– Почти семь, – взглянув на часы, сообщил Верещагин. – Я, так понимаю, что моя помощь сейчас не требуется. Поеду, пожалуй. Могу тебя довезти, если ты без машины.
Дверь кабинет распахнулась, в приемную вышла Страхова, окинула взглядом собравшихся.
– Тело сейчас отправят на экспертизу? Когда мы сможем ее похоронить? – обратилась она к следователю.
– Пока сказать сложно, все будет зависеть от эксперта, – немного подумав, ответил Воронцов.
В наступившей тишине, мой судорожный вздох был слышен, так словно я зарыдала во весь голос.
– Ульяна, соберись. Ты что – кисейная барышня? – рыкнула директор на меня.
Неодобрительные взгляды мужчин она словно не заметила. Собственно говоря, Вера Романовна все делала правильно. Подойди она сейчас ко мне со словами сочувствия, сожаления, то истерики, многослойной, с успокоительными, точно было бы не избежать. А вот такой резкий голос, привел меня в чувство.
– Ты сейчас поедешь домой, – тоном, не терпящим возражения, заявила Страхова. – Дим, довезешь ее?
– Думаю, что нам, с Вашим безопасником, еще многое нужно обсудить. Действительно, странная история происходит, – возразил Воронцов.
– Тогда Ульяна останется с нами, – заупрямился Димка. – На сегодня, простите Вера Романовна, трупов достаточно.
Мне так нестерпимо захотелось домой, забиться в норку, наконец-то поплакать, подумать, не ловя на себе обеспокоенные взгляды, не держать лицо. А еще захотелось позвонить родителям, Максиму, удостовериться, что с ними все хорошо, они здоровы.
– Я очень хочу домой, пожалуйста, отпустите меня…Дим, обещаю, что закроюсь на все замки, никого не пущу. Ты же не выключил камеры? Вот и будешь в свой телефон за мной подглядывать.
– Обязуюсь довести ее до квартиры, проверить помещения на наличие посторонних объектов, проследить, чтоб закрыла дверь, – отрапортовал Верещагин, придя мне на помощь.
Все смотрели на Смирнова, ожидая решения. Даже я в тот момент твердо верила, что именно от Димки должна получить разрешения, хотя в другое время, не задумываясь, хлопнула бы дверью и сама двинулась домой, на такси!
– Хорошо. Только, пожалуйста, проводите ее до квартиры, – согласился, наконец, он.
– Сейчас, в первую очередь, уточним информацию про австрийца, а в понедельник займемся машиной. Кстати, она, где сейчас стоит? – услышала я уже у порога вопрос Воронцова. Он обращался не ко мне, к Смирнову. Но упоминание Алекса, заставило меня остановиться. Страшно подумать, что будет с несчастным иностранцем, если эти двое нагрянут к нему и начнут допрашивать!
– Прошу Вас, не трогайте вы профессора. Он абсолютно ни при чем, – попросила я.
– Мы сами разберемся, поезжайте домой Ульяна Владимировна, – Воронцов сделал рукой жест, как бы выпроваживая меня. – Это вопросы следствия. И мне решать, кого и как допрашивать.
Смирнов одарил следователя взглядом полным уважения и благодарности, а Верещагин, настойчиво стал выводить меня в коридор, поддерживая под руку.
«Да и ладно, Алекс не маленький мальчик. Сам справится. А не справится – позвонит Давиденко…или в посольство», – подумала я, но все же решила поговорить с Эдером из дома, предупредить о скором нашествии к нему в отель наших неутомимых правоохранителей.
Верещагин и правда проводил меня до квартиры, терпеливо ожидая, пока я справлюсь с новыми ключами, потом дотошно проверил все комнаты и даже заглянул на балкон.
– У тебя есть успокоительное? Или мне сходить в аптеку? – уже на пороге спросил адвокат.
– Нет нет, все есть, спасибо.
Закрыв за Верещагиным дверь на все замки, я помахала рукой в камеру. Смирнов перезвонил буквально через секунду.
– Ульяна, ты нам обещала никого не впускать. Помнишь? И не впадай в истерику. Займись лучше делом, поищи ладанку, ты профессору грозилась ее в Австрию привезти.
– Дим, я честно, честно никому не открою, – в десятый раз пообещала я.
Муррик, переждав пришествие в квартиру чужого человека, выскочил из своего укрытия, радостно покатился к холодильнику. Сухой корм и вода были в его распоряжении всегда, но вкусного, влажного корма хотелось нестерпимо.
Покормив кота, устало опустилась на диван в гостиной. Набрала телефон матери.
– Мам, мам Анюту убили, – зарыдала я, едва услышав «Алле».
– Тихо, тихо, скажи мне что случилось? С тобой все в порядке? – забеспокоилась мать.
– Я дома, со мной все хорошо, а вот Анька…., – опять горько, как в детстве заплакала я. Как хорошо оказывается, когда есть человек, перед которым можно быть слабой и не стесняться этого. – Её убили. Сегодня в офисе…
– Господи, помилуй. Кто?
– Никто не знает. Ее толкнули, она головой о сейф ударилась. Мам, ну как же так. Почему умирают всегда только хорошие люди… Не могу себе представить, что теперь ее не будет….
Мама молчала, словно собираясь с мыслями. «Сейчас скажет традиционную фразу, что Богу плохие тоже не нужны», – подумалось мне.
– Ульян, ну ты что так разошлась, будто родного человека потеряла? –строго заявила моя родительница. У меня от этой фразы даже рыдания захлебнулись.
– Мам, мы же дружили. Как ты можешь? – возмутилась я.
– О мертвых плохо не говорят. Но…это ты дружила, а она тобой бессовестно пользовалась. Все об этом знали. Ты как начала ее опекать в семнадцать лет, так и не могла остановиться. Забыла, как отдала ей последние деньги на свадьбу? Или как бесплатно все дела фирмы ее Ромочки ведешь? Или тебе напомнить, что это она тебя с мужем развела? Она же тебя как собачку на привязи держала, знала за какие ниточки дернуть, чтоб себе подчинить.
Все что говорила мама – было правдой. И деньги я Анюте отдала, и мужу ее помогала. А что касается моего брака…. Он и так трещал по швам, мы ругались с мужем каждый день, но не расходились. Последней каплей, переполнившей мою чащу моего терпения и приведшей к разводу, стал рассказ подруги о том, как она видела моего мужа, входящего в сауну с двумя девицами, в то время, как он должен был быть в командировке.
Но, видит Бог, я считаю, что это и есть дружба, когда ты бескорыстно готов помочь, просто так, не требуя ничего взамен. А что касается мужа – так Анюта просто обязана была мне рассказать, что видела.
– А ты вспомни, как еще лет десять назад каждый год подряд ездила в ее убогую деревню, помогать выкапывать картошку? Тебе хоть килограмм этой картошки дали? Дали! По цене, дороже, чем на рынке. Ты же, дурочка моя блаженная, еще радовалась – как здорово, какая прекрасная картошка. Мне продолжить? Допрыгалась твоя Анька. Влезла, небось, в какую-нибудь историю. Зная ее жадность, другого ждать не приходилось, – мама моя, с ее прямолинейным характером, если начинала рубить «правду-матку», то остановиться не могла.
Я, конечно, всегда видела, что мать недолюбливает Анюту, пытается намекнуть мне о ее недостатках. Но вот так, обвинять умершего человека. Надо же, как накипело за столько лет….
– Мам, мам, остановись, пожалуйста. Анюту всего пару часов назад убили, а ты про нее гадости говоришь, – взмолилась я.
– Во-первых, не гадости, а правду! Кто, кроме, матери скажет. А во-вторых, тебя иначе не успокоить. Завелась! Дорыдаешься до нервного срыва! Так, быстро привела в себя в порядок. Вытерла слезы и сопли! А еще лучше – займись делом, позвони как ты Алексу, скажи, что мы с отцом в Австрию прилетим. Уточни у профессора, какие документы для визы требуются.
– Кому позвонить? – телефон едва не улетел из моих рук.
– Алексу Эдеру, профессору из Австрии.
– Мамулечка, – голос мой стал елейным, словно я минуту назад не захлебывалась в рыданиях, – расскажи мне, своей блаженной дочери, откуда ты знаешь про Алекса?
– От Надежды Николаевны! Неужели ты думаешь, что она мне не позвонила и не сообщила про приезд профессора? Между прочим, это я дочь Алексея Ольшанского и со мной австриец, в первую очередь, должен был встретиться. Но не возвращаться же мне для этого из санатория. Поэтому мы с Давиденко решили, что общаться с Эдером будешь, в мое отсутствие, ты. Тебе полезно контактировать с нормальными людьми и отвлечься от своей работы. Кстати, мы с отцом планируем поездку в Австрию ближе к июлю. Ты с нами?
Ничего себе заявления! Разумеется, я знала, что Надежда Николаевна и моя родительница знакомы, но я и не предполагала, что они настолько спелись, чтобы плести интриги за моей спиной! Ладно, и с этим мы потом разберемся! Список вопросов к Давиденко рос ежечасно.
– А есть еще подробности про ваш вселенский заговор?
– Есть, но об этом не сейчас и не по телефону! Все моя дорогая дочь, приходи в себя. Мне искренне жаль, что человека больше нет. Но, поверь, не стоит так загонять себя, страдая. Целую тебя.
Не успели мы попрощаться, как телефон зазвонил снова.
– Ульян, мне нужно с тобой поговорить, срочно, – зашептала в трубку Фомина, даже не дождавшись моего «Алле».
– Оксан, ей Богу не до тебя. Тебе разве не известно, что случилось сегодня в офисе? – зло бросила я.
– А что случилось в офисе? – шепот в трубке стал еле слышным.
– Сегодня в офисе убили Анюту Ковалькову.
– Убили? Как убили? – растерялась Фомина.
– Ее толкнули, она упала и ударилась об угол сейфа, – странно, но после разговора с матерью, эта информация проговаривалась мной уже спокойно.
– Кто толкнул? Его нашли? Он сознался? Его задержали? Кто это? – Оксана была в своем репертуаре.
– Я ничего не знаю, а знала бы и не сказала. Там следствие ведется. Извини.
– Все равно, мне очень, очень надо с тобой увидеться. Именно сейчас. Я не займу у тебя много времени. Ульянушка, ну плиз.
– Приходи! – с Фоминой проще согласиться, чем слушать ее нытье. – У тебя будет двадцать минут. Я время засеку!
– Бегу!
Ну что? Надо занять себя делом! Поищу-ка я ладанку. Понятно было, что лежит она в одной из неразобранных коробок. С каких же начать? Вот если предположить, что «Мистер Иск», все же, охотиться за ней, то разумнее покопаться в коробках с книгами, им проигнорированным. Таких коробок у меня штук десять. Тут мое богатство, начиная от классики и заканчивая Стивеном Кингом, чтением которого я так увлекалась лет до двадцати.