Лишь проскочив пару дворов, парнишка вспомнил об осторожности и застыл перед углом очередного полуразрушенного дома. Даже не дома, каменного сарая, возведенного каким-то рачительным хозяином да мгновенно порушенного войной.
Сразу вспомнилось о Комарове. Неужели отстал? Но нет, снайпер привалился к стене в полуметре сзади, только дышал тяжело после пробежки. Гранаты в руке видно не было, а использовал ли ее Вячеслав по назначению или вернул на место, Илья сказать не мог. Что взрыв гранаты? Хлопок. В общем шуме не всегда и выделишь.
Большой палец снайпера приподнялся вверх. Мол, молодец, Илья, не сплоховал! И дружеское подмигивание. Лишь сейчас парнишка что-то почувствовал, но не ожидаемую гордость, а накатывание усталости. Неуместное здесь, посреди квартала, где нежелательную встречу можно ждать в любое мгновение, и все-таки…
Нелегко первый раз в жизни убить неприятеля, да еще едва не в упор.
Комаров прекрасно понял его чувства, ободряюще хлопнул по плечу и проскользнул рядом. Осторожно выглянул за угол, вновь молчаливо дал отмашку. Опять короткая пробежка до следующего укрытия, еще одна, а затем снайпер юркнул в подъезд слегка разрушенного двухэтажного здания, скользнул на чердак и лишь там перевел дух.
– Пока обоснуемся здесь. Твои сектора – вон эти. Думаю, десяток минут у нас точно есть. Если повезет, то и больше. Но надолго не устраивайся. Чуток пошумим и дальше двинем.
Чем этот дом лучше других, мимо которых пролегал их путь, Комаров объяснять не стал. Как и то, была ли позиция намечена заранее или это плод импровизации. Хотя вряд ли. Зря ли Вячеслав успел вдоволь полазить по всему району? Наверняка прикинул по лишь ему известным параметрам некие точки, нахождение на которых сулило наибольший урон врагу.
Чердак был удобным, с небольшими окошками на все четыре стороны, и Илья, превозмогая себя и свою усталость, выглянул в каждое из них.
– Чисто.
– Ты все равно поглядывай. Не ровен час… – Комаров с наслаждением закурил. – Блин! С этой войной даже покурить толком времени нет! Так и бросить придется!
– Курить – здоровью вредить, – машинально отозвался Илья.
Сам он не курил и начинать не думал.
– Вообще-то, здесь находиться пользы тоже мало. А с сигаретой ли, нет, разница небольшая. Вон надымили как!
Снаружи действительно повсюду стлался дым. Не сплошным туманом, сужающим границы обзора, но все-таки черные струи ползли по небу тут и там, а запах гари перебивал все прочие ароматы.
– Ничего. Зато я одного достал. – Конечно, неловко было хвастаться перед тем, кто сегодня убил минимум пару десятков неприятелей, но есть разница между профессионалом и человеком, сегодня впервые попавшим в самый настоящий бой!
– Ты – молодец. Среагировал моментом. Не начни стрелять, и там вполне могли бы лежать мы. Мне с моей дурой в упор несподручно. Повернуться не успеваешь. Тут главное – количество пуль. Вон как последний чуть в штаны не наложил от страха! Только магазин набей. День еще долгий.
Сам он тоже, не вынимая сигареты изо рта, принялся за дело.
Илья скинул рюкзачок, небольшой, но тяжелый, стал доставать оттуда патроны. Пальцы слегка подрагивали. Было стыдно, только поделать с собой парнишка ничего не мог.
Комаров деликатно сделал вид, будто не замечает. Сам он был спокоен, как скала, будто не было ни долгого боя на пятиэтажке, ни пробежки, ни внезапного столкновения с троицей солдат.
– Ничего. Тут наши совсем недалеко. Еще отстреляемся разок, ладно, два, и махнем к своим. Вместе завсегда веселее. А там и вечер наступит. Хорошо мы их пошерстили. Долго будут икать, вспоминая.
– Дядя Слава, а что было там, за углом? – Илья, наконец, наполнил магазин и бережно вложил его в разгрузку.
– Ничего интересного. Еще дюжина гавриков.
– И вы их…
Комаров усмехнулся.
– Ты меня за супермена не держи. Мы тут не кино снимаем. Я их как увидел, сразу назад, да в ноги. Делать мне нечего, как с целым взводом воевать! Они бы меня там и замочили. А так еще посмотрим, кто кого. Ты смотри давай. Сердцем чую, скоро объявятся… – Помолчал немного и добавил: – Мишени…
Глава двадцатая
Город горел. Второй раз за два дня было явно многовато, но тем не менее… Только пожары сейчас были более локальны, не всеобъемлющи, как вчера. Но вчера по городу работали ракеты, сверх того, действовал бытовой газ, вырывающийся из разбитых труб и весьма содействовавший пожарам, сегодня же максимум гранатометы, минометы и автоматические пушки на БМП, ну, может, еще кое-где пушки танковые. Все равно, не сравнить. И пусть никто огонь не тушил, многое сгорело накануне, но стихия свирепствовала лишь отдельными очагами.
И все равно то тут, то там в небо взвивался дым, местами полз по улицам, а воздух был перенасыщен гарью. Из дыма порою выныривали чужие фигурки, попадали под свинец, торопливо уползали прочь, оставляя отдельные тела лежать под зачумленным небом. Оттуда же приносились ответные гостинцы, противно свистели над головами, смачно врезались в стены, вздымали небольшие фонтанчики на земле… Иногда гостинцы были серьезнее в виде двадцатипятимиллиметровых снарядов, и соответствующие эффекты получались солиднее. Но особенно чужая броня не выпячивалась. Урок в виде разбросанных по городу чадящих костров пошел экипажам впрок, и они старались высунуться, дать пару коротких очередей и сразу убраться под прикрытие стен и собственной пехоты.
Дальше по улице как раз имелся один из таких костров. Злой после гибели напарника Петр умудрился зайти во фланг, подкараулить бээмпэшку и всадить ей в борт гранату от «Вампира». Более того, ему даже повезло после этого выбраться живым. В отличие от экипажа, двое из которого были подстрелены группой Николая, когда выбирались из подбитой машины.
Это был уже третий рубеж небольшого подразделения, и, кажется, пора было оттягиваться на четвертый. При общем довольно неплохом счете неприятель черепашьими темпами все равно продолжал продвигаться вперед. Он двигался бы и быстрее, только стрельба частенько вспыхивала в, казалось бы, зачищенном тылу, заставляла неприятеля постоянно возвращаться, распылять свои силы, лишала возможности собрать в нужном месте необходимый кулак.
Сейчас вновь повисло краткое затишье. Разумеется, здесь. В иных местах грохотало, перестукивало, взрывалось, только для группы мир давно сузился до крохотного островка вокруг небольшого дома. Участок улицы, прилегающие дворы, за которыми постоянно приходилось наблюдать, а все, что вне пределов видимости, находилось будто на иной планете.
Общая картина боя была запутанной и неясной. В рации царил мат-перемат, стрельба велась со всех сторон, и угроза могла обрушиться хоть с фланга, хоть с тыла. Если другие такие же группы не выдержат, будут уничтожены, да мало ли на войне плохого?
Но каждый обязан выполнять долг там, где поставлен. И пусть к стрельбе прислушивались, все-таки главное, казалось, происходит здесь. Особого страха уже не было. Люди как-то незаметно перешагнули рубеж, за которым остались привычные чувства, и теперь словно жили в другом мире, где даже реакции на происходящее были иными.
Живы – и уже хорошо. Даже странно, что живы…
– У тебя гранаты остались? – Петр воспользовался паузой, подполз к Николаю.
– Одна, последняя.
– У меня ни одной. Хотя бы «Муха» завалящая была… Чем броню встречать будем? Хоть коктейль Молотова делай! – И Апостол с неприкрытой завистью посмотрел на снаряженный гранатомет десантника.
– Забирай, – со вздохом ответил Николай. Не отвяжется ведь, а на командование тоже уходит время, и лучше, если последнее грозное средство будет в иных руках.
Досадливо вспомнилось предупреждение – подвоза боеприпасов сегодня не будет. А завтра они уже не понадобятся. И до вечера все еще далеко.
Коротко рявкнул пулемет. Мужчины невольно выглянули, не лезут ли опять, но то ли Денису показалось, то ли он просто дал очередь для острастки, однако улица впереди была пуста. Если не считать нескольких валявшихся там тел, но покойники не в счет.
Может, здесь уже не попрут? Больно уж наглядным и чувствительным получился урок. Должны бы задуматься. Уперлись, как немцы в Сталинград, словно иных путей нет.
Хотя, пока они пытаются лезть здесь, в иных местах царит затишье или же натиск не столь сильный. Следовательно, пусть лезут. Рано ли, поздно, силы подойдут к концу, если уже не подошли, и тогда посмотрим, на чьей улице «КамАЗ» с пряниками перевернется!
Словно в подтверждение мыслей, загрохотало прямо во вражеском тылу. Судя по звукам, сработали гранатометы, хлопнули ручные гранаты, затем в дело вступили пулемет и автоматы. Слух четко отличал стрельбу родных «калашей» от ответов «М-шестнадцатых». Кто-то вышел наступающим во фланг и теперь явно использовал возникшую ситуацию по полной программе.
Как водится в таких случаях, бой был недолгим. Когда стрельба ведется почти в упор, выжить трудно. Тут или спешно отходить, или напротив – обеспечить огневое превосходство и побеждать. Третьего не дано. Но стрельба «калашниковых» длилась дольше, следовательно…
– Эй! Свои! – Голос был с гортанным акцентом, так ведь его сымитировать гораздо труднее, чем обычную русскую речь. – Вы живые там?
– Живые! Выходи! – прокричал в ответ Николай. Но автомат на всякий случай держал под рукой. Противник до сих пор не хитрил, не пытался притвориться своим, и все-таки осторожность лишней не бывает.
На улице показался мужчина в камуфляже с «АКМ» в руках. Следом – еще один, и еще. Шесть человек, двое из которых тащили седьмого, не то раненого, не то убитого. Все двигались пригибаясь, походкой людей, в полной мере осознающих, где они находятся. На войне во весь рост не ходят. Как и не медлят без особой необходимости. Подкрадываться надо осторожно, но перемещаться – быстро. Если, конечно, хочешь дожить до конца боя.
Не шаг, фактически пробежка. На последних метрах Худойбердыев и Матвеев выскочили навстречу, помогли несущим тело.