– Музыка – одно из величайших наслаждений жизни.
Элисон пожала плечами, хмуро взглянув на ноты.
– Мне кажется, я не люблю музыку. Наверное, у меня нет слуха.
На этот раз пожала плечами Кэйси.
– Ну что тут скажешь – это может стать проблемой. – И вдруг ее осенило. – Подожди-ка минутку.
И она выскочила из комнаты. Элисон глубоко вздохнула и обреченно вернулась к Бетховену. Она еще продиралась сквозь дебри до смерти надоевших ей звуков, когда возвратилась Кэйси.
– Вот мой верный Друг, – объявила она, – он частенько составляет мне компанию, – и вынула из чехла изрядно потертую гитару. – Ему много пришлось постранствовать.
Элисон явно заинтересовалась, так что Кэйси могла быть довольна.
– И я всегда могу его захватить с собой куда угодно. Представь себе, это очень удобно, пианино ведь не потащишь на горбу. А музыка мне необходима. – Выкладывая все это, Кэйси одновременно настраивала гитару. Элисон встала с табурета, чтобы рассмотреть инструмент получше. – Она позволяет мне расслабиться, доставляет удовольствие, успокаивает нервы. Приятно играть и для себя, и еще для кого-нибудь.
– Надо же, никогда об этом так не думала, – и Элисон дотронулась до гитары. – Но ведь на ней нельзя сыграть Бетховена.
– Отчего же?
И Кэйси по памяти стала наигрывать мелодию, с которой только что мучилась Элисон.
Та широко раскрыла глаза и опустилась около Кэйси на колени, чтобы не пропустить ни одного движения пальцев.
– Но ведь звук другой.
– Так ведь и инструмент другой. Другое ощущение и звук. Музыка существует в разных формах, Элисон, но это тем не менее музыка.
«Ну почему никто никогда не удосуживается поговорить с ребенком? – удивилась Кэйси. – Она впитывает все сказанное, словно губка».
– А вы сыграете еще что-нибудь? – И Эдисон устроилась у ног Кэйси. – Мне так нравится.
– Нет, пожалуй, ты не можешь пожаловаться на отсутствие слуха, – Кэйси улыбнулась и снова заиграла.
Джордан стоял на пороге и внимательно за ними наблюдал. «Неужели она никогда не перестанет устраивать сюрпризы?» – подумал он. Его удивило не то, что она играет. Узнай Джордан, что она дирижирует оркестром, он уже нисколько бы не удивился. Он не сомневался, что ей все под силу. Но его ошеломила ее способность давать и вызывать любовь. Неужели это врожденное качество?
Или она научилась этому? И сознает ли она сама, какой властью над людьми обладает?
Элисон ее любила. Это он видел по глазам девочки. Она принимала Кэйси такой, какая она есть. Без всяких вопросов, без сомнений. И так же ее любила Кэйси. «Но у меня-то сомнения есть, – размышлял он. – И вопросы тоже». И опять он убедился в ее правоте. Вырастая, мы утрачиваем способность к нерассуждающей любви.
Кэйси увидела его.
– Привет, Джордан. У нас час знакомства с музыкой во всем ее многообразии. Он подошел ближе.
– А меня вы пригласите принять в этом участие?
– Дядя Джордан, – Элисон вскочила, забыв поправить платье, – вам обязательно надо послушать, как Кэйси играет. Она просто чудо.
– Я слышал, – он посмотрел на Кэйси. – Согласен, ты чудо.
– У Элисон возникли некоторые трудности с Бетховеном, – объяснила Кэйси. – Так что я сбегала наверх за своим другом. Он мне, как всегда, помогает.
– Он? – Джордан, взглянув быстро на Элисон, сел на диван и посадил ее к себе на колени. – Ты не думаешь, что странно называть гитару «он»?
Эдисон хихикнула и взглянула на дядю.
– Я не хочу об этом говорить.
– Очень благопристойно с твоей стороны, – и он потрепал Эдисон по головке.
В ответ она обняла его за шею и крепко к нему прижалась. Его потрясла ее отзывчивость на малейшую ласку. Кэйси сказала, что ничто не может сравниться с любовью ребенка, но он до сих пор не уразумел полностью ее слов. А вот теперь, когда девочка его обняла, боже, как он мог раньше не замечать такой любви? Как мог ею пренебрегать? Джордан закрыл глаза и отдался радости бескорыстного, нерассуждающего чувства. От Элисон пахло шампунем, он чувствовал щекой, какие у нее тонкие и мягкие волосы. Это ребенок его брата. А теперь ребенок его, Джордана. И сколько же времени он потерял напрасно!
– Я ведь тебя люблю, Элисон, – тихо сказал он.
Элисон обняла его еще крепче.
– Правда?
– Да, – и Джордан поцеловал ее нежно пахнущие волосы, – да, правда.
Она вздохнула и крепче прижалась к нему. Он посмотрел на Кэйси.
А Кэйси молча плакала. Когда он взглянул на нее, она яростно затрясла головой, словно отрицала, что плачет, и встала, чтобы уйти, но он успел остановить ее.
– Не уходи, – вот все, что он сказал. Она обернулась, посмотрела на него и стала рыться в карманах в поисках сигареты. В первый раз он услышал, как она выругалась, не найдя спичек. Кэйси подошла к окну.
«Я люблю их обоих, – подумала она и прижалась лбом к стеклу. – Слишком люблю». Видеть их вместе вот так, видеть, как они вдруг поняли, что нужны друг другу, – это большая радость. Кэйси вздохнула и не стала больше сдерживать слез.
«Сколько еще я смогу быть с ними, прежде чем потеряю их? – Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться. – Нет, я не стану сейчас ни о чем таком думать. Когда я открывала эту дверь, я заранее знала, что рано или поздно она захлопнется перед самым моим носом». У нее снова заныло сердце. Кэйси смахнула слезы и повернулась как раз в тот момент, когда в комнате появилась Беатриса.
– Джордан, я ухожу. На вечер у Конвеев. Увидев Элисон у него на коленях, Беатриса нахмурилась.
– Элисон заболела?
– Нет.
Он почувствовал, как девочка съежилась у него под рукой, но по-прежнему крепко ее обнимал.
– С Элисон все прекрасно. Желаю получить удовольствие от вечеринки.
Беатриса вздернула бровь.
– Тебе самому надо бы туда поехать. Не следует пренебрегать своими общественными обязанностями.
– Предпочитаю и впредь ими пренебрегать. Передай Конвеям мой самый сердечный привет.
Беатриса вздохнула. Она уже повернулась, чтобы уйти, но тут заметила гитару.
– А это что такое?
– Это гитара, миссис Тейлор. – Кэйси вышла на середину комнаты.
– Я понимаю, что это гитара, мисс Уайет. – Беатриса кинула на нее высокомерный взгляд. – Но почему она здесь?
– Это гитара Кэйси, – осмелев, вставила Элисон. В объятиях Джордана девочка чувствовала себя в безопасности. – Она хочет научить меня играть на ней.
– Неужели? – спросила Беатриса ледяным тоном. – И какую же пользу принесет тебе это занятие?
– Но ведь лучше всего, чтобы интерес к музыке возник у ребенка в раннем возрасте, вы со мной согласны, миссис Тейлор?
Кэйси просто сияла дружелюбием. Резкий ответ замер у Джордана на губах.
Нахмуренный лоб Беатрисы разгладился.
– Естественно.
– Вот и я сторонница того, что детей надо знакомить с классической музыкой с самого раннего детства. Существуют очень интересные исследования на эту тему.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – Беатриса снова метнула презрительный взгляд на ни в чем не повинную гитару. – Но…
– Испанская гитара, вроде этой, создавалась на основе восточных образцов в течение всего семнадцатого века. – Кэйси говорила самым изысканным, но все же лекторским тоном, и Джордан посмеивался про себя. Похоже, спектакль предстоял забавный.
Совершенно ясно, что его мать потерпела поражение, по крайней мере, в этой битве местного значения.
– А на протяжении последующих веков несколько испанских музыкантов, в том числе несомненно известный вам Андрее Сеговия, доказали, что гитара ни в чем не уступит другим инструментам. И я уверена, вы согласитесь, что более широкое ознакомление Эдисон с музыкой и развитие ее музыкальных способностей будет чрезвычайно полезно, когда она займет свое место в обществе взрослых.
Беатриса все еще немного хмурилась, но в то же время казалась сбитой с толку. Кэйси была сама серьезность.
– Какое у вас прекрасное платье, миссис Тейлор.
Беатриса оглядела свое платье из сиреневого шелка.
– Благодарю вас, – и рассеянно пригладила юбку. – Я собиралась надеть белое вуалевое, но сегодня вечером будет довольно прохладно. А когда холодно, белое не носят.
– Правда? – и Кэйси удивленно подняла брови. – Но ведь это платье, выглядит не слишком теплым.
Беатриса неодобрительно взглянула на нее:
– Я накину сверху свою норку. Она повернулась и вышла, недоумевая, как же это случилось, что она так незаметно сдала свои позиции.
– Ух ты, – пробормотала Кэйси ей вслед, – ну не дура ли я?
– Причем довольно хитроумная, – заметил Джордан.
Его мать раздражала Кэйси, это совершенно ясно, но сдерживалась их порывистая гостья с гораздо большим успехом, чем это удавалось ему. Джордан внезапно расхохотался.
– Знаешь, твою бабушку сейчас здорово удивили, – сказал он Элисон, – восточные гитары, семнадцатый век! – И покачал головой. – Скажи, Кэйси, чего нет в той энциклопедии, которую ты носишь в голове?
Кэйси на минуту задумалась.
– А о чем, собственно, ты хотел бы узнать?
Он вздернул подбородок, весело принимая вызов.
– Как называется столица штата Арканзас?
Элисон хихикнула и шепнула ему что-то на ухо.
– Арканзас, – проговорила Кэйси, и ее взгляд устремился к потолку. – Арканзас… расположен на юге центральных штатов США. На севере граничит со штатом Миссури, на востоке – с Миссисипи и Теннесси; на юге – с Луизианой, на западе – с Техасом и Оклахомой. Двадцать пятый штат. Образован в 1836 году. Почва плодородная, пригодная для земледелия, разнообразные залежи минералов, в том числе единственная в Соединенных Штатах алмазная копь, обширные лесные массивы. Название местности дали индейцы из племени сиу. В штате нет естественных больших озер, климат сравнительно мягкий. Ах да, – и она подняла вверх палец, – столица и одновременно самый большой город – Литл-Рок.
Она опустила глаза и простодушно улыбнулась Джордану:
– Никто не хочет прогуляться перед обедом?