А запахи! О, в каких изысканных выражениях она описала бы тот ни с чем не сравнимый аромат мужского тела, которое предвкушает слияние с подвластной ему, покорной и нежной женской плотью! Этот аромат страсти забивает самый стойкий и дорогой парфюм и, соединяясь с ним, завладевает вниманием женщины, гипнотизирует ее. Это запах возбуждения, обещающий невиданные доселе удовольствия и путешествие в мир первобытных и потому еще более восхитительных радостей, сулящий отмену запретов и преодоление любых преград, а еще забвение проблем. Волосы мужчины, когда он опускается перед возлюбленной на колени, чтобы приникнуть к ее лону жаждущими устами, пахнут морем и эвкалиптами; его ладони, что сжимают вздымающуюся грудь избранницы, источают запах разогретой летним солнцем хвои; его влажные губы пахнут крепким табаком и лимоном, а выбритые щеки благоухают сладким арбузом. А еще, когда женщина с затуманенным страстью взглядом, оглушенная нахлынувшим чувством, откидывается назад, чтобы партнеру было удобнее подхватить ее под ягодицы и заставить сжать его бедра ногами, в воздухе разливается терпкий аромат молодого винограда, еще не созревшего, еще не давшего густой прозрачный сок наподобие того, что сделал сейчас ее трусики насквозь мокрыми…
Кто до нее мог бы описать еле слышный шорох разрывающихся шелковых чулок, пристегнутых к кружевному поясу! Кто сумел бы передать словами, как пленительно скользит один из них вниз по разгоряченному томлением бедру, потому что Тим умудрился-таки неловким движением сорвать невесомую петлю! Кто воспел бы страстные стоны, временами переходящие в первозданное звериное рычание, ибо соединение двух тел происходило и будет происходить и миллионы лет назад, и в неясном еще пока будущем! Эти призывные звуки плыли над кронами древовидных папоротников, оглашали пещеры в скалах над рекой, и луна, как и теперь, с высоты своего величия немного завистливо взирала на счастливую пару, слившуюся в объятиях…
— Иди ко мне, — ворвался в ее грезы голос Тима, и Анджела обнаружила, что лежит на куче сброшенной одежды на полу застрявшего в шахте лифта.
— Я так хочу тебя, — простонала она, и Тим овладел ею. Их тела немедленно пришли в движение, подчиняясь единому ритму. Все слаженнее становилась их взаимная работа, все сильнее сжимала Анджела внутри себя восставший инструмент своего господина, все дальше отодвигался реальный мир, на смену которому снова пришли мечты, которым совсем скоро суждено будет облечься в словесную форму.
Анджела ловила себя на том, что во время этого стремительного и очень страстного акта она как бы существует одновременно в двух измерениях, проще говоря, сознание ее отделяется от тела. Ей казалось, что она видит себя в объятиях Тима со стороны, словно на пленке. И хотя ее душа и сердце были все время с ним, хотя тело тесно переплелось с его, создавалось впечатление, что рассудок, совершенно не нужный сейчас Анджеле, покинул ее грешную плоть и воспарил куда-то в верхний угол кабинки. Именно оттуда ее писательское «я» внимательно наблюдало за происходящим и параллельно диктовало самому себе текст какого-то грядущего романа, где обязательно будет эротическая сцена в лифте. Только не такая, как описывается в сотнях повестушек-однодневок. Анджела превзойдет самое себя. Этот роман станет бестселлером, его переведут на все языки мира. Стивен Спилберг снимет фильм, который побьет все рекорды проката. И про Анджелу станут говорить: она написала любовь.
И Анджела закричала, больше не сдерживаясь, потому что Тим сделал это, потому что торжество плоти было полным, потому что «я», нависавшее над слившейся в экстазе парой, наконец-то улетучилось в неизвестном направлении и перестало нашептывать ей на ушко, как можно продать и растиражировать то, что произошло здесь несколько секунд назад. Потому что вместо холодного расчета в голове знаменитой и коммерчески успешной писательницы вспыхнуло разноцветное зарево, яркими звездами рассыпалось по безбрежной Вселенной, которая спустя пару минут вдруг стала сворачиваться, съеживаться и наконец сжалась до размеров невзрачного лифта.
Дернувшись, кабинка пришла в движение. Кто-то снаружи принялся что есть силы колотить в дверь.
— Что случилось? Есть там кто-нибудь? — донесся громкий мужской голос. — Мастера вызывали?
— Дверь заело, — в тон ему озабоченно ответил Тим. Правда, голос его был слегка хрипловатым, а дыхание неровным. Но, скорее всего, рабочий не разобрал таких подробностей — как-никак, между ними была толстая металлическая перегородка. — Что нам делать?
— Вы нажимали аварийную кнопку?
— Нет, что вы! — очень убедительно соврал Тим, выпрямляясь и помогая Анджеле тоже встать на ноги, потом поднял с полу ее мятую одежду.
— Нажмите «Стоп», — скомандовал мастер снаружи. — А потом — кнопку любого этажа!
Маневр удался! Лифт качнулся и плавно поплыл вниз. В то же мгновение на потолке зажглась лампа.
— Мне срочно нужно зеркало, — прошептала Анджела, пытаясь дрожащими руками расправить костюм. Тим торопливо застегивал рубашку. Несколько секунд ушло на то, чтобы привести себя в относительный порядок.
— Мы чуть было не попались. — Тим не смог сдержать усмешку. — Представь, какой бы это вызвало фурор в прессе. Ты выглядишь как настоящая, но невероятно сексуальная ведьмочка. С растрепанными рыжими волосами!
В этот момент лифт остановился. Любовники добрались до пятого этажа, где их ждала Ванесса.
— Забеги в туалет, умойся, — вполголоса посоветовал Тим. — Мне надо забрать из кабинета Ванессы свой кофр. Я позвоню, как только смогу. И, ради Бога, включи, наконец, свой телефон.
Глава 13
Дрожащими руками Анджела поправила растрепавшиеся волосы. С макияжем дело обстояло куда сложнее: косметичка осталась в сумочке, а сама сумка — в кабинете Ванессы.
Анджела извлекла из висящего на стене автомата бумажное полотенце, слегка смочила его водой из-под крана и принялась стирать размазавшуюся по щекам и подбородку помаду. Определенно, эта штука оправдывала огромные деньги, затраченные производителем на дорогостоящую рекламную кампанию. «Стойкая, несмываемая, 24 часа» и еще какие-то расхожие слоганы. Но, с другой стороны, косметическая промышленность еще не придумала помады, которая бы устояла перед поцелуями Тима.
Анджела окинула себя в зеркале критическим взглядом. Зеленые глаза сияют, на щеках нежный румянец, полные, чуть припухшие губы весьма и весьма соблазнительны. Если хороший секс так преображает женщину, нужна ли ей косметика?
Она послала своему отражению воздушный поцелуй и, обольстительно улыбнувшись, сказала:
— Теперь в бой, Анджела Росси!
Летящей походкой она двинулась по коридору к лестнице. На душе ее пела весна. Сейчас Анджела снова увидит Тима — ее покорителя, ее завоевателя, мужчину ее мечты. Как знать, возможно, он подойдет и скажет, что больше не хочет с ней расставаться, что никакие преграды не в силах разлучить их, что только о ней он и грезил всю сознательную жизнь — ну и так далее по тексту.
Однако в следующий миг, словно споткнувшись, Анджела замерла на ступеньке. С площадки внизу доносился ровный невозмутимый, без тени мечтательности и романтического воодушевления голос Тима.
— Мне нужно срочно уехать, Ванесса. Передайте Анджеле привет. Я думаю, она захотела привести себя в порядок перед пресс-конференцией. Нам, очевидно, не обязательно встречаться и прощаться лично. Также мое почтение Кевину и Ширли…
Голос стал удаляться. Хлопнула дверь переговорной, где проходила запись. Послышались шаги Тима. Он шел по коридору к лифту, неся тяжелый кофр.
От безмятежного настроения Анджелы не осталось и следа. Ее розовые мечты рухнули в одночасье. Ее использовали. Грубо и примитивно. И теперь выбросили, как ненужную игрушку.
«Нам, очевидно, не обязательно встречаться…»
Тим торопился в частную клинику, куда накануне поместил Инессу.
— Пожалуйста, подождите минутку. Профессор Воган сейчас подойдет, — вежливо произнесла девушка за стойкой регистрации. — Вчера вашей сестре было проведено обследование. Сегодня она чувствует себя гораздо лучше.
Профессор Воган, невысокий лысеющий человечек с приятным открытым лицом, не заставил себя долго ждать.
— Инесса пребывает в тяжелой депрессии, которая стала результатом истощения. Последнее, к счастью, не зашло слишком далеко и не представляет угрозы для жизни, — принялся объяснять встревоженному Тиму доктор.
— Что мы можем предпринять, профессор?
— Я предлагаю амбулаторное лечение. Терапия, процедуры, массаж, ванны. Для начала два посещения в неделю. И никаких отрицательных эмоций. Никаких стрессов. Только в этом случае через пару месяцев все нормализуется. И еще, молодой человек. Инесса хорошо объясняется по-английски, — сказал доктор, уже собираясь уходить, — но для более быстрого выздоровления ей лучше говорить на родном языке. Она живет с вами?
— Пока да, — подтвердил Тим. — Инесса считает, что модели лучше жить в Лондоне, чем в Висбадене. Здесь показов больше и выше шансы устроиться на работу через агентства…
— О показах пока не может быть и речи. Инессе придется сделать перерыв в карьере. Иначе ее состояние только усугубится. Отправьте девочку в Висбаден к матери, подальше от модельеров и кутюрье. В Германии тоже есть хорошие врачи. Самое главное сейчас — покой, свежий воздух и здоровый сон. Мой вам совет, Тим, — сегодня же купите ей билет на самолет.
Инесса ждала брата в отдельной палате, которая обошлась Тиму в кругленькую сумму. Она уже упаковала свои вещи и оделась. Тонкая шелковая блузка была почти прозрачной и позволяла в деталях разглядеть, что нижним бельем девушка пренебрегает. Крохотные подростковые грудки, темные круги сосков — вот и все.
— Инесса, ты простудишься! — процедил Тим сквозь зубы. Его немного раздражала манера Инессы выставлять свое тело на всеобщее обозрение. Тем более когда она находилась в таком тяжелом состоянии и худоба ее стала болезненной.