– О, господи! Я уже точно знаю, что ты скажешь дальше, Тед.
Бывший начальник рассмеялся.
– Конечно, знаешь. Когда-то мы называли это мантрой Шерлока, помнишь? Ну-ка, освежи мою память. Как она звучит?
– Можно подумать, ты забыл. Хорошо. «Когда отбросишь невозможное, то все, что останется, каким бы невероятным ни представлялось, должно оказаться правдой».
– Отлично сказано, агент Фостер. Ваша память польстила бы Конан Дойлу. Итак, где же таится зерно правды?
Ли вздохнул.
– Черт возьми, в разговоре с тобой все так очевидно… он изменил внешность, верно? Причем кардинально. И теперь спокойно расхаживает у всех на виду. Как же я сразу не догадался?
Брэдли поспешил его утешить.
– Не распинай себя. Лучше вспомни, что еще Холмс сказал Ватсону в том же рассказе. «Ничто так не проясняет сознание, как подробное изложение событий внимательному слушателю». Чтобы сосредоточиться, всем необходимо время от времени высказываться. Насколько я помню, тебе еще ни разу не приходилось ловить преступника, который изменил внешность. Такие случаи более необычны, чем хотелось бы, и не отмечены очевидностью. Я только один раз столкнулся с подобным маскарадом и долго не мог понять, что же происходит.
Ли принялся горячо благодарить, однако Тед не пожелал слушать.
– Ты бы и сам пришел к такому выводу. Ну, а теперь знаешь, что надо делать. Удачи тебе, Ли Фостер. Не думаю, что ты снова позвонишь по этому поводу.
Десять минут спустя два лучших офицера стояли перед агентом Фостером и записывали приказы:
– Найдите талантливого полицейского художника. В Майами такой должен быть. Сегодня же доставьте сюда на вертолете. Закажите ему портреты Вудза и разошлите по редакциям. Если поспешим, то успеем разместить их в утренних номерах газет и сегодня в вечерних новостях телевидения. Сейчас же позвоню на центральные каналы.
– Сэр, – перебил один из офицеров, – почему бы вам самому не пойти с рисунками на местный канал? Будет куда эффективнее. – Он кашлянул, скрывая легкое смущение. – Я слышал, как одна девушка в офисе маршала сказала, что вы будете прекрасно выглядеть на экране.
Фостер рассмеялся.
– Хорошо, обязательно об этом подумаю. Так вот, рисунки. Если художник появится, когда меня здесь не будет, скажите, чтобы полагался на фотографию Вудза, но сделал несколько возможных вариантов внешности: блондин, брюнет, бритый, заросший, в очках, без очков… Один из этих вариантов непременно попадет в точку, и тогда посыплются звонки. Все должны быть на месте, абсолютно все. По каждому из сообщений придется высылать наряды. Нельзя позволить ему снова скрыться. Хватит промахов.
Второй офицер кивнул и зажег сигарету.
– Все выполним, как приказано. Но извините, сэр, вопрос без тени иронии: почему мы не сделали этого раньше?
«Чертовски хороший вопрос, – подумал Фостер, и заслуживает достойного ответа. Например, потому, что я без отдыха занимаюсь этим делом с того самого дня, как приземлился во Флориде, и зверски устал. Потому, что уже прилетел из Калифорнии зверски усталым. Потому, что нуждаюсь хотя бы в коротком отпуске, но не нашел мужества признаться в этом директору ФБР. Потому, что здесь нет Стеллы – мудрой, глубокой, тонко чувствующей Стеллы. Сколько причин вам нужно?»
Но вслух произнес другое:
– Потому, что прежде я об этом не подумал. Это называется провалом, сержант. Причем провал мой личный и больше ничей. Остается надеяться, что еще не слишком поздно.
– Никто не подумал, сэр, так что не казните себя.
«Сегодня утром я слышу эту фразу уже во второй раз», – мрачно подумал Фостер.
– Уже казнил, – ответил он лаконично. – Итак, давайте займемся рисунками. Если сегодня днем они будут готовы и мне удастся попасть на шестичасовой выпуск новостей, все должны собраться здесь в четыре. После эфира наверняка последует реакция, но даже если ничего не произойдет, соберем всех к пяти утра, к свежим выпускам газет. Необходимо сделать большое число копий рисунков, чтобы уже рано утром развесить их во всех барах и на всех столбах. Он прячется где-то здесь, парни, в Ки-Уэст. Точно. Осталось только найти его и схватить.
Глава 9
Служащий в темном костюме проводил гостей в небольшую комнату. Ожидание затянулось. Со стен благосклонно взирали портреты бывших президентов, а полированный стол в центре украшала огромная ваза с лилиями.
Сидя в глубоком, обитом ситцем кресле, Джеб нетерпеливо взглянул на часы и пробормотал:
– Странно. Обычно Кеннеди лично встречают гостей, как только те приезжают. Интересно, в чем дело?
В эту же минуту дверь распахнулась, и в комнату вошла Джеки Кеннеди.
Стелла затаила дыхание. Джеки, которую ты видела на пляже, в свободных легких брюках и рубашке, бесследно исчезла, уступив место поразительной иконе стиля, недостижимому идеалу всех женщин мира. Сегодня миссис Кеннеди предстала в лаконичном черном платье до колен, с рукавами три четверти, и в черных туфлях на низком каблуке. Украшения ограничивались ниткой жемчуга на шее и такими же серьгами. Волосы, на фотографиях и телеэкране выглядевшие черными, в жизни оказались ярко-каштановыми. Сегодня они свободно спускались к плечам, оставляя открытым высокий лоб. Минимум макияжа.
Стелла взглянула на маму. Диана изумленно застыла с чуть приоткрытым ртом и неподвижно смотрела на видение, улыбавшееся всем, стоя у двери.
– Добрый вечер. Простите за промедление, – произнесла хозяйка, и чары развеялись.
Гости встали.
– Случилась неприятность. Думаю, планы на вечер придется изменить, – продолжила она, подходя и протягивая руку Диане, приехавшей на прием в темно-зеленом платье без рукавов и такого же цвета туфлях на каблуке дюйма на два выше, чем у первой леди. – Вы, должно быть, Диана. Я – Джеки. Добро пожаловать в Белый дом. О, вы действительно прекрасны! Джеб не преувеличивал, когда говорил об этом.
В ответ Диана что-то пробормотала так тихо, что никто не услышал, а Джеки повернулась к Стелле.
– Приятно снова встретиться, Стелла. В прошлый раз из-за крика детей Бобби и Этель нам почти не удалось поговорить.
Стелла рассмеялась.
– Да, вот уж веселая компания, миссис Кеннеди. Видела собственными глазами.
Первая леди взмахнула рукой:
– По имени, пожалуйста, – и повернулась к Рокферам. – Дороти, Джеб. Чудесно выглядите.
– Подозреваю, что все мы приоделись напрасно. Кроме как в отель идти некуда, – улыбнулся Джеб. – Но вы, Джеки, как всегда, прекрасны. Свободных вечеров не бывает никогда?
– Подозреваю, что сегодня как раз выдался такой вечер, – ответила Джеки. – Не могу вдаваться в подробности, но только что случилось нечто серьезное. Очень серьезное. Бобби жонглирует семью телефонными трубками одновременно, а президент должен присоединиться к нему в ближайшее время. А вот и он собственной персоной.
В комнату вошел Джон Кеннеди. В прошлый раз Стелла видела его в пляжных шортах и видавшей виды рубашке-поло. Сегодня же он выглядел настоящим, безупречным президентом: прекрасно сшитый темно-серый костюм, белоснежные манжеты рубашки, застегнутый воротник и узкий серебристый галстук.
Позднее, вспоминая этот вечер, Стелла и Диана согласились, что один лишь взгляд на него был подобен удару электрическим током.
Он улыбался гостям, однако в выражении лица ощущалось напряжение.
– Джеб, Дороти, Стелла… а вы, должно быть, Диана, – приветствовал президент, бессознательно повторив фразу жены. – Добро пожаловать в Белый дом. Джеки объяснила, как сегодня сложились обстоятельства?
– Разумеется, – ответил за всех Джеб. – Джеки сказала, что возникла проблема, причем серьезная. Политическая неувязка, мистер президент? Могу ли я чем-нибудь помочь?
Улыбка Джона Кеннеди заметно побледнела.
– Спасибо, Джеб, но в данном случае вряд ли. Даже Бобби ошеломлен, несмотря на свою боевую закалку. Однако ему придется справиться. Нет, проблема не имеет отношения к политике и не связана с домашними делами. Наверное, справедливо сказать, что мы неожиданно оказались в неведомых водах. Ваши прекрасно подготовленные речи и пресс-релизы здесь не помогут, это точно.
– Подумать только! – воскликнула Дороти. – Богатая пища для воображения! Собираетесь обнародовать ход событий, Джек?
Услышав свое уменьшительное имя, президент немного успокоился и покачал головой.
– Нет. По крайней мере, не сейчас. Пока мы пытаемся оценить ситуацию. Но если предположения оправдаются, то, скорее всего, через день-другой я выступлю по телевидению.
Джеки обняла мужа за талию.
– Все уладится, Джек, вот увидишь. Вы с Бобби – толковые парни. Сумеете справиться без постороннего вмешательства.
Джеб посмотрел на свою компанию.
– Как бы там ни было, а нам лучше избавить Белый дом от своего присутствия, мистер президент. Вернемся в отель «Виллард», где остановились, и поужинаем там.
Президент кивнул.
– Искренне прошу прощения, особенно у вас, Стелла, и глубоко сожалею. Я мечтал услышать, как вам удалось совершить интеллектуальный прорыв. Но, видимо, придется отложить беседу до другого раза. – Он в упор посмотрел на Диану. – Слышал, что через несколько дней вы возвращаетесь домой, в Англию. Может быть, в следующий приезд в Америку дадите нам знать, чтобы мы могли пригласить вас вместе с дочерью и вот этими двумя… бездельниками.
Какие удивительные у него глаза, подумала Диана, машинально произнося слова благодарности, в то время как Дороти запустила в президента ответную шутливую колкость. Зеленовато-серые. И пронзают насквозь.
Президент задержал взгляд на миг дольше, чем следовало, и Диана ощутила, как заливается краской.
Он обратился к жене.
– Джеки, сейчас я захвачу кое-что необходимое внизу, в холле, и на весь вечер запрусь в кабинете вместе с Бобби. Не жди меня, это надолго. – И снова повернулся к гостям. – Еще раз прошу прощения. Обещаю, что в следующий раз встреча пройдет должным образом.
Президент удалился.