– Что хоть за пополнение? – Голова Александра начала болеть. Надо бы поспать хоть немного, иначе завтра воин из него будет никакой, но ведь и дела прежде утрясти требуется. Ладно, местность можно обозреть с утра, но прочее…
Все возраст…
– Какие-то националы. Коммунисты, монархисты, может, вообще фашисты. Я не вникал. Но в отличие от наших призывников, люди подготовленные. Не знаю, кто их гонял, но бойцы хоть куда. Кстати, они и будут гранатометчиками. Каждый второй с РПГ. А наша задача будет их прикрывать.
– Дело, – кивнул Александр. – Только надо еще наметить позиции и пути между ними. Станем на одном месте – сметут. Единственный шанс – выстрелил, ушел. И так пока танки не кончатся.
– Или бойцы, – в тон Карпову дополнил Фролов.
– Может быть и так.
– Ладно. Иди спать, капитан. На тебе лица нет.
– А кому оно надо, мое лицо? Может, я завтра своим видом штатовских вояк пугать буду, – слабо улыбнулся Александр. Но добавил со вздохом: – Пожалуй, действительно необходимо. Буду в решающий момент носом клевать не тех, кого надо. Признаться, немного устал. Старею я, майор. В молодости столько по горам лазил, а был бодр. Или мне это кажется?
– Может, примем по капельке? – предложил Матвеев. – И за знакомство, и чтобы завтра одержать победу.
Он залез в вещмешок и извлек оттуда литровую бутылку.
– Ничего себе по маленькой! – невольно хмыкнул Николай. – Не много ли будет?
– Так не обязательно же всю выпивать. Вы не думайте, нормальная водка. Здесь неподалеку ларек разбитый стоит, вот и прихватил потихоньку. Думаю, никто не в обиде.
– Мародерствуешь, боец? – без тени осуждения спросил Комаров.
Им досталась комната на троих. Или они выбрали таковую сами.
– Разве? Кто-нибудь другой бы подобрал. Зачем добру пропадать?
– Вообще-то, перед боем пить вредно для здоровья, – вздохнул что-то припомнивший снайпер. – С другой стороны, приключений на свою задницу мы еще найдем, а вот удастся ли выпить? Но – понемногу. Сто грамм на рыло, и спать. День будет трудный…
– Что мы, не понимаем? – вздохнул Жора.
В отличие от двух других мужчин, он явно испытывал легкое похмелье. Но ему и не пришлось выдерживать бой, а потом долго блуждать в поисках своих. Разгром остановившейся чужой колонны в расчет можно не брать. Безнаказанный расстрел наливников и грузовиков с боеприпасами – это не бой с бронетехникой или надвигающейся вражеской пехотой.
– Грамм по двадцать, – предупредил Комаров, пока доброволец тащил оставшиеся в доме рюмки. Ладно хоть, не стаканы. Может, последние тоже имелись, но их еще требовалось найти, а рюмки стояли на виду.
Сам он тем временем деловито открыл банку тушенки и выложил галеты.
В комнате было темно, за окном тоже, но велика ли беда для трех опытных мужиков? В темноте даже как-то романтичнее, если вообще можно говорить о романтике в подобных обстоятельствах.
– Ну, за знакомство, что ли? – Матвеев повертел рюмку в руках.
– За знакомство. – Это было первое спиртное за все дни с момента принудительного призыва.
– Слушайте, а «абрамсы» жечь легко? – спросил вдруг Георгий.
– Это не ко мне, а десантуре. Моя работа – людишек отстреливать.
– «Абрамс» капитан сжег, а я «брэдлями» занимался, – щегольнул склонением Коля. – Тут главное – быстренько прицелиться и сразу убраться. Они же по выстрелу мгновенно засекут. Но целиться тщательней, гранат не так много, да и с каждым выстрелом работать все сложнее. Палят во все стороны так, что головы не поднять. Патроны девать некуда, да и жизнь дорога. Поневоле стараться будешь. Кто кого… Но горят. За милую душу горят.
– Тогда – за завтрашнюю победу! – Матвеев вновь разлил едва не на ощупь.
В темноте было не видно его лица. Даже не понять, раскаивается мужчина с обычной фамилией в содеянном или же нет. Прочим деваться было некуда, а он же вызвался сам, хотя мог спокойно помахать вслед уходящим боевым машинам. Как это сделало большинство его односельчан.
Хотя, сколько там было мужиков призывного возраста? Раз-два, и обчелся. От силы десяток, даже, кажется, меньше. Как бы не полудюжины. Все больше бабы да старики. Кто-то из мужиков повез раненых, кто-то стыдливо отвел в нужный момент глаза, кто-то вообще слинял потихоньку подальше. Трудно осуждать их за это.
Интересно, если бы кто-нибудь из офицеров призвал всех в приказном порядке? Наверняка бы пошли. Не офисный планктон, наверняка едва не все успели отслужить в рядах. Благо, лучшие солдаты всегда были родом из деревень. Самые же лучшие – из Сибири.
На этот раз рюмки оказались полны до краев, но раз налито, куда деваться? Да и за победу грех не выпить. Вот верится ли в нее?
За окном было тихо. Никто нигде не стрелял, словно не было сегодняшнего бесконечного боя. Можно представить, будто случилась какая-то авария, оставившая небольшой город без света, а так… Даже вода почему-то идет помаленьку. Ну, решили немного посидеть с друзьями, не мужчины разве?
Только оружие и форма напоминали об изменившихся временах. Да еще…
Комаров сам разлил по третьей и встал. Десантник понял, последовал его примеру. Матвеев покосился на новых знакомых и лишь потом осознал, присоединился.
– Не чокаясь, – предупредил Комар.
Ему-то доводилось поднимать Третий. С далекой Чечни.
– Все. А теперь – отбой. Подъем будет ранним, а день – трудным.
Про себя же невольно подумал: может, Третий тост в следующий раз кто-то поднимет и за них. Не хотелось бы, но кто знает собственную судьбу?
Глава шестнадцатая
Александр поднялся тяжело, словно и не спал вовсе или же только прилег, и сразу пришлось вставать. Он уже давно не любил ранних подъемов, хотя порою был вынужден вставать ни свет ни заря, а тут еще накопившаяся усталость, снять которую невозможно несколькими часами сна.
Ну, вот, а еще мечтаешь о молодой девушке, с иронией подумал капитан. Куда ей такой старый хрыч? Молодежь тянется к развлечениям, которые с возрастом становятся неинтересными, да и прочие желания у них выражены ярче. Что за радость, если муж будет жаловаться на хвори да тихо спать, отвернувшись, по ночам? Все хорошо во благовремении. Есть возраст любить, а есть… Мысли запнулись, но потом родилось словечко: «умирать». Неужели пришло это время?
Нет, Александр боялся смерти не больше, чем боится каждый человек. Он же мог со спокойной совестью находиться сейчас где-нибудь далеко отсюда, в той же Москве, и никто не посмел бы его упрекнуть. Сам же утверждал, что с прежним государством расплатился по полной программе, а новому ничего не должен. Мог бы найти одну весьма симпатичную особу, проявить упорство, хотя бы недолго быть с ней…
Какая же глупость лезет в голову! Ведь все решил сам строго по старому фильму. Что ты сделал ради любви к девушке? – Я отказался от нее! Вроде такой диалог прозвучал в «Обыкновенном чуде». Зато в другом и тоже любимом фильме звучала песенка: «Что толку в этих молодых мужчинах?»
И «Что толку в этих скучных стариканах» – тоже. Кажется, последняя – вернее. Обидно, хоть лезь под танк. И очень-очень больно. Такое впечатление, будто долгие годы искал Ее, а нашел, когда оказалось слишком поздно. Жизнь, как ни крути и ни хорохорься, прожита. Останься сейчас в живых, и все равно, много ли той жизни еще будет?
Хотя бы увидеть разок, а там…
Что будет «там», капитан себе не представлял. Как не представлял победы, да и грядущего после нее. Вернее, себя в той новой и наверняка более счастливой жизни. Только для кого счастливой? Его-то личное существование, как ни крути, подходит к концу. Все лучшее в нем уже было. Как и все худшее. Что еще осталось познать? Разве что счастье разгрома врага и его изгнания за пределы отечества.
Ладно. Чувства, переживания, все потом. Пока же надо выдержать еще один бой. И прочие бои тоже.
– У нас соседи появились, – сообщил Фролов. – Добровольческий батальон. Сходи, договорись о взаимодействии.
Согласно приказу передвижение на боевых машинах ограничивалось в целях маскировки. Пусть средства космической разведки считались выведенными из строя, но береженого бог бережет. В худшем из случаев вряд ли кто обратит внимание на одиноких людей. Даже вооруженных и одетых в военную форму.
– Иду, – односложно отозвался капитан.
Утро действительно было ранним, и воздух был еще прохладным. Солнце наверняка выкатилось на небо, просто за домами его еще не было видно. Но даже сейчас городок выглядел мрачновато. Вчерашний налет и бегство жителей оставило на нем неизгладимый след. Даже там, где разрушения были редки. Да и странно было идти по улице, не видя вокруг людей. Если кто попадался по пути, то исключительно свои, военные. Но и последние крайне редко. Бойцы выполняли указания по маскировке, зря старались не маячить, а кое-кто наверняка еще отсыпался, пользуясь тишиной и покоем. Немногочисленная техника была замаскирована, большей частью вообще стояла по всяким сараям и гаражам, а обычные автомобили исчезли в момент эвакуации.
Александр внимательно всматривался в каждый дом и каждый проход. Пусть в штабе имелась отличная карта, явно позаимствованная в полиции или в какой-то иной из городских служб, но одно дело – условные обозначения, и другое – реальные строения. Раз уж оборону можно организовать лишь подвижную, то все будет зависеть от непрерывных грамотных перемещений. Ударил – ушел. Кстати, именно по этой причине с пятиэтажками старались особо не связываться. Вторых выходов подъезды не имели, в случае чего выбирайся через окна на противоположной стороне, да и зелени между ними маловато, скрытных перемещений не получится. Нет, там тоже имелись какие-то группы, но не добровольцев, а людей с подготовкой да лучше знающих город.
У «соседнего» района от забора отделился немолодой офицер с полевыми капитанскими погонами. Судя по возрасту, из запаса.
– От ополченцев?
– Так точно! Капитан Карпов! – представился Александр.
– Я – командир добровол