В рации как всегда царил мат-перемат, и понять что-либо было невозможно.
– Почему я? – Сурен выстрелил, надавил на защелку слева, выбросил пустой магазин и вставил новый. Увы, последний. Хотя, если пошарить по чужим трупам, калибры же НАТО стандартны…
– Потому что твои люди хоть чуть поопытнее. Если что, сразу сообщи. Все. Удачи.
Капитан счел разговор исчерпанным. Тем более противник явно приободрился и перешел в атаку. Не толпами, но надвигаться он стал весьма решительно, и пришлось позабыть об экономии боеприпасов, как ни о чем не значащей ерунде. Только временами оглядываться. Вдруг и в тылу появятся осторожно перебегающие фигуры, а то и выползет высокий силуэт плюющейся огнем «Брэдли»?
Они опоздали. Безнадежно, до последнего предела, хотя часть пути действительно проделали бегом, и лишь заключительный отрезок шли, прижимаясь к полуразрушенным заборам. Мало ли какие сюрпризы прячет разрушенный город? Пожар, некоторые дома горели, еще ерунда. Его обойти можно, не лезть в огонь непонятно зачем, но бывают вещи намного страшнее неукротимого пламени.
Как ни странно, посреди всеобщих разрушений как ни в чем не бывало продолжала стоять церковь. Та самая, что дала свое название улице. Было нечто потрясающее в ее сверкающих позолотой куполах на фоне покрытого дымом вечереющего неба. Словно символ Руси на фоне всеобщей войны и резни, непобежденный, скорее же – непобеждаемый в принципе. Кажется, даже мусульманина проняло. Только смотреть и размышлять не было времени.
Все равно не успели. Почти приткнувшись к трехэтажному дому с лепниной между окон и большим балконом на последнем этаже, багровым пламенем горела боевая машина пехоты. Их машина. Пусть все они одинаковы, сошли с одного конвейера, изготовлены по одним чертежам, только глаз солдата умеет различать броню, на которой ездил, от любой другой.
Линии фронта в городе нет, и просочившийся сюда, а может, элементарно заблудившийся противник, заметил чужую БМП, воспользовался ее относительной слепотой и расстрелял в упор из гранатометов. Тем более из-за покрытого воронками, разбитого асфальта быстро ехать машина не могла.
Опоздание Сурена не играло роли. Для экипажа все было закончено в полминуты. А вот мстить было некому. По улице бродил с десяток здоровых мужиков, явно не ополченцев, нападавшие же валялись и на проезжей части, и во дворах. Пара явных уроженцев гор выискивали еще живых, методично орудовали ножами, исправляя старую поговорку про пулю-дуру. Прочие бойцы вполне славянской внешности работе горцев не препятствовали, старательно делая вид, что ничего не замечают и вообще заняты иным делом.
– Мы как раз выдвигались, услышали выстрелы, а… – с оттенком вины пояснил Сурену мужчина под сорок без знаков различия, но явно являющийся командиром группы. – Только и сумели положить всех. Восемнадцать человек, наглые, словно прямиком из Америки и находятся если не там же, то хоть в Европе… Некоторые сдаться пытались, да куда там! А вы где?
– Мы улицу держим. Тоже послали на звук боя. Сейчас назад пойдем. Там наших мало.
Мелькнула надежда: вдруг спецназ, или кто они там, послан на подмогу именно их батальону, однако командир лишь вздохнул.
– Соседи, значит. Нам передали: эвакуация скоро заканчивается. Максимум минут сорок, и будет команда на отход.
– Сорок минут еще надо продержаться. – Но на философию не было времени. – Ладно. Тогда мы назад.
Бой на улице Крестовоздвиженской продолжался, и оставаться вдали от ребят Сурен считал подлостью.
– Удачи вам!
– Взаимно! – И уже своим бойцам: – Двинули. Там ротный, капитан, наши друзья.
Мог бы не говорить, да само вырвалось. Без патетики, как само собой разумеющееся.
Прогрохотало с полтора десятка разрывов, но стреляли уже не с гранатометов. Кто-то пустил в дело артиллерию, а кто, и не понять. Для этого большая практика нужна, которой не имелось даже у Сурена. Про его бойцов говорить не стоило. Скорее все-таки чужая. Корректировщика при батальоне вроде бы уже не было, погиб в бою, а без него при переменчивости боя накрывать какой-то квартал огнем было опасно для своих.
Церковь все еще стояла. Вдруг вспомнился старый батюшка, и подумалось: что с ним? Пуля или осколок не разбирают, военный перед ними или сугубо штатский человек. Узнать бы, но времени нет. Ни одной секунды. Там же ребята ждут…
– Все. Последняя лента, а потом хоть в рукопашную иди, как с дубиной, – выдохнул Денис, присоединяя коробку.
– Так, – выдохнул ротный. – Тогда стреляй в самом крайнем случае, когда сильно попрут. А пока мы будем их удерживать, – и покосился на снайперскую винтовку.
Патронов к ней тоже почти не было, зато в обычной перестрелке она имела определенные преимущества. Тут не прижимать врага к земле, а истреблять его подчистую.
Недолго осталось. Когда будет долгожданный сигнал на отход? Через полчаса, ладно, по максимуму через час. Воздух уже синий в предчувствии сумерек. Противник откровенно спешит успеть до темноты. Хотя, зачем ему уездный город, обладание которым ничего не дает?
– Проблемы? – Рядом плюхнулся капитан, почти сразу выдал короткую очередь и лишь затем пригнул голову, спасаясь от ответного огня.
– Патроны, – так же коротко отозвался Дмитрий.
– Понятно, либераса его мать! Но к автоматам еще трохи-трохи есть. – Словно в подтверждение слов, Александр тут же стал набивать пустой магазин.
К сожалению, его ранец тоже был практически пуст. В разгрузке имелась еще одна связка, но что это для серьезного боя? Так, сущая ерунда.
Близкий взрыв заставил офицеров невольно пригнуться. Громов первым осторожно высунулся, выстрелил.
– Не попал, – разочарованно вымолвил старлей. – Скрылся, гаденыш.
Александр подумал о другом. Шесть магазинов, сто восемьдесят патронов. Еще россыпью десятка два, может, чуть больше. Еще есть одноразовая «Муха» на случай появления чужой бронетехники. Но, кажется, противник пока отказался использовать свои «Брэдли» и «Абрамсы». Да еще три штуки лимонок. Негусто.
– Не удержимся мы здесь, Димка. Надо потихоньку оттягиваться назад. Да и соседи явно пятятся.
Судя по перестрелке, справа действительно отходили. Медленно, но все-таки…
– Так… – процедил ротный.
– Фигня это все. Потихоньку оттягиваемся до вашей бывшей хазы. Поэтапно. Денис, хватай Илюшку, и отползайте первыми. Займите позицию, ждите. Потом – молодежь, мы – следом.
– Выполняйте, – согласно кивнул ротный.
Прежде капитан хотел отправить первыми Макса с Серанцевым, только ведь ушедшим действительно придется прикрыть остальных. Вот пулемет и пригодится. Да и Денис доказал, что на него можно полностью положиться.
Опять глухо бухнул взрыв. А тут на всех ни одного подствольника.
На той стороне в очередной раз возникло шевеление, и пришлось немного остудить противника огнем. Вроде безрезультатным в смысле потерь, так ведь задача поставлена не уничтожить, а задержать.
– Твоя очередь. Бери молодых, и вперед. Вернее, назад. Организовывай оборону. А мы с ефрейтором еще пару минут здесь посидим.
– Почему я?
– Потому что я старший по званию. И даже должности.
Сколько же раз уже приходилось оставаться вот так! В прежние годы дважды, в Египте один… Выходит, в четвертый? Своего рода стаж.
Только как же тоскливо становится каждый раз, когда все уходят, а тебе приходится держаться! Но и уходить, оставляя кого-то, наверняка еще хуже.
Александр оглянулся. Бойцы, стараясь оставаться незаметными, медленно отползали за очередной изгиб улицы. Максим не удержался, на пару секунд залег за какой-то урной и дал оттуда пару коротких очередей.
– Ковальчук, слишком не увлекайся! – Ефрейтор развил такой темп стрельбы, словно рядом стоял вагон с патронами.
– Я ничего, – послышался ответный голос. – Еще магазин, и пошабашу.
– А потом что?
Кто-то осторожно попытался выглянуть из-за угла дома, и капитан дал короткую очередь, загоняя любознательного противника обратно. Пара коротких очередей по окну, где тоже кто-то мелькнул, перекатиться на бывшее место ротного, нечего долго торчать на одной позиции.
Стрельба у соседей гремела уже не слева, а почти с тыла. Значит, пора отходить, пока кто-нибудь особо прыткий и нехороший не объявился с фланга. Выглянет из-за забора, а с той стороны даже укрыться негде.
– Ковальчук, уходим потихоньку! – Капитан дострелял магазин, перебросил связку. Затвор пошел с трудом. Наверняка нагар уже такой, что скоро придется досылать затвор старым испытанным методом – сапогом.
– Понял. – Ефрейтор попятился назад, лишь потом развернулся и пополз уже вполне нормально.
Ему сильно повезло. Крона поваленного дерева, за которым прятался Ковальчук, вспучилась разрывом. Одна из оторванных веток прочертила круг по воздуху и едва не рухнула на Александра. Но это мелочь. Главное – промедли напарник на минуту – и все.
Теперь пора уходить самому. Все ползком да тишком. Пуля выбила крошку рядом. А вот прицельная или шальная…
Обидно будет получить кусочек свинца в афедрон! Место больное, придется какое-то время лежать на животе, а вместо сочувствия получишь от отдельных граждан нездоровые усмешки и дружеские подколки.
Короткая перебежка под прикрытием деревьев, падение, перекат, посвист пуль, опять старательное подражание змее…
Кажется, вырвался. Тут достать не должны, а вон и двор с ребятами…
– Все нормально?
– Так… – привычно отозвался Громов. – Только сигнала пока нет.
– Будет. Мне обещал человек, которому я верю безоговорочно. Кстати, – мимолетный взгляд на часы, – время еще не истекло. Осталось полчасика, максимум – час. Академический. Так что, ерунда.
Конечно, ерундой это не было. Год на войне идет за три, но бывают моменты, вполне сопоставимые с вечностью. Сейчас наступил явно такой. Даже не наступил – шел, и уже довольно давно.
– Угу, – процедил ротный.
– Может, и меньше.
Денис рядышком слушал внимательно, даже каску сдвинул, словно она мешала ловить слова отцов-командиров.