– Что же в ней такого необыкновенного? – схватившись за ушибленную щеку, выкрикнула я.
– Век, в который эту ладанку создали и первый ее владелец.
– Да? И кто же это?
– Перебьешься. Это уже не твоя вещь. Она – моя! – сказав это, Роман поднял и подержал указательный палец у меня перед носом.
– Ну, твоя, так твоя, – покладисто согласилась я. – Ром, а Анюта знала, что про то, что ты человека убил, что меня пытался убить? Про то, как ты ищешь флешку и… ладанку? – у меня оставалась последняя надежда, что моя подруга ни при чем…
– Мне повторить кто ты? Не нужно? Не только знала, но и придумала всю эту фигню с, якобы, поездкой в Питер.
– Значит в Питер вы не ездили… Вот не пойму, вы же люди не бедные. Зачем? Твой автосалон стоит больше.
– Мой автосалон! Да если бы мы не нашли эту флешку, не было бы никакого автосалона. Анька села и надолго.
Поняв, что сболтнул лишнего, Роман покрепче сжал мою руку, и толкнул в сторону дивана.
– Значит флешку ты не брала? Да и хрен с ней. Аньки все равно больше нет. Доставай ладанку. Где спрятала?
– Не помню, – сказала я правду. – До твоего прихода собиралась поискать.
– Так ничего не изменилось. Приступай.
– Коробки в прихожей, – напомнила я.
– Отлично, сейчас тихонечко выходишь из гостиной, не поворачиваясь к камере, берешь коробочку – несешь в комнату. И так по очереди. Только попробуй мне хоть рукой махнуть.
Печально, но про камеры он знает. Когда я Ковальковой о них проболталась? Балда, балда. Нет, блаженная!
Но это же мой шанс! Роман уверовал, что я действительно блаженная идиотка и не буду сопротивляться! Я выйду в прихожую, открою дверь и побегу! А вдруг мне повезет, и я успею? А если не успею, и Роман меня настигнет, то его нападение увидит Смирнов и сразу примчится!
И тут в дверь позвонили. Воровато глянув на Романа, я что есть мочи заорала: «Открыто», – надеясь, что это Смирнов, которому все же показался странным визит Романа.
В наказание за мой вопль, Роман залепил мне такую пощечину, что в ушах зазвенело, а перед глазами побежали красные круги. Ручка двери звякнула, по коридору поцокали каблуки. Это не Смирнов, а Фомина пришла, как мы и договаривались.
– Скажешь хоть слово – убью, – прошептал мне Роман.
Щека горела нестерпимо, инстинктивно я прижала к ней руку.
– Ульяна, почему у тебя открыто? – в гостиную заглянула Оксанка. – Роман?
– Заехал обсудить похороны, – промямли он в ответ.
– А ну да, ну да. Такое горе. Прими мои соболезнования…, – закивала головой Оксанка, словно не замечая моего растрепанного, заплаканного вида. Она подошла ближе. – Ой, Ульяна, а мне нужно тебе передать…
Фомина копаясь у себя в сумке, сделала шаг вперед, встав рядом со мной, вдруг выхватив шокер, наставила на Ромку и, что было мочи, заорала: – Отойди от нее, сволочь!
Роман, было, дернулся в сторону Оксанки, но та самообладание не растеряла, шокер заискрился, отпугивая нападавшего.
– Ульяна, двигайся к выходу, – скомандовала мне Фомина, и сама, пятясь спиной, последовала за мной.
Мы были около спасительной двери, когда Роман, очнувшись, кинулся за нами. Действительно, что стоит мужчине выбить из слабой руки женщины какой-то маленький, будто игрушечный шокер.
Но он не учел, что Фомина – это вовсе не обалдевшая от произошедшего Ульяна. И Оксанка ударила током нашего преследователя. Но то ли разряд был не сильный, то ли адреналин у Романа зашкаливал, и он, словно не заметив удара, схватил Фомину за горло, предварительно выбив шокер из ее рук. Тот с грохотом отлетел за коробки. Оксанка, отбиваясь, молотила Романа руками по голове, потом поняв бесполезность своих попыток, просто вцепилась своими ногтями, больше напоминающие когти, ему в лицо, раздирая кожу. Роман взвыл от боли, но горла Фоминой не отпустил.
Мне тоже не хотелось остаться в стороне! Такой удар, как учил меня сынок, в этой свалке, навряд ли, получился. В моем доступе была только спина нападавшего… и голова. Но под рукой ничего, чем можно было бы огреть по темени злодея, не было. И тогда я сделала то, что пришло мне в голову первым. Запустив руки в буйную шевелюру нашего неприятеля, и что есть силы, потянула ее назад, вспомнив, что именно этот прием лишил меня способности сопротивляться.
От неожиданности Роман выпустил Фомину и она, не раздумывая, залепила ему коленкой в самое болезненное для мужчин место, от чего наш злодей взвизгнул и попытался согнуться пополам. Но помешала ему я, продолжая намертво держать за его волосы.
Освободившаяся и продышавшаяся Фомина, залепила, что было мочи, Роману кулаком в нос. Удар был такой силы, что мне послышался хруст сломавшихся хрящей.
В другой момент от этого мерзостного звука меня бы вывернуло наизнанку, но сейчас это вызвало восторг добившегося возмездия человека.
Оксанке и этого показалось мало. Размахнувшись, она саданула каблуком Романа по колену.
Какое счастье, какое счастье, что Фомина сегодня выбрала обувь на внушительном каблуке, а не шедевральные сандалии на плоской подошве.
Этого удара, Роман выдержать не смог. Ноги его подкосились, и он рухнул на пол. Я, так не отпустившая его волосы, завалилась следом – прямо на Романа, своим весом придавив его к полу. Вошедшая в азарт Фомина, суетилась вокруг нас и норовила еще раз пнуть неприятеля ногой, прицеливаясь, чтобы не попасть в меня.
В создавшемся гвалте, состоящем из наших с Оксанкой воинственных воплей и отборного мата избиваемого нами мужчины, мы все не заметили, как входная дверь распахнулась, в квартиру бежали Смирнов и следователь Воронцов.
– Что тут происходит? Девки, вы обалдели совсем? – заорал Смирнов, и ринулся разбирать кучу-малу.
Отодвинув не успокаивающуюся Фомину в сторону, передав ее в руки подоспевшего Воронцова, кинулся поднимать меня. Но это оказалось задачей сложной, поскольку мои руки намертво сцепились в Романа.
Как тогда в машине, Димка по одному разжал сведенные судорогой пальцы и помог мне встать.
Роман так и лежал на полу, изрядно измазанный кровью. Кровь сочилась и из разбитого носа, и из борозд на лице, оставленных когтями Оксанки, и из пробитой, каблуком ноги.
Последним в квартиру осторожно зашел Алекс. Его появление вызвало у меня изумление не меньшее, чем, если бы в квартиру зашла королева Елизавета. Но сейчас спрашивать каких-либо объяснений у меня не было сил.
– Звезда наша, почему тебя нельзя оставить даже на несколько часов одну? То тебя изобьют, то ты изобьешь… – медленно и печально произнес Димка.
– Они хотели меня убить! – завопил лежащий Роман. Он судорожно прикрывал руками голову, защищаясь от норовившей ударить его Фоминой. Пресекая эти попытки, Смирнов шикнул на Оксанку, ухватил ее за руку. Всей толпой мы продолжали стоять в прихожей, явно не рассчитанной для такого количества человек, один из которых лежал в полный рост.
– Дим, давай женщин в комнату, – распорядился Воронцов, – а я этого, – кивок на Романа, – пока подниму.
Мы с Оксаной, подталкиваемые Смирновым, вошли в гостиную, следом за нами двинулся Алекс, замыкали процессию Воронцов и Роман.
Димка снял с джинсов ремень, связал им руки Романа, на манер наручников.
Оксанка плюхнулась с размаху на диван, пыл борьбы прошел и она, похоже, поняла, насколько устала.
– Дим, вы как тут оказались? Ты в камеру увидел Романа?
– Не увидел. Виноват, отвлекся. Это профессор шум поднял, – Димка одобрительно кивнул в сторону Алекса.
Из очень краткого и сумбурного объяснения, выяснилось, что Смирнов убедил Воронцова в необходимости прямо сегодня, по горячим следам пообщаться с профессором из Австрии. Для этого приехали в отель «Фортуна». Но зайти туда не успели, увидели, как из дверей, навстречу им, бежит, в страшном волнении, тот самый господин Эдер.
– Ульяна! Опасность! Пустить квартира чужой. Я слышать! – Смирнов весьма невежливо спародировал акцент профессора. – За руки нас хватал. Требовал немедленно мчаться к тебе, – добавил он.
Так втроем они и поехали – меня спасать.
– Представляешь, какой Алекс – молодец! – на этих словах Димка одобрительно хлопнул Эдера по плечу. – Если бы мы не успели, то вы, девчонки мужика точно добили бы!
Значит, своим спасением я обязана именно Алексу! А Димка, воодушевленный представившимся случаем помотать австрийцу нервы, не посматривал на трансляцию камер. Что сказать – молодец! Рыцарь!
Стоявший в центре гостиной Роман хлюпнул носом. И все наконец-то увидели, что кровь у него и не думает останавливаться, заливая не только его одежду, но и пол в гостиной. Я поспешила принести перекись, бинты и вату, но первую помощь, пострадавшему от наших с Оксанкой рук, оказывал Воронцов, верно опасаясь, что воинственно настроенные девушки своих обидчиков в живых не оставляют.
– Кто мне внятно объяснит, что тут произошло? – заливая перекисью рану от когтей на лице Романа, осведомился следователь.
– Я, я погу, – загундосил Роман.
– С Вами, гражданин, попозже побеседуем, – остановил его Воронцов.
«Внятно объяснить, что тут произошло…, – повторила я про себя. – Судя по тому, что я сегодня услышала от Романа, начинать нужно аж с 1945 года…Или все же о ладанке промолчать? Рассказать только о флешке?».
Я задумалась, сопоставляя факты и события последних полутора месяцев, прошедших с пропажи у Ковальковой флешки. Мне вспомнилось, что именно в это время поведение моей дражайшей подруги, по отношению ко мне, сильно потеплело. Это было необычно, даже для нашей давней дружбы. Анька старалась проводить со мной больше времени, напрашивалась в гости, приглашала к себе, придумывая разные поводы для совместных походов в кафе. Вела какие-то пространные разговоры о дружбе и преданности. О том, что предательство друзей – это страшный грех. Потом Ковалькова мне предлагала денег взаймы, без процентов, на долгий срок, чем поразила меня до глубины души, ибо Анькина скупость была общеизвестным фактом. Денег она, в том числе и близким друзьям, могла ссудить только под очень большой процент.