- Тарас, там ещё есть легкораненные. Наши и из дивизии. Голодные.
- Как я паёк спишу?
- Так не за просто так. Пусть трофеи собирают. А не ходячих, сидячих поставь на снаряжение лент пулемётных. Из немецких винтовок пусть патроны достают. Нашим пушкарям выдай трофейные пистолеты и автоматы вместо винтовок. Там сориентируйся по сколько на расчет, в зависимости от трофеев. И своей тыловой команде раздай пистолеты и автоматы. С ними удобнее, чем с винтарями. Если хватит автоматов - шоферам выдай. Пулемёты все - в роты. Винтовки пусть сдадут, а то побросают, где попало. Их, вместе с трофейными карабинами, сдашь заму по тылу батальона. Я с ним переговорю - в тыл отправит, на формирование частей. Эта мысль ясна?
- Шошь тут не ясного? И своих отправлю, как освободятся. Трофеи - дело серьёзное. Технику тоже брать?
- Конечно! Не вечно же на кобылах-то промышлять. Бензин, соляру, керосин, моторные масла - собрать. Вот, только вспомнил! Фляги у немцев неплохие, а у нас, у половины - стеклянные. Обменяй. Их горючей смесью наполним - танки жечь будем, всё больше пользы. Что-то ещё хотел сказать.
- Иди уж, Виктор Иванович, не дети малые, разберёмся. Тут и Школеров меня инструктировал, и ты, сейчас ещё Степанов подвалить, цэ-у давать будет. Вспомнишь - скажешь.
- Ну, давай!
Ребята поели, вооружили их трофейными пистолетами и автоматами, показал как это работает, повел к сараю с пленными. Там, произнеся "заклинание", положенное по уставу при снятии часового с караула, отправил его обедать, сам открыл широкую дверь. Первый, кого я увидел, был тот самый немец, что чуть меня не застрелил. Только теперь с перевязанным лицом (я, оказалось, ему пол-лица отгрыз). Он засучил ногами, отползая поглубже. Я усмехнулся. Боится - это хорошо. Передвинул автомат под руку, навел на немцев.
- Кто понимает русский?
Молчат. Блин, где Кадет? Покричал, докричался - бежит.
- Скажи им - надо работать, арбайтен, шнеллер. Кто не будет арбайтен, того пуф-пуф, расстреляем. Потом сварим и съедим. Переводи, переводи. Смотри, какие глаза у этого, недоеденного. Э, это не надо переводить. Спроси - они поняли? Тогда встать!
Немцы поднялись. Не все. Двое остались лежать.
- А эти что?
- Раненные.
- Нам такие не надобны.
Две короткие очереди моего автомата.
- Ещё им скажи - при малейшем нашем ими недовольстве - стреляем без предупреждения. Перевел? Ребята, слышали? Чуть что не понравиться - вали их и в пинки. Оказывают сопротивление или попытаются бежать - стреляй без раздумий - их в Европе пятьсот мильёнов, ублюдков этих.
Сначала погнал их к медэвакопункту. Там я видел большую воронку. Раздали немцам лома, кирки и лопаты - выкопали большую и длинную яму. Это будет братская могила нашим пацанам.
- Нет, ребят, гони их к чугунке. Хоронить своих сами будем. Пошли путь разбирать и шпалы доставать. Кадет, иди. Отдохни до вечера. Если что - скажешь, я разрешил. А с вечера и всю ночь опять копать будем. Давай, давай! Шнелер!
Подбегал Колька Школеров, старлей, зам по тылу нашего батальона. Протрещали с ним час, а может и больше. Хороший парень. Двадцать два всего, а старший лейтенант. Из студентов. Учитель. Успел даже повоевать два дня взводным. Потом ранение - госпиталь, звание старлея, медаль "За отвагу".
- Хорошо - погода плохая, - скаламбурил он напоследок. - А то бы сейчас покоя их самолёты не дали.
Окликнул Степанова. Шёл он грустный.
- Досталось?
- Ага.
- Рассказывай.
- Тебе как? Как было или литературно?
- Нет, человечески.
- Наполеонами херовыми нас назвал, - вздохнул ротный, - и полчаса меня распекал. Жизни учил. Что бы, значит, я тобой командовал, а не ты мной.
- Ты ему сказал, что это моя идея?
- Нет, конечно. Он сам допетрил. Спросил только ехидно о твоём самочувствии. Просил вперёд батьки в пекло не лезть.
- А, значит, он сам задумал то же самое! А теперь сомневается. Думает, что если мы допёрли, то и немец его задумку разгадает. Для этого и отвел твою роту. Пушки где позиции готовят?
- Наши - на этом склоне, трофейные - на том.
- А энпэ он где задумал ставить?
- На гребне.
- Ну, точно! На виду немца окапываются, а ночью отойдут. А глубоко копают?
- Да, нет. Как-то странно роют. Сразом везде. И окопы, и ходы сообщения. И по пояс не закопались.
- И не будут. Если я правильно понял Ё-комбата - это ложные позиции. А основные - ночью копать будут. Во, я же говорил - вторая рота обедать идёт. Спорим, два взвода из трёх здесь останутся?
- Да ну тебя, гадалка херова!
Ротный ушел, потирая повязку на шее. Опять начал моросить дождик. Слава Богу! Налётов не будет. Клонило в сон, ноги подкашивались. Сел на штабель свежевыкорчеванных шпал, положил автомат на колени, направив на работающих пленных. Закутался в куртку, нахохлился. Так и уснул, не заметив.
Разбудил меня майор-особист. Ух, и орал же он! Оказалось, что я - военный преступник (расстрелял лежачих пленных), много о себе возомнивший выскочка, недисциплинированный партизан и вообще редиска.
- Что же мне на них молиться, что ли?
- Это пленные. По конвенции...
- Не надо мне о конвенциях! Ты, майор, читал их, "сверхчеловеков", приказ о коммунистах, комиссарах и евреях? Я, да и ты, подлежим немедленному расстрелу на месте, а не пленению. А с чего я должен их жалеть? Пусть работают.
- Я слышал об этом приказе. Я, ладно, коммунист, а ты с чего?
- А у меня петлицы - не видишь - НКВД. Нас они тоже в плен не берут. Да я и не собирался сдаваться. Просто - они соблюдают конвенции?
- Их надо допросить.
- Допрашивай.
- Я их забираю.
- Нет. Они ещё работу не закончили. А у меня - нет людей их заменить.
- Тебя ждёт трибунал, сдай оружие!
- Не ты мне его давал! Здесь на рассвете танки пойдут. Ты их будешь останавливать? Или ты танки от меня спасти хочешь? Или немцев спешишь вывести? Не переживай - обратно из России они не вернуться.
- Ты арестован, старшина! Бойцы - взять его!
- Майор - посмотри туда. Видишь, у сарая снайпер. Ты в его прицеле. А вон - видишь, из оврага стволы трофейных пулемётов точат? Смотри - зенитка ствол опускает на твой грузовик. Не советую. Эти люди не хотят меня отдавать. Мы сами - НКВД! Понял? Мы - истребители! Мы - каратели! Мы - смертники и мы - ангелы смерти! Завтра - наш день! Не мешай! А немцев я тебе пришлю на рассвете, нам уже не до них будет.
- Это массовый саботаж! Я доложу вашему командованию!
- Доложи. Ё-комбат тебя пошлёт по весёлому, но не культурному адресу, а над ним начальник - Лаврентий Павлович Берия. Вот ему и пожалуйся. Он человек вежливый и культурный. Он матом ругаться не будет. Что не понял ещё, майор? Я же тебе сказал - мы - ангелы смерти, и ты нам не указ! Иди отсюда! Тут стреляют! Не мешай! Пришлёшь взвод сапёров - отдам немцев.
- Ложи-ись! - истошный крик бросил всех на землю. В небе просвистело, взрыв бухнул с той стороны полотна.
Особист, кипя от бешенства, сунул наган обратно в кобуру, пошёл к машине.
- Старшина, мы с тобой ещё встретимся!
- Дай-то Бог, майор! Живи долго!
Я сел обратно у штабеля шпал. Смотрел, как полуторка с майором в кабине и двумя автоматчиками в кузове развернулась по широкой дуге, выехала на дорогу и поехала в тыл, к видневшейся на горизонте деревни - там был штаб дивизии.
- Ты зачем это сделал? - крикнул рухнувший рядом Степанов, - отдал бы этих немцев, без них бы управились.
- А я всё думаю - и чего немец притих, не стреляет. Теперь на душе даже спокойней стало.
- Сюда мины не долетают. Только гаубицы добивают. А по площадям бить - расточительство. Нас с того берега не видно из-за высотки. А вот там, у моста - долбит постоянно. Ты мне зубы-то не заговаривай. Он теперь комбату кляузу на тебя накатает. Тому выхода не останется - пойдёшь под трибунал.
- Саш, отстань. Дай поспать. Спать хочется, сил нет. Это, наверное, от потери крови.
- Спи. А ребята - молодцы! Не ожидал, что они так - особиста все на мушку взяли. Эх! Загремим мы все вместе на Колыму!
- Напугал ежа голым обстоятельством. Кто воевать-то будет, если вся рота - на Колыму? Дальше фронта не пошлют. Больше пули - не дадут. Из меня одну уже выковырнули - значит, я у смерти уже в должниках. Отстань, дай покемарить. Иди лучше места для дзотов подбери. Шпалы готовы, пора ямы копать. И танк бы сюда перетащить. Зарыть его по башню в землю - долговременная бронированная огневая точка с круговым обстрелом получиться. Вот, отсюда, где мы сидим - линия огня почти на километр в любую сторону.
Обстрел был хоть и долгим - почти час, но редким и не прицельным. Снаряды ложились с большим разбросом то тут, то там. Погибших нет, четверо ранены. Вечером Степанов смеялся:
- Это немцы нам окапываться помогали. Воронку только углубить и шпалами накрыть - блиндаж готов.
- А раненные - побочный эффект? Типа мозолей на руках?
- Получается - так.
Как меня пронесло
.
А как стемнело, Ё-комбат приказал мне лично отвести пленных в штаб дивизии. Повёз. Взять с собой хотел только Мельника и Кадета, но пристроились попутчиками Школеров с тремя своими тыловиками и мешками. Их и поставили пленных вязать и охранять в дороге, вместе с Кадетом. Мельник, оказалось, разобрался с управлением трофейного здорового грузовика. В нём и поехали. Следом - полуторка с другой половиной пленных. По пути полуторку пропустили вперёд, чтобы случайно нас не обстреляли. Хотя Тарас и закрасил зелёной краской кресты и нарисовал корявые красные звёзды везде, где смог, но в темноте кто их разглядит? Стрелять будут не по звёздам, а по силуэту.
Три раз нас останавливали, Школеров сидел с краю, он и суетился, я всю дорогу продремал.