– … не желаешь, не желаешь. Только не говори, что я не давал тебе шанса для дружеской беседы, Стелла.
Раздался грубый смех.
Голос доносился справа, из-за двойной двери, ведущей, скорее всего, в главную спальню. Фостер подобрался ближе.
Теперь голос Вудза звучал вполне отчетливо:
– Конечно, ты не можешь сказать, что я не дал тебе возможности высказаться. Ты просто не хотела со мной разговаривать. Во всяком случае, до этой минуты. Скоро начнешь издавать звуки, которые ни ты, ни я, ни большинство людей не сочтут членораздельными. Примитивный, первобытный крик. Да, кстати, когда я приступлю к работе, можешь шуметь, сколько угодно. Все дома вокруг пустуют, так что никто не пожалуется. И никто, кроме меня, не услышит. Ты ведь давно выяснила, что чем больше крика, тем мне приятнее. Так что, если готова, начнем. Первым делом, гвозди.
Фостер шагнул в комнату и взвел курок. Вудз стоял в десяти футах, спиной к нему, с деревянным молотком в руке. Услышав двойной металлический щелчок пистолета, он резко обернулся.
Стелла беспомощно висела, привязанная к деревянному кресту. Она еще оставалась полностью одетой, однако на полу, у ее ног, Фостер увидел нож для вскрытия ящиков, приготовленный, чтобы резать одежду.
От изумления Вудз остолбенел. Опустил молоток и замер, как рыба, открывая и закрывая рот.
Фостер зашел справа, чтобы пуля, приготовленная для чудовища, случайно не задела Стеллу.
– Пришло время умереть, кусок дерьма.
Без тени сомнения он нажал на курок.
Раздался тихий щелчок, и больше ничего. Противники смотрели друг на друга в оцепенении.
Проклятье! Пока он спускался в погреб, предохранитель вернулся на место!
Фостер попытался устранить помеху, но было уже поздно. Вудз прыгнул на него, как пантера, выбил из рук оружие и вцепился в адамово яблоко.
Фостер рухнул на спину, а убийца ударил ногой в солнечное сплетение. Сердце едва не взорвалось. Мир померк.
В следующий миг Вудз протащил его по полу и поставил к стене рядом со Стеллой. Схватил отлетевший пистолет, снял с предохранителя, прицелился в правую ногу и метким выстрелом прошил пулей голень. Фостер скорчился от боли, а Стелла впервые подала голос:
– Оставь его в покое, негодяй!
– Кусок дерьма, так ты меня назвал? – прошипел Вудз и повернулся к Стелле. – Все-таки заговорила? Жаль, что поздно, прекрасная английская роза. – Он широко улыбнулся. – Даже мечтать не мог о подобном завершении дня. Разрежу восхитительный цветок на кусочки на глазах у благодарного зрителя.
Фостер сумел встать и попытался собраться с силами для нападения.
Убийца расхохотался.
– О, умоляю! Надеешься, что я позволю умереть тебе героем? Ни малейшего шанса, агент Фостер. – Он снова поднял пистолет, целясь в живот. – Пожалуй, лучше прострелю тебе кишки. В Корее часто так убивали, хотя сам я предпочитал другие способы. Смерть наступит через двадцать мучительных минут. Примерно столько же продержится прелестная Стелла. Не исключено, что ты даже увидишь, как я воткну ей в глаз нож. – Он отступил на пару шагов, прицелился и взвел курок. – Время праздновать.
Выстрел перекрыл отчаянный крик Стеллы, но не заглушил полностью.
Еще миг Вудз стоял неподвижно, с удивленным выражением. А потом, протянув руки к Стелле, словно кланяясь или моля о прощении, упал.
Тяжело дыша, в комнату вбежал Бен Мосс, все еще держа пистолет в боевом положении. В один прыжок оказался возле Вудза и грубо перевернул его на спину. Зияющая сквозная рана говорила сама за себя.
Мосс повернулся к пленникам.
– Пресвятая дева! Вы целы, ребята?
– Нет, – ответил Фостер, с трудом держась возле стены. – Я ранен, а Стеллу надо немедленно снять с чудовищного сооружения. Вон там, на полу, лежит нож.
Бен занялся освобождением Стеллы, а Фостер включил рацию, чтобы вызвать «скорую помощь».
Оказавшись на полу, Стелла, как могла, добралась до любимого. Ноги затекли, а руки, на которых она так долго висела, совершенно утратили чувствительность.
– Ли, нога… Бен, быстрее останови кровь!
Сержант как раз срывал с кровати простыню.
– Постараюсь, мэм.
Пытаясь не обращать внимания на жгучую боль, Фостер крепко обнял Стеллу.
– Никогда себе этого не прощу. Сам отдал тебя в руки маньяка!
Она попыталась обнять его в ответ, но не смогла. Руки не реагировали на сигналы мозга.
Поэтому поцеловала Фостера в распухшую шею и потерлась головой о плечо.
– Ли, ты меня спас. Нашел и спас.
– Нет. Пистолет…
– Ты сделал все, что смог. Этого оказалось вполне достаточно. Ты выиграл время. И едва за меня не умер.
– Он умрет за вас, если вы не позволите немедленно наложить жгут, – мрачно перебил Бен, подходя с простыней в руках и решительно отодвигая ее в сторону. – Сэр, вам необходимо лечь.
Пока спаситель умело оказывал медицинскую помощь, Фостер пристально на него смотрел.
– Кажется, я приказал сохранять дистанцию вплоть до дальнейших распоряжений.
Бен Мосс взглянул на босса и впервые улыбнулся.
– Я подумал, что в жизни не слышал такой нелепой команды. Поэтому, учитывая, что исходила она от вас, сэр, решил, что просто неправильно расслышал. И поспешил проверить, как вы тут.
– Отличная работа, – невнятно пробормотала Стелла. – А то я уже начала думать, что могут возникнуть неприятности.
Сержант Мосс взглянул на нее с хитрым прищуром.
– Простите, мэм, это и есть знаменитое английское хладнокровие, о котором я так много слышал?
Фостер покачал головой.
– Нет, Бен. Это всего лишь моя Стелла.
Эпилог
Прошло три месяца, прежде чем Стелла почувствовала, что начинает понемногу приходить в себя.
Весь осенний семестр ей, конечно, пришлось пропустить, хотя она не раз с иронией говорила Ли, что за полдня в Ки-Уэст узнала о психопатах больше, чем за целый год учебы в колледже Смит.
Даже после Рождества она еще не нашла в себе сил приступить к занятиям и неохотно отложила учебу в аспирантуре до следующего года.
Ли держался восхитительно. Помимо нескольких недель отпуска агенту ФБР полагался больничный на восстановление после огнестрельного ранения, и тот настоял, чтобы они вместе полетели в Англию и провели время с семьей Стеллы в Кенте, в Дауэр-Хаус. Дедушка, бабушка и мама быстро его полюбили.
Известие об ужасном испытании привело их в отчаянье, а Диана вообще категорически воспротивилась возвращению дочери в Америку.
Но Стелла твердо стояла на своем.
– Ни за что не сдамся и не позволю чудовищу изменить мою жизнь, – заявила она решительно. – Отвратительно, что ему удалось так расстроить мои планы. А если я не вернусь в колледж Смит, значит, окончательная победа останется за ним.
Ли поддержал любимую.
– Пожалуй, вам лучше позволить Стелле поступить по-своему, – мягко посоветовал он однажды вечером, когда Стелла уже легла спать. – Ей очень важно вернуться к прежней нормальной жизни – такой, какую она вела до трагедии.
Стелла часто водила Ли на долгие прогулки по живописным окрестностям родного дома. Английские сады, луга и живые изгороди очаровали сурового агента ФБР. Однажды, когда влюбленные стояли на высоком, поросшем лесом холме и любовались окружающими красотами, его посетило удивительное прозрение, заставившее изменить жизненную позицию.
– Знаешь, милая… а ведь на самом деле тебе вовсе не обязательно возвращаться в Америку. Ты не должна никому ничего доказывать. Мы можем остаться здесь. Я уволюсь из ФБР и найду работу в Англии, а ты продолжишь обучение в Кембридже.
Но Стелла упрямо покачала головой.
– Нет, Ли, не хочу. Для поступления в Смит существовали веские причины, и они никуда не делись. Выбора нет – я должна вернуться. Только таким способом я смогу перевернуть страшную страницу и двинуться по жизни дальше.
Когда после хлороформа к Стелле вернулись чувства, Вудз еще оставался на первом этаже. Едва ужасающая реальность проникла в сознание, нахлынула ледяная волна паники.
Она стала убеждать себя, что глубоко знает и понимает психопатов, а потому способна предвидеть ход их мыслей. Следовательно, обязана наблюдать за поведением данного объекта со всей возможной отстраненностью и профессиональным хладнокровием.
Для этого ни в коем случае не следовало включаться в ход событий – абстрагироваться настолько, насколько позволяла ситуация. Выполнение поставленной задачи потребовало всего мужества и остатков сил, стремительно покидающих страдающее в нечеловеческих муках тело. Запястья и кисти рук уже утратили чувствительность; онемение угрожающе расползалось по плечам.
Плевок в лицо убийце она сочла профессиональной ошибкой и молча, но оттого не менее сурово осудила себя за слабость.
Упорное стремление сохранить холодный, пустой взгляд, не реагируя на провокации, также помогло сберечь оставшиеся капли самоконтроля. Молчание жертвы, несомненно, приводило палача в ярость, и все же тот стремился сломать ее словами, а не признать поражение и заставить заговорить пытками. Вудз явно считал себя равным в интеллектуальном отношении, а возможно, даже возомнил о некотором превосходстве. Пока мучитель с упоением рассуждал о Мильтоне, Стелла мечтала лишь об одном – чтобы он начал декламировать бесконечные строки «Потерянного рая». Прекрасный способ оттянуть время.
Странно, но появление в комнате Ли с оружием в руках ничуть ее не удивило. Сама того не сознавая, Стелла ни на миг не сомневалась, что любимый успеет ее найти и спасти.
Однако стремительное, кровавое развитие событий и кульминация трагедии – убийство Вудза, невольным свидетелем которого Стелле пришлось стать, вызвали сильный нервный срыв.
До прибытия «скорой помощи» ей чудом удавалось сохранять спокойствие, но в машине начался приступ истерических рыданий, продолжавшийся несколько часов.
Сейчас было уже трудно вспомнить ход событий, но, кажется, в госпитале ее в течение двух недель держали под воздействием сильных успокоительных препаратов. Ли не отходил ни на минуту.