Все щелкал в лесу соловей…
Глеб подплыл поближе. В темноте уже угадывались сваи. Но под сваями как будто что-то было на воде. Может, лодка? Глеб в задумчивости склонил голову. Слишком уж большой должна была быть лодка, чтоб занять все пространство под сваями… Глеб взглянул на небо. Не скоро еще должна была открыться луна.
Глеб направил челн в осоку. И она зашелестела чуть слышно. Глеб опять остановил челн. И стоял долго-долго. Вслушивался. Временами ему казалось, что над озером разносится приглушенными говор. А потом он думал, что это просто ветерок играет с листьями осоки.
Глеб снова опустил весло в воду. И был уже от жилища своего совсем близко, когда луна выглянула из-за тучи. И тут Глеб увидел большие лодки между сваями.
Кто-то испуганно громким шепотом обронил:
— Смотрите, это Глеб…
— Заткнись, недоумок! — зашипели сразу несколько голосов. — Все дело испортишь…
Тут Глеб понял, что это засада, — пронюхали княжьи слуги некоим образом про его тайное обиталище. И не мог не смекнуть Глеб, что силы были слишком неравны. Он прикинул: на этих трех-четырех больших лодках могли разместиться до сорока человек.
И он не стал понапрасну испытывать судьбу. Быстро развернулся и погнал челн в обратную сторону.
Стон разочарования послышался сзади. Потом громко и злобно сказали:
— Из-за тебя, недоумок, упустили его! И кто-то воскликнул:
— Стреляйте! Стреляйте!..
Глеб слышал, как коротко и зло свистнули рядом несколько стрел, как с утробным бульканьем они вошли в воду. Глеб, пригнув голову, греб изо всех сил. Он слышал, дружинники, громко топая ногами и бранясь, метались по настилу, теснились, прыгали в лодки. Скоро до слуха его донеслись всплески весел.
Не переставая грести, Глеб оглянулся.
Лодок позади него было шесть. Они шли полукругом — чтобы лучники не мешали друг другу стрелять. И лучники стреляли, не переставая. И уже не впопыхах. Они тщательно целились.
Одна стрела просвистела над самой головой, другая вонзилась в челн, третья — в весло. Глеб никак не мог оторваться. Княжьи слуги гребли дружно — под чей-то счет.
— Навались!.. — подгонял гребцов уверенный голос.
А Глебу приходилось бросать челнок то вправо, то влево, чтобы обмануть лучников.
Рой за роем пролетали стрелы рядом. Уже близко был берег. Глеб с такой силой работал веслом, что оно даже потрескивало в его руках.
— Уйдем!.. Уйдем!.. — твердил шепотом Глеб при каждом взмахе.
Это он разговаривал с секирой, остро отточенное лезвие которой серебристо поблескивало в лунном свете…
Сзади тот же уверенный голос воскликнул:
— Что вы все не попадете? Ослепли? Вот же он — как на ладони!
— Легко сказать, Рябой! — ответили лучники. — Все расплывается в темноте. К тому же гребцы раскачивают лодку. И Глеб не дурак!.. Смотри: туда-сюда ходит…
— А что ж ты хотел? Он не ягненок! — Рябой, как видно, отнял у кого-то лук. — А-ну, не греби! Замерли все…
Глеб не сбавлял скорости, бросал челн из стороны в сторону. Он побаивался даже, что сломается весло… Но берег был уже совсем близко — рукой подать!
Стрела едва не ранила его. Она сильно рванула ворот рубахи. От неожиданности Глеб еле-еле удержал равновесие и не упал в воду.
Рябой сзади выбранился:
— И правда, расплывается…
Плескалась, бурлила вода под веслом. Прибрежная осока уже шелестела о борта челна.
— Стреляй, уйдет! — нетерпеливо вскрикнули преследователи. Стрела ударила Глеба сзади в правый бок. Боль, казалось ему, пронзила все его существо. Яркий свет вспыхнул в глазах и погас. Глеб изогнулся и выронил весло…
— Есть!.. Попал!.. — возликовали на лодках.
— Возьмем гада!.. — сзади отчаянно заработали весла.
Глеб несколько мгновений стоял в челне, не двигаясь. Потом, ослабев, тихо опустился на одно колено. Прогнул спину, оглянулся. Он увидел в лунном свете древко и оперение поразившей его стрелы.
Глеб понял, что стрела вошла в тело не глубоко. Вероятно, она ударила сначала в край ребра, с которого затем соскользнула и поразила печень. Глеб завел правую руку назад, ухватил стрелу и попытался ее выдернуть. Но не тут-то было! От боли он едва не потерял сознание. Тогда Глеб решил стрелу обломить. Он завел за спину и вторую руку. Превозмогая боль, сумел сломать стрелу возле самой раны…
А лодки с дружинниками уже были близко.
— Смотрите, стоит! Не упал!
— Силен!..
— Верно, ранен легко.
— Добить? — предложил кто-то. Ему ответил уверенный голос Рябого:
— Я тебе добью! Дурья башка!.. Нам его живого привезти лучше. Забыл, Мстислав обещал про плаху?..
— А вдруг уйдет?
— Теперь не уйдет! Наш…
Глеб, криво усмехнувшись, вывалился из челна в воду.
На лодках закричали:
— Упал! Скорее!.. Не-то утонет, не найдем. Как потом докажем Мстиславу, что были удачливее других?..
Глеб думал плыть. Но воды здесь, у берега, ему оказалось по пояс. Тогда он засмеялся и пошел. И скоро уже ступил па землю…
— Он уходит! — заорал Рябой. — Гребите быстрее!
Лодки одна за другой приставали к берегу. Воины, как горох, сыпались из них. Но Глеба уже и след простыл.
— Стреляйте!.. — метался по берегу Рябой. — Ищите!.. Стреляйте наугад…
Десятки стрел посыпались в лес, в непроглядную темень. Дружинники стреляли и стреляли, бранились. Гудели их тетивы. А из лесу, откуда-то издалека, до них доносился смех Глеба.
— Неужели он ушел так далеко?
— Тише, братья, послушаем!.. Дружинники стояли, вслушивались. Потом кто-то сказал:
— Может, это филин смеется и ухает? А никакой не Глеб…
Рябой, поразмыслив, сказал;
— Пятеро остаются здесь… Остальные — за ним! Но… всем быть начеку! Глеб хитер и этот лес знает лучше вас. За любым кустом он может затаиться… Внезапно махнет секирой… И поминай, как звали!..
Дружинники, обнажив мечи, гурьбой кинулись в лес. Они бежали, громко топая, шарахаясь от каждого куста, перекликаясь между собой. В каком-то месте подняли с лежки выводок диких свиней, в другом месте их встретил грозно склоненными рогами свирепый тур… Но Глеба больше не видел никто. До утра обыскивали воины берега озер. И только после восхода солнца наткнулись на кровавый след в траве. Оказалось, Глеб обманул их: он углубился в лес значительно дальше того места, с какого воины начали поиски.
Рябой велел дружинникам собраться вместе. И скоро они, усталые и злые, шли по следу.
Глава 16
Святополк отодвинул ветвь плакучей ивы и выглянул на поляну. Луна только что вышла из-за тучи, и в бледном желтоватом свете хорошо была видна приземистая без окон хижина. Рядом тихонько журчал ручей, далеко-далеко ухал филин. Поблизости время от времени трещали кусты.
Святополк махнул рукой какому-то человеку, замершему на берегу ручья. Человек по-собачьи — на четвереньках — перебежал к Святополку. Тот сказал:
— Сделай так, чтоб твои увальни не шумели. Можешь убить их, но чтоб было тихо.
Человек сложил руки у рта воронкой и протрещал точь-в-точь как сорока. Возня в кустах сразу стихла.
Святополк спросил шепотом:
— Ты уверен, что его здесь нет?
— Я уверен, господин! Мои люди следили за домом весь день. Здесь только женщина… Она вечером сидела у порога, ждала. Но он не пришел.
— Хорошо. Не сегодня, так завтра явится…
— Да, господин! Тут мы легко возьмем его. Святополк долго разглядывал дом. Дом — не дом, хижина.
— Логово… — прошептал он зло.
— Что, господин?
Святополк презрительно сплюнул в темноту:
— Я пойду первым. Ты за мной. Не отходи ни на шаг и поглядывай по сторонам, чтобы дичь вдруг не пала охотнику на плечи…
— Да, господин.
— Остальные пусть окружат это логово. Кто знает, может, сзади есть еще выход. Глеб хитер!..
— Больше нет выходов, — осклабился в темноте дружинник. — Разве что через трубу на небо…
— Идем!..
И Святополк, низко пригибаясь, перебежками стал приближаться к хижине. Дружинник с широкой седой бородой следовал за ним как тень. Попутно он делал своим людям знаки, чтобы те окружили это место.
Опять послышался треск в кустах.
Святополк ненадолго замер возле двери. Прислушивался. Попробовал тихонько потянуть дверь на себя. Было заперто изнутри.
Тогда Святополк негромко постучал.
Ответа не было.
Святополк постучал громче, пару раз дернул за дверь.
— Кто? — раздался голос из хижины.
— Открой, хозяйка… — тихо сказал Святополк.
— Нет хозяйки, — был странный ответ. Святополк поежился и сказал наудачу:
— Это я — Глеб. Ты что, забыла?… Громко, даже как-то радостно стукнула щеколда, и дверь распахнулась. Две белые женские руки потянулись из темноты к Святополку:
— О Глеб!..
Но руки вдруг быстро отпрянули. Женщина испуганно вскрикнула, спросила:
— Кто с тобой?.. И ты… не Глеб. Кто ты? Святополк сделал шаг вперед:
— Я — это смерть! Ты это хотела услышать, красавица?
Анна метнулась внутрь жилища, но тут же вновь оказалась в клинышке лунного света. Теперь в руках у нее было что-то вроде кочерги.
Женщина воскликнула:
— Ни ты, ни он не войдете сюда!..
Голос ее дрожал от испуга, и сама она вся дрожала. А кочерга в руках Анны так и ходила ходуном.
— Нас не двое, — сказал Святополк. — Нас много больше. И все мы рассчитываем на твое гостеприимство.
Анна ответила:
— Я не принимаю гостей по ночам. Святополк засмеялся:
— Принимаешь! Еще как принимаешь! — он внезапно рванулся вперед и вырвал из рук Анны кочергу, прошипел женщине в лицо: — Ублажаешь разбойника, сучка?..
Анна кинулась в темноту жилища, принялась лихорадочно шарить по углам — искать, чем ударить незваных гостей. Но все-то ей под руки попадались старые тряпки, обрывки шкур, мотки неразмеченного лыка… Тогда она подбежала к торцовой стене, где у нее во множестве стояли кособокие необожженные горшочки с мазями и жирами и ступка с пестиком.
Вот этот пестик она и нащупала в темноте. Но ударить не успела, ибо незнакомец тут настиг ее и ударил кулаком в лицо. Анна, пролетев через все жилище, рухнула на пол — в углу между ложем и обмазанной глиной бревенчатой стеной. Здесь чувства оставили ее…