– Это все, что тебя сейчас интересует? – уточнил Димка, а потом, тяжело вздохнув, взял меня за руку, потащил на "экскурсию" по квартире.
– Это кухня. Вся мебель, изготовлена в 2011 году, кустарным способом, по заказу моей бабушки. Из винтажа и старины тут только сервизы, да безделушки в шкафах. Хотя нет… сковородки тоже очень древние.
Действительно, кухонные шкафы были явно современными, но массивными, с резными завитушками и бронзовыми ручками.
Следом был обзор ванной комнаты, оказавшейся вполне обычной, без какого-нибудь намека на девятнадцатый век, и спальню.
– Шкаф платяной – Россия вторая половина девятнадцатого века, туалетный столик – Россия, но уже первая половина девятнадцатого века, кровать – Российская Федерация две тысячи восемнадцатый год, матрац ортопедический, повышенной жесткости.
– А это, – Димка осторожно толкнул дверь последней комнаты, и остановился на пороге, – кабинет деда.
Мне показалось, что слово "кабинет" Смирнов произнес с каким-то благоговейным трепетом. Правду сказать, трепетать тут было от чего. Книжные шкафы, занимавшие две стены, бюро и огромный, в половину комнаты, стол, с немыслимой красоты письменным прибором, массивное кожаное кресло, напольные часы с боем и сейф в вензелях. Все это – словно иллюстрация к историческому фильму. Казалось, что хозяин этого великолепия, разложивший на столе книги и бумаги, вот вот вернется, мимолетно взглянет на часы, пристегнутые цепочкой к жилету, вздохнет и примется за свою сложную работу. Интересно, кто же убирает тут и создает такой антураж присутствия хозяина? Сомневаюсь, что Смирнов.
– Экскурсия окончена? Или мы на балкон пройдем? – закрывая дверь кабинета, спросил Димка.
Все еще находясь под впечатлением от увиденного, я вздохнула, собралась с мыслями. Робость прошла, появилось глубокое уважение к людям, так заботливо, много лет, собиравшим такую красоту.
– Нет, нет. На балкон не нужно. Нужно снова в ванную. Клатч отмыть, – я предъявила Смирнову сумку. Все время обзора квартиры я держала на вытянутой руке, за ремешок, осторожно двумя пальцами.
Клатч был не сильно испачкан, но от него ощутимо попахивало мусорным баком.
Смирнов вновь проводил меня в ванную комнату, выдал губку, порошок и мыло.
Провозилась достаточно долго. Намыливала, смывала грязь, полоскала.
– Справилась? – заглянул в ванную комнату Смирнов.
– Да, – подтвердила я, обнюхивая клатч и стряхивая с него лишнюю влагу. Вроде бы не пахнет.
Димка протянул мне полотенце и я насухо вытерла сумку.
– Сможешь повесить на балконе? Только перед этим бумагой бы набить, чтоб не деформировался, – попросила я.
Все эти попытки, с помощью воды и мыла реанимировать кожаную сумку, означали ее неминуемую гибель.
По большому счету, клатч следовало оставить в том мусорном баке, где мы его нашли. Цена ему, несмотря на мои заявления, три рубля с полтиной. Но я с усердием отыгрывала сцену спасения эксклюзивной вещи.
Димка кивнул, взял у меня клачт и направился в сторону кухни. Я прошла за ним, еще не догадываясь, что до моего разоблачения остались считанные минуты.
– Ты ужинать будешь? – осведомился у меня Димка. – Готов предложить яичницу или кефир.
Не дожидаясь моего ответа, он взял со стола рулон с бумажными полотенцами, намереваясь набить ими мою сумку.
– От кефира не откажусь, – кивнула я и присела за стол, покрытый какой-то необыкновенной скатертью. Ажурной, нежной, с кистями и бахромой.
– Ты не знаешь, когда в Милане открыли тамбовскую фабрику по производству кожаных изделий. Кстати из экокожи? – неожиданно задал вопрос Димка, вертя в руках клатч.
– Что? – не поняла я.
– Вот посмотри, – Смирнов продемонстрировал мне подкладку сумки. На ней, к моему стыду, стоял оттиск производителя. Крупный такой оттиск. Не заметить его, используя клатч, было просто нереально.
Вид у Смирнова был до того озадаченно изумленный, что я хихикнула.
– Ты мне про Милан наврала, что ли? – догадался Смирнов. – Зачем? Зачем тебе понадобилось искать этот кусок клеенки по мусорным бакам?
Боже мой. Как же нелепо получилось. Хотела как лучше, а получилось …как получилось. Придется признаваться в своем «коварном» замысле. Мысль о том, что замысел был «коварный» меня так развеселила и вдохновила, что я радостно, как на духу, выпалила:
– У меня была версия, что сумку вырвал «Мистер Икс».
На слове «версия», у Смирнова, как-то подозрительно дернулся глаз.
– Я понимала, что «Иксу» не нужна моя сумка. Его цель – ключи от квартиры. Он бы выкинул клатч с его содержимым сразу, как только понял, что ключей в нем. Поэтому я и решила…проверять свою версию.
Димка переводил взгляд от сумки на меня. Выражение его лица менялось на глазах. Из изумленного, вдруг стало обиженным, и тут же, сурово сдвинутые брови и складка в уголках губ, известили меня о том, что Смирнов очень зол.
Передо мной вновь стоял не взрослый мужчина, а злой обиженный мальчик, внезапно обнаруживший, что соседская девочка, очень ловко обвела его вокруг пальца.
– Моя версия не подтвердилась. Ты был прав. На меня напал обычный гопник! – добавила я и, снова хихикнула. Скорее нервно, чем весело.
Не снимая с лица выражения «злой обиженный мальчик», Смирнов молча и очень ловко набил клатч бумажными полотенцами.
– На балконе повешу, – буркнул он, выходя их кухни.
– Ты кефир обещал, – как ни в чем не бывало, произнесла я, едва Димка вернулся в кухню.
Вместо ответа он молча доставал коробку с кефиром из холодильника, а из шкафчика стакан. Все это поставил передом мной.
– Сама нальешь? – бросил он.
– Дим, ну что ты завелся? Я тебя так сильно обидела? – я никак не могла понять причины столько бурной реакции Смирнова. Даже стыдно стало, словно я, действительно, обманула маленького ребенка, отняла у него конфетку.
Смирнов сел за стол напротив меня. Хмуриться не перестал.
– Нет, не обидела. Просто мне сложно тебя понять. Буквально час назад у тебя отобрали сумку, вчера на тебя покушались, в воскресенье, некто проник к тебе в квартиру и убил там твою соседку. А ты скачешь, словно ничего не произошло.
Вот оно оказывает, в чем дело. Не нравится господину бывшему полицейскому, что охраняемая им жертва обстоятельств, не визжит от страха, не бьётся в падучей от ужаса.
– Как же по твоему мнению мне нужно себя вести? Голову пеплом посыпать от горя? – с вызовом спросила я. Улыбаться и уговаривать Смирнова сменить гнев на милость мне расхотелось.
– Звезда моя, испугаться, тебе нужно испугаться, и перестать себя вести как «баба на танке», – говоря это, Димка открыл коробку с кефиром, перелил ее содержимое в стакан, придвинул ко мне.
Мне стало так…обидно! Зачем требовать от меня тех эмоций, которые я старательно, много лет изживаю в себе, не показывая окружающим свою слабость, испуг, неуверенность. Столько раз за эту неделю мне хотелось забиться в угол, спрятаться под стол, схватить Максима и улететь в тайгу, например, к медведям.
Я встала и подошла к окну. Уже наступила прозрачная, светлая июньская ночь. Но город не спит. За окном широкий проспект, с его, почти, новогодней иллюминацией, машины неторопливо снуют по дороге, где-то слышны музыка, смех, люди гуляют, всем весело, и завтра суббота, выходной. Все просто и хорошо.
В носу противно защипало, подступили слезы. А Алекс, между прочим, надо мной не насмехался, не запугивал. Был вежлив и тактичен.
Стараясь отвлечься, я попыталась представить себе ночную Вену и, каково это, смотреть вот так, из окна не на наш родной проспект, а на улицы Австрийской столицы. Как закончится эта история, я обязательно слетаю куда-нибудь на отдых. Просто так, одна. И телефон отключу.
От нервного напряжения я даже отщипнула листочек у растущей на подоконнике бегонии.
Димка тихонько подошел ко мне, обнял. Я почувствовала, как нежно его губы касаются моей щеки. Не зная как себя вести, повернулась к нему лицом. Наши взгляды встретились.
– Дим, ты что? – спросила я, вытянув вперед руку, преграждая дальнейшие попытки Смирнова, приблизится ко мне.
– Я что-то сделал не так?
– Дим, ну как бы тебе объяснить…. Я все понимаю, совместная беготня за противником сближает, но…..Не терплю одноразовый секс, под адреналин или алкоголь.
– Надо же, как пафосно. А со мной возможны только такие отношения? – судя по выражению лица, Смирнову было ну очень сильно неприятно. – Ах, прости меня, великодушно, запамятовал про приезд австрийского принца, куда же нам плебеям.
На последних словах он вышел из кухни, громко хлопнув дверью.
Пребывая в полной растерянности, села за стол, залпом выпила кефир. Выходить было страшно. До меня наконец-то дошло, как сильно я обидела человека. Но и он хорош, зачем все это сейчас, когда в моей жизни и в моей голове царит кавардак. Было слышно, как отодвигаются ящики комода, как открываются дверцы шкафа, как поскрипывает паркет под ногами Смирнова.
Сколько так просидела – обнимая пустой стакан – не знаю. Дверь распахнулась внезапно, словно Димка подкрался к кухне.
– Я тебе в гостиной постелил, на раритетном диване. Чистое полотенце в ванной. Можешь выходить из своего укрытия.
– Дим, прости, – поспешно вскочив, кинулась к нему, обняла. – Просто это было… неожиданно.
– Что ж тут неожиданного, четыре месяца вокруг тебя хоровод вожу, как мальчик. А ты, делаешь вид, что не замечаешь, – Смирнов так и стоял, не предпринимая попыток обнять меня.
Четыре месяца? Вот все, что угодно ожидала услышать. Конечно, последние несколько дней шутки Смирнова стали уж очень откровенными, а проявленное ко мне внимание и контроль сильно напоминали ревность, особенно, когда речь заходила об Алексе. Не нужно думать, что я наивная девочка, в упор этого не замечающая. Но события, происходившие вокруг меня, не оставляли времени для анализа поведения моего новоявленного телохранителя и, как выяснилось, давнего поклонника. Мне бы со злодеем разобраться, а не с чужими чувствами. Но положа руку на сердце, и мое отношение к Димке стало теплее, а образ придурковатого простака, исчез окончательно. И мне пришлось заново узнавать и осознавать его как удивительно заботливого и доброго человека.