Получив донесения, Афанж спешно созвал полтора десятка кораблей, готовясь схватиться с пиратами, и ожидал подкреплений. Через пять-шесть дней в эскадру влилась бы еще дюжина судов. С такими силами можно ударить по самому оплоту пиратов.
Но Ханред собирался выступать самое большее через два дня. И в гавани Латоти стояло сорок восемь крупных судов, от быстрых барков до могучей «Черной Волны».
Афанж не надеялся, что Чайка и Буревестник смогут дать ему безоговорочное преимущество. Контракт, по сути, сводился к фразе «сделайте хоть что-нибудь, задержите их хоть как-то», пусть даже гордый адмирал никогда бы не произнес это вслух.
И вот сейчас капитаны «Девятого Ветра» молча смотрели на порт. Впечатлениями не делились: оба отмечали одно и то же. Крепкие швартовочные канаты, погодные печати, дугой охватывавшие гавань, дома на набережной ломятся от пиратов, готовых выскочить по первому требованию. Сейчас они веселятся и пьют, но к моменту выступления превратятся в полностью готовых к бою головорезов.
– Безнадежно, – мрачно констатировал Буревестник, переводя взгляд с фрегата на барк, с галеона на другой фрегат, со шхун на корветы. – Чтобы лишить их экипажа, нам надо протащить на Латоти целую армию.
– Или вообще завалить выход из гавани, но это брать Латоти не поможет, – вздохнула Чайка. – Да и заваливать нечем.
Какое-то время они молчали, не желая произносить вслух банальности. Потом Чайка неохотно спросила:
– Ты сможешь вызвать достаточно сильный шторм?
– Вызвать-то смогу, – вздохнул Буревестник, – но если начну ломать им суда, маги Латоти тут же вмешаются. Гавань и так зачарована, а всех погодников разом мне не пересилить. И даже если бы смог…
Он махнул рукой. Чайка понимающе кивнула. Одна мысль о том, чтобы пустить на дно столько кораблей, колола сердце болью. Даже в морских сражениях капитаны «Девятого Ветра» старались остановить чужие суда, повредить, но не разрушать.
– Прикрыть эскадру Афанжа и позволить ей подойти я бы смог, – продолжал размышлять вслух Буревестник. – Но в гавань ей все равно пути нет, а схватка на море кончится не в пользу алмийцев.
– Если бы Ханред взял и вывел все суда без команды, было бы легче, – заметила Чайка. – Но вряд ли он будет так лю…
Она осеклась и вонзила взгляд в переполненную гавань. Закусила губу, глаза расширились. Буревестник остро глянул на нее, промолчал: именно с таким выражением лица Чайка выдавала неожиданные блистательные идеи.
– Как думаешь, – медленно сказала она, – если привык говорить наедине – выйдет ли выступить на публику?
– Думаю, выйдет. Смотря ка… – Буревестник осекся, глаза его на миг расширились. – Погоди, ты собираешься?..
– Ага. Получится?
Буревестник помолчал пару секунд, потом его глаза заискрились азартом.
– А что мы теряем?
Чайка сверкнула улыбкой в ответ.
– Надо будет войти в саму гавань или хотя бы меж столбов, – деловито сказала она. – Отвлечешь местные заклинания?
– Не вопрос, – пожал плечами Буревестник. – Но понадобится тот еще танец ветров, придется работать очень осторожно.
– В первый раз что ли… – протянула Чайка. – Ну что, план есть. Идем!
Капитаны не боялись рисковать, но просто так войти в местную гавань они не посмели. «Девятый Ветер» бросил якорь у неприметного островка неподалеку; до Латоти Чайка и Буревестник добрались на шлюпке и смешались с местными.
Уже вечерело, так что приходилось идти медленно, огибая обманчиво крепкие камни и выбирая дорогу. Змей в это время года хватало.
Внизу послышался плеск волн, Чайка обогнула крупную скалу и тут же дернулась обратно.
– Там трое, – быстро шепнула она. – Нашли шлюпку.
Капитаны переглянулись. Чайка вытащила пистолет, взвела курок и убрала руку в складки платья. Буревестник проверил, легко ли выходит из ножен шпага. Скрываться было бессмысленно: они специально пристали здесь, в месте равно укромном, и отлично просматривающемся от воды. Сейчас эта черта сыграла против них же.
– Эй, ребята! – весело окликнул Буревестник, выходя из-за скалы и слегка покачиваясь. Чайка шла следом, наполовину заслоненная фигурой спутника. – Чего тут, морскую тварь выкинуло?
Трое пиратов развернулись к нему. Похожи друг на друга – смуглокожие безволосые квентри, у каждого по черепу вьется сложный узор. На поясах – абордажные сабли, руки бугрятся мышцами.
– Шлюпка тут, без пометок кораблей, – подозрительно ответил самый высокий из них. – Ты сам кто такой, и чего приперся?
Буревестник широко улыбнулся, делая шаг вперед.
– Что значит – чего? Весь остров гуляет, вот мы с подружкой и решили на берегу продолжить! Вы-то не за тем же, а?..
Квентри переглянулись и потащили сабли из ножен, не сводя взгляда с Буревестника. Явно не поверили ни слову.
Рука капитана метнулась к шпаге, сам он бросился вперед; квентри дружно вскинули сабли навстречу.
Упустив из вида Чайку.
Грохот выстрела раскатился над берегом: пуля угодила точно в висок вожаку, опрокинув его на гальку. Нажимая на спуск, Чайка выдохнула два кратких звука, и шлюпка сама собой дернулась вперед, боднув ближайшего пирата носом под колени.
Тот не ожидал толчка, нелепо взмахнул руками, чуть не задев товарища саблей. Второй пират отпрянул в сторону и налетел прямо на острие шпаги Буревестника: капитан ушел в выпад, как только клинок вылетел из ножен.
Оставшийся мигом пришел в себя, с бешеным ревом кинулся на Буревестника. Тот сбросил удар сабли по своему клинку, быстрым рипостом заставил врага отскочить – и тут же пирату в лицо полетел кинжал Чайки. Квентри машинально отмахнулся саблей, отбивая угрозу, и осел, получив точный удар шпагой в горло.
Стряхнув кровь с оружия, Буревестник убрал шпагу и кинулся разматывать швартовочный конец. Чайка подобрала кинжал и присоединилась к нему.
– Шторма возьми того, кто в береговые патрули квентри ставит, – буркнула Чайка. – Даже и не утопишь.
Буревестник молча кивнул, сталкивая лодку на воду. Дети Узоров не тонули ни живыми, ни мертвыми.
Времени оставалось немного. Трупы найдут самое позднее наутро, доложат Ханреду. Тот дураком никогда не был, и в лучшем случае насторожится, в худшем – поймет все правильно.
Шлюпка закачалась на волнах, Буревестник оттолкнул ее от берега, несколькими мощными взмахами весел развернул в открытое море. Чайка негромко запела; голос ее не разносился над волнами, словно впитываясь в дерево шлюпки. Каждое движение весел продвигало ее втрое дальше обычного, будто поднимая над морем.
Очень скоро шлюпка поравнялась с островком из одних голых скал, нагроможденных друг на друга. Ничего приметного, ничего притягивающего проходящие суда; и именно потому здесь на якоре стоял корабль.
Корвет двадцати шагов в длину. Три мачты. Паруса жемчужно-серого цвета. Хищные узкие обводы – в движении он резал волны словно острый клинок. Опоясывающие корпус орудийные порты, сейчас закрытые.
И серебристая надпись по темному дереву – «Девятый Ветер».
– Эй, на борту! – позвал Буревестник больше для порядка. Их и так уже заметили, на корабле началась деловитая суета. Через несколько минут шлюпка оказалась у корабля, развернулся трап.
– С возвращением! – смуглый широкоплечий парень с улыбкой перегнулся через планширь, протянул руку, поочередно помогая забраться обоим капитанам. Мог бы и просто выдернуть наверх, силы у Ринеда хватало.
Привлеченная возгласом команда потекла на палубу. «Девятый Ветер» всегда славился разнообразием – и светлокожие нортийцы, и смуглые альмийцы, и квентри, и дети десятка других народов, включая не-человеческие. Капитаны никогда не смотрели на внешность, лишь на таланты и верность.
– Фольхет! – позвал Буревестник.
– Да, капитан! – старпом вынырнул из люка, почесывая волосатую грудь. Ростом Фольхет не вышел, но размахом плеч превосходил всех на корабле. Курчавостью темно-рыжих бакенбард – тоже.
– Готовь всех к походу, – приказал Буревестник. – Сроку – три часа.
Глаза старпома расширились, матросы удивленно зашептались.
– Разогнались мы, – признал Фольхет и тут же заорал: – Команда!! Живо все проснулись, курицы ленивые!
Ринед довольно усмехнулся, опустив ладонь на рукоять Морской Молнии, своего длинного изогнутого меча. Предчувствие схватки всегда горячило его кровь.
– Саану к нам, – бросила Фольхету Чайка, проходя к каюте.
За спинами капитанов корабль поглотила привычная подготовка; матросы засновали по вантам и палубе. «Девятый Ветер» не в первый раз срывался с якоря совершенно неожиданно. Один лишь Ринед не особо усердствовал; все равно морское дело ему давалось плохо.
В каюте Чайка скользнула к небольшому шкафчику, извлекла темную склянку. Налила несколько капель в стакан, залпом проглотила, подождала пару секунд и пропела несколько нот.
– Как всегда, мелодично, – заметил Буревестник, стягивая камзол.
– Ты-то всегда услышишь, – улыбнулась Чайка через плечо. – А мне впервые придется выступать перед многими.
– Справишься, – без тени сомнения ответил Буревестник.
Какой-то миг они тепло смотрели друг на друга, потом вернулись к переодеванию. Чайка выскользнула из платья и аккуратно сложила его, потом быстро натянула простые и крепкие рубашку, штаны и жилет. Буревестник сменил расшитый камзол на такой же наряд, как у Чайки, только в темных тонах.
– Что за жизнь, – заметила Чайка, убирая платье в сундук. – В кои-то веки приоделась – и то, чтобы пираты не узнали.
– Тогда нам точно выгодно помочь Афанжу, – отозвался Буревестник.
– Чтобы на бал позвал?
– А то!
Капитаны рассмеялись, но краткое веселье прервал стук в дверь.
– Входи, Саана, – отозвалась Чайка.
– Прибыла по приказанию! – корабельная чародейка улыбнулась, появившись на пороге и демонстративно пригнувшись. Саана принадлежала к народу меднокожих скаари, чьи головы с обеих сторон украшали сложные костяные выступы; зацепиться за притолоку она вряд ли могла, но любила на эту тему шутить.