вечером. Стол заказывал заранее. Перед его приездом телохранители рыскали. Потом сыграет несколько партий, и домой.
– А с кем играл?
– С разными людьми. Мне тоже пришлось.
– Ну и как?
Он махнул рукой:
– Неважно играл ваш Филимонов. Даром что генерал. Они, знаете, обычно в нашем деле разбираются. У них в округах времени много, вот и развлекаются от нечего делать. Помню, был у меня партнер. Генерал армии! Вот уж играл так играл!
– Ближе к делу.
Он кивнул:
– Иногда приводил партнера с собой. Не иногда, а чаще всего.
– Кто такой?
Николай Павлович пожал плечами:
– А шут его знает. Невысокий, с усиками.
– Какие-то особые приметы были?
Маркер пожал плечами.
– Да нет… Ну кроме, пожалуй, того, что он всегда был в таком полувоенном френче. Ну знаете, как у Сталина.
Это уже интересно! Скорее всего, кто-то из коллег Филимонова по партии.
– А зовут как его, не припомните?
Маркер наморщил лоб:
– Да и имя у него было какое-то странное. А, вот. Макаром его Филимонов звал.
Черный шар провалился в лузу.
– Партия, – негромко сказал Николай Павлович.
Я достал из кармана несколько стодолларовых бумажек.
– Это не только за выигрыш. Еще и за бескорыстную помощь следствию.
Маркер вздохнул и сунул бумажки в карман.
Ну, в общем, нельзя сказать, что мое посещение бильярдной сильно помогло следствию. Какой-то Макар… В общем, надо думать. Голову ломать.
Так, дальше. «Мос-Ком». Офис сгорел, Чернов убит. Сотрудники наверняка разбежались. Хотя, наверное, стоит проверить здание офиса, может, что и сохранилось.
Ну и, конечно, мастер, который сделал винтовку.
…Когда затренькал телефон, у меня чуть сердце не выпрыгнуло вон. Хотя звонить мог кто угодно, но внутреннее чувство подсказывало, что это он.
Я нажал на кнопку и приложил трубку к уху:
– Алло!
– Это вы звонили по объявлению? – спросил мужской голос.
Это был пароль!
– Да, – в соответствии с инструкцией ответил я, – мне нужен винчестер для компьютера емкостью от двух с половиной до четырех гигабайт.
Такой вот нехитрый пароль. Особенно мне понравилось, что используется слово «винчестер».
В трубке помолчали. Спустя несколько секунд я услышал:
– Сегодня в пять часов на площади Академика Люльки. Это в районе ВДНХ. Красная «десятка». Будет стоять у ресторана.
Часы показывали половину третьего.
– А нельзя ли… – начал я, желая отодвинуть время встречи.
В трубке раздались отбойные гудки. Я быстро набрал номер:
– Откуда был звонок?
– Телефон-автомат около метро «Кузнецкий мост».
Как я и предполагал, торговец оружием оказался предусмотрительным. Ну что ж, работа обязывает…
Нет, все– таки напрасно ругают нашу милицию. Такой оперативности я еще в жизни не видел. Конечно, тут не обошлось без личного вмешательства Грязнова, которого я сразу же известил о предстоящей встрече, но все же… Ведь можем же, когда хотим!
В половине четвертого на площади Академика Люльки, что находится в глубине кварталов за гостиницей «Космос», было больше одетых в штатское оперативников, чем обычных граждан.
Надо сказать, лучшего места для встречи найти было нельзя. Маленькая площадь перед двухэтажным рестораном «Созвездие» имела четыре выезда. Слева проходила улица Бориса Галушкина, по которой можно было за две минуты добраться до проспекта Мира, или же уехать в противоположную сторону – к Преображенке. Справа от «Созвездия» находилась улица Космонавтов, упирающаяся другим концом в «Космос». Кстати, на этой улице находится множество китайских и вьетнамских общежитий. В этих с виду совершенно обычных домах умеют так прятаться, что найти совершенно невозможно.
Сбоку проходила еще одна улочка, по которой в случае необходимости можно было скрыться в глухих Алексеевских переулках.
К тому же площадь прекрасно просматривалась, и надо было соблюдать особую осторожность при подготовке к операции.
Надо ли говорить, что на всех подъездах к площади дежурили машины с оперативниками. Всем был отдан приказ не вести никаких переговоров на милицейской волне – сейчас каждый мальчишка может купить на Митинском рынке радиосканер и слушать все секретные переговоры.
Спугнуть торговца оружием или, скорее всего, его связного мы не имели права. Так что все действовали с большой осторожностью. Грязнов долго убеждал, что вместо меня на встречу должен пойти кто-нибудь другой. Но я отстоял свою кандидатуру. Можете счесть меня не слишком скромным, но я считаю, что кое-какие вещи могу делать лучше других. И многие…
Конечно, я отдавал себе отчет, что все наши предосторожности могут оказаться лишними. А может и нет. Поэтому мы должны сделать все, чтобы операция прошла без сучка без задоринки.
Без двух минут пять я подъехал к ресторану «Созвездие» и припарковал машину. Красной «десятки» еще не было.
Впрочем, долго ждать он себя не заставил. Вернее, они – в машине сидели двое. Я вышел из «Москвича» (на всякий случай Грязнов выделил мне чужую машину) и направился к «десятке».
Двое сидящих впереди даже не оглянулись, когда я забрался в машину. Ну что ж, это проявление крутизны мне только на руку. Я сел на заднее сиденье и захлопнул дверь. Теперь я мог созерцать их затылки. А они совершенно диаметральным образом отличались друг от друга. На водительском месте сидел длинноволосый тип с серьгой в ухе, рядом – широкоплечий качок, подстриженный а-ля «солнцевская братва». Хотя долго изучать мне их не пришлось.
– Ну? – кратко спросил качок.
– Баранки гну, – в тон ему ответил я.
Длинноволосый обернулся и с интересом посмотрел на меня. Он был удивительнейшим образом похож на Джона Леннона. Узкое лицо, круглые очки, волосы. Рассмотрев меня и, видимо, не обнаружив ничего интересного, «Леннон» отвернулся.
– Ты говори, мужик, чего надо, не тяни резину, – несколько раздраженно проговорил качок.
– Нет, – произнес «Леннон», – ты сначала скажи, кто номер пейджера дал?
К этому вопросу я был готов.
– Сеня.
Тут они оба хмыкнули.
– Так он же в тюрьме, – сказал качок.
– Ну да, – как само собой разумеющееся подхватил я, – сам месяц назад оттудова.
– Из Бутырки? – с недоверием спросил «Леннон».
– Ну! Полтора года просидел, потом на суде удалось отмазаться. Условно дали.
– А как туда попал?
– Ну, знамо дело, за кражу. Магазин взял. Радиоаппаратуры, на Полянке. Взял порядочно, погрузил в фургон, поехали. Все чин чинарем, и тут глядь – менты. И тут же свинтили, гады, на следующем же перекрестке. Обидно…
Такую «пургу» я обычно называю шараповщиной в память бессмертного героя, проникшего в банду и сумевшего обвести вокруг пальца самого Горбатого, рассказав совершенно невероятную историю. Хотите верьте, хотите нет, но чаще всего в нее верят. Не могу объяснить почему.
– Ну и че? – перешел к делу качок.
– Мне бы пушечку, ребята.
– Ясно. Что именно? – «Джон Леннон» был явно главным. Хотя тоже наверняка не самым.
– Что-нибудь потише и полегче. Но чтоб калибр покрупнее.
– На слона пойдешь? – иронично спросил «Леннон».
– На кого я пойду, это уже не ваша забота, – тактично заметил я, – тэтэшник с глушителем подойдет. Ну и пару обойм.
«Леннон» кивнул:
– Есть. Пятьсот баксов.
– Согласен.
– Значит, так. Половину сейчас – это задаток. Остальное, когда получишь пушку.
– Э-э нет, ребята, – деланно заартачился я, – так не пойдет. Вы мои баксики возьмете – и тю-тю! Потом ищи-свищи вас. А у меня это, можно сказать, основной и оборотный капитал.
Качок нахмурился и уже было собрался сказать мне что-нибудь нелицеприятное, когда «Джон Леннон» кивнул:
– Хорошо. Через два часа здесь же.
Я кивнул и вышел из машины. Красная «десятка» газанула и, сорвавшись с места укатила в сторону Преображенской площади. Я неторопливо направился к своей машине. Торопиться было некуда – находясь в «десятке», я, как вы, наверное, уже поняли, времени зря не терял. И теперь, снабженная радиомаячком и автономным микрофоном, в просторечии именуемым «жучком», бандитская машина должна была показать нам, где находится склад оружия. Или, если очень повезет, вывести на главного торговца.
"Объект движется по Краснобогатырской улице в сторону Преображенской площади. Следую за объектом до пересечения с Богородским валом, затем сдаю наблюдение «четвертому».
«Четвертый». Объект принял. Следую по Краснобогатырской…"
Мы сидели в микроавтобусе с яркой рекламой пепси-колы, и напряженно прислушивались к радиопереговорам. Грязнов решил, что, даже если за «десяткой» следует машина прикрытия и из нее прослушивают радиопереговоры, что маловероятно, это нам не помешает. В конце концов, милиция может преследовать кого угодно, не обязательно их. Я вообще был убежден, что никто не сидит на милицейской волне.
Слава Грязнов выделил для операции свои лучшие силы и технику. И теперь мы могли не только следить за сообщениями по радио, но и в прямом смысле следить за бандитской машиной на экране монитора. Впрочем, это было не очень интересно. Гораздо интереснее были разговоры сидящих в машине.
Первые несколько минут они провели в молчании. Потом один из них, по-видимому качок, задумчиво сказал:
– Чего-то мне не нравится этот штемп…
У меня екнуло сердце. Неужели я где-то промахнулся?
Через некоторое время «Леннон» ответил:
– Штемп как штемп.
От сердца отлегло. Я вздохнул с облегчением и заметил, что Слава Грязнов сделал то же самое.
Через минуту снова раздался голос качка:
– Нет, Валера, что-то он мне не понравился. Скользкий тип какой-то… Хотя магазин на Полянке действительно вроде брали…
– Ну вот видишь?
– Не знаю, но у меня чувство какое-то нехорошее…
– Да ну, Костян, не бери в голову. Вечно ты ссышь…
Прошло еще полминуты. Из машины наблюдения сообщили, что они подъезжают к Преображенской площади.