
- Был. Сидел в засаде, как они. А никого так и не увидел.
- Так никого и не убил?
- Говорю же тебе - даже в оптику не видел. Зато - воевал. У нас в роте половина побита-поранена, а похвалиться нечем. Как в атаку пойдём - кровью умоемся, отползаем. А потом, то место, откуда по нам стреляли - перепашут пушками - опять - "ура-в-атаку!" бежим. Так три недели отбегали и отвели нас в тыл. Вот и вся война.
- Неужели и сейчас так воюем?
- А как? По-другому не умеем. И-э-эх! Нам бы тебя, старшина, туда, в Карелию, сколько бы мужиков целыми домой вернулись. У нас же за три недели три ротных убило. Они что - "Ура! За Родину!" первый вскакивает, пистолетиком махнёт и бежит впереди всех. Первый и падает. Мёртвый. Одна пуля - в голову или в сердце.
- А был бы я там - изменилось бы что?
- Уверен! Ты ведь до хрена знаешь и умеешь. Вот научил бы нас, по-другому бы всё было.
- Ты ошибаешься, Лёха. Ни хрена я не умею. Так, видимость создаю.
- Старшина, ты это брось! Меня ещё никто никогда один на один не бил. А ты - играючи.
- С трудом, Лёха, с трудом. Я как увидел, ты "мельницу" раскручиваешь - аж похолодело всё.
Мельник, довольный, заржал. Смотрит на меня преданными глазами, как собака на хозяина. Вот, блин! Теперь я за него в ответе, как за всякого, кого приручили.
- Спасибо, Алексей. Буквально, к жизни меня вернул.
- Ага, а то я смотрю - приуныл "медведь" наш.
- Как ты сказал? Почему Медведь?
- Ты себя бы со стороны видел бегущим в броне на "пулемёт", согнувшись. Точно, как косолапый.
- Сам придумал?
- Нет, ребята. Сначала Чёртом назвали, теперь Медведь, да Медведь. И каптёрку свою "берлогой" называешь.
- И точно. В берлоге же медведь спит. Ладно, оставим лирику. Вань, поехали в расположение.
- А в управлении вас, старшина, младшим Наполеоном назвали, - вставил Иван. Ржали вчетвером.
- Ну, что думаешь? - ротный выжидающе уставился на меня.
- Одобрямс! - ответил я.
- Тебе все б ржать! Я же серьёзно.
- Твой выбор. Ребят этих ты лучше знаешь. Не справятся со взводом - заменишь. Ты бы хороших оперов отобрал в отдельное подразделение, а дознавателей ещё в одно.
- Разведка и контрразведка?
- Растёшь на глазах!
- Думал я уже об этом. Но, мы не полк и даже не батальон. Нам не положены такие структуры.
- Кто говорит об официозе? Негласно. Стрелки и стрелки. А в свободное время, по приказу ротного - разведка и дознание. Чую я, когда на фронт попадём, наш батальон будет посильнее некоторых сильно битых дивизий. И задачи нам будут ставить соответствующие.
- Например?
- Остановить танковую дивизию. Как тебе?
- Справимся?
- Умеючи-то? Нет, уничтожить, конечно, не уничтожим, но задержать, потрепать, танки пожечь - это можно, ежели с умом-то.
- Уговорил. Сделаю из них два отдельных отделения.
- Ещё отделение "леших". Как тебе костюм?
- Отлично. Ни одного не нашёл. Пока один не говорит, вот так, с болью: "Товарищ капитан, (при переводе Степанова из НКВД в ОИПТБ ему было присвоено общевойсковое звание, равное имеющемуся), сойдите с руки".
Мы рассмеялись. Это мы проводили испытание масккостюмов, которые сразу окрестили "Леший", тем более, что командира отделения снайперов, чемпиона областного турнира по стрельбе среди подразделений НКВД, звали Алексей Олегович Алёшин, а с детства Лёха Леший. Десяток снайперов спрятались в лесополосе, а ротный их через полчаса искал.
- Так ты ему на руку встал и даже не разглядел?
- Он палой листвой засыпался у бугорка. Я на бугорок встал, осматриваюсь, топчусь, вот и наступил на него.
- Понятно. Дальше. Пулемётный взвод, это понятно. Жаль, ручных пулемётов мало. По-хорошему, по одному на отделение надо.
- Уж что есть. Зато противотанковый взвод. Почему ты отобрал винтовки у стрелков ПТР?
- Пистолетов достаточно. Посчитал, сколько весит винтовка со штыком и боекомплектом? У заряжающего - ППШ, у третьего номера СВТ и гранаты, достаточно для самообороны. Тем, более, что без прикрытия боевых троек ПТР я не оставлю. Они - наша основная ударная сила. Вот обкатаем всех танками, вылечим от танкобоязни - вообще силища станет!
- Ты сам под трактор лазил?
- А куда деваться? Личный пример. Да и на своей шкуре хотел попробовать как это - под танком.
- И как?
- Попробуй.
- Обязательно. Ну, давай, колись!
- Да - чуть я штаны не обмочил.
Я ожидал, что Санёк рассмеётся, но он только внимательно посмотрел на меня.
- Ощущения под бульдозером схожи с танком?
- Под танком не был, не достал, но и так впечатляюще. Во, говорю, а у самого мурашами кожа покрылась.
Дело было так. Надо было всех "обкатать" танками, но танков найти не удалось. Всё, что я смог достать - это огромный бульдозер из карьера. Но, из этого карьера его извлечь было невозможно - ресурс мотора и гусениц не велик, а тягача такой грузоподъёмности я не достал. Если гора не идёт к Магомету... Марш-бросок, хорошо хоть налегке (кроме меня) на 27 км - и мы копаем в земле окоп полного профиля. Тракторист посмеивался:
- Ребят, я же обрушу своим весом вашу ямку.
- Ты, давай, не зубоскаль. Ехай строго перпендикулярно, да, вот так. Если в окоп свалишься - голову прострелю.
- Слышь, командир, да пошёл ты! Тогда я вообще не поеду.
- Тогда вали отсюда. Я твоему начальству доложу и соляру вы хер получите. А я сам за рычаги сяду.
- Да ты не сможешь!
- Один ты что ль умелый такой? Танком смог управлять - и твоим ржавым утюгом смогу, - давно уже не краснею, когда вру.
- Никому я свой трактор не доверю. Ладно, копайтесь. Стены окопа обрушаться - я предупреждал.
Окоп был готов, я выстроил первый взвод - сегодня их очередь, и обратился с речью:
- Мы - истребительно-противотанковый батальон. Основным нашим противником будут танки врага. Но, многие бояться танка. Сегодня каждый из вас убедиться, что танк - это огромный, рычащий, лязгающий, стреляющий, но утюг. Танк опасен. Утюг тоже опасен, так ведь, Мельник? Вот Мельник сжёг утюгом пелёнку, чуть не сжёг дом. Ты боишься утюга, Мельник?
- Нет. Надо опасаться, соблюдать правила безопасности, но я не боюсь.
- Так и танк. Если знать его сильные и слабые стороны, то он не опасен. Сильных качеств танка будем сторониться, а в слабые места - бить и уничтожать. Каждый из вас сегодня пропустит танк через себя и проедет внутри него.
- Товарищ старшина, разрешите обратиться.
- Не в строю, ребята. Просто спрашивайте.
- А внутри зачем?
- А вы посмотрите - легко ли управлять этим железным сараем. Убедитесь, что обзор из трактора очень плохой, а из танка - ещё хуже. Они вообще сквозь щёлочки на мир смотрят. Это ясно? Есть добровольцы?
Потупились, молчат, друг на друга поглядывают.
- Ясно. Кадет!
- Я!
- В трактор, я - в окоп. Потом ты - в окоп, Мельник - в трактор. И так далее. Младший лейтенант, распределите очерёдность.
- Я - после Мельника, затем - командиры отделений, потом - отделения по порядку. Всем ясно?
Взвод выстроился амфитеатром, я взял две стеклянные бутылки, спрыгнул в окоп, махнул рукой:
- Давай, мазута, заводи!
Трактор взревел, мощно развернулся, покачивая мощным отвалом, проехал, опять повернулся, замер. Я махнул рукой:
- Давай же!
Опять взревев, бульдозер попёр на меня гигантским носорогом. Земля задрожала, потом затряслась. Ух, ё-моё! Дыхание перехватил спазм в горле, руки сразу вспотели. Я крепче сжал бутылки, переместился правее, чтобы оказаться точно под бульдозером. Когда он был в трёх шагах, я высунулся немного, метнул бутылку, расколов её о сталь отвала, и нырнул на дно окопа, сжавшись там в позу эмбриона. Перед моими глазами дрожала земля стенки окопа, потом она потекла ручьями, потом потоком, словно вес бульдозера выдавливал из земли соки. Я почувствовал, как мир сжимается для меня в маленькую точку. Вот, значит, что называют клаустрофобией! Потом свет померк, грохот накрыл меня сверху. Казалось, бульдозер едет не по земле, а прямо по мне.
Рот мой сам открылся в крике, почувствовал неожиданные позывы к мочеиспусканию и, разом, дикое желание вскочить, бежать. Задавил себя до такого состояния, что никаких мыслей во мне, кроме непечатных: " Ё! Ё! Ё! Ё!". И Бога тут же, и ё... душу, и ё... мать, и всё в кучу.