Мне, если честно, в условиях ремонта, переезда, тотальной занятости по работе, эти изменения не показались странными, я расчувствовалась, приняв это поведение Ковальковой за заботу об уставшей подруге.
Сейчас же, события, наложенные на информацию из и выкриков Романа, очень ладно сошлись в единое целое. Мне стало понятно решительно все. За исключением того, что же содержится в приснопамятной флешке. Ведь ее потеря, стала катализатором, превратившим приличных людей в убийц и грабителей.
– Захожу к Ульянке, а этот, ее по лицу долбит, – выпалила Фомина, пока я сопоставляла факты и раздумывала какой порцией узнанной мной правды стоит поделиться с собравшейся публикой.
Алекс, стоявший рядом со мной, развернулся и заботливо провел рукой по моей пылающей щеке.
– Он Вас бил? – спросил он.
Жест этот, оказавшийся каким-то интимным, не остался незамеченным Смирновым. По руке Алексу он не залепил, но наградил таким взглядом, от которого мне стало неловко.
– Оксана, а зачем Вы пришли к Марковой? – вдруг задал вопрос Воронцов.
Вопрос этот, очень простой и не требующий каких-нибудь особенных объяснений, поставил Фомину в тупик.
– А…..э…. мне нужно было с ней просто поговорить, – сказано было так неуверенно, что неизбежно последовал следующий вопрос.
– О чем поговорить-то? – не переставая стирать, выданными мной салфетками, кровь вперемешку с перекисью с лица Романа, спросил Воронцов. Потом, поняв, что кровь из разбитого носа, так просто не остановить, усадил нашего раненого злодея на противоположный от Оксанки угол дивана, попросил запрокинуть голову.
– Придется скорую, вызывать, – констатировал Воронцов.
Следом за скорой, была вызвана и полиция.
– И все же, о чем вы хотели поговорить с Марковой, – глядя на успокоившуюся, было, Фомину, Воронцов повторил вопрос.
Оксанка промолчала, недоуменно пожала плечами и вопросительно оглянулась на меня и на Смирнова.
Интерес Воронцова к причинам визита ко мне Фоминой, вызвал у меня крайнее удивление. Со стороны казалось, что следователь ее в чем-то подозревает, выводя на признание наводящими вопросами, не давая ей поведать свою версию.
У меня мелькнула мысль, что Воронцов предполагает сговор между Оксанкой и Романом. Значит нужно срочно начать объяснение самой, обозначив роли всех персонажей этого триллера.
– Позвольте все же мне рассказать, что тут сегодня произошло… Вернее не сегодня…., – запнулась, раздумывая с чего же начать. – Кажется, я все поняла… – добавила, опускаясь в кресло.
– Так, так. Очень занятно…, – одобрительно кивнул Воронцов.
– Месяца полтора назад, или чуть раньше, у моей лучшей подруги Анюты Ковальковой, финансового директора «Авангарда», со стола в кабинете пропала флешка. Очень приметная и затейливая в виде кристала-сердечка. Так, Ром? – повернувшись к Роману, вопрошала я.
Тот лишь, едва заметно, дернул плечом.
– Так, вот. По какой-то необъяснимой причине, Анюта решила, что эту флешку унесла я. Что за компромат там находился – не знаю. Но Ковалькова запаниковала, наверняка искала пропажу у меня в кабинете, но не нашла. Стала чаще заходить ко мне домой, приглашать пообедать в рабочее время. Приглядывалась к моему поведению. Старалась понять, проверила ли я содержимое той самой, якобы украденной мной флешки. Но зная мою щепетильность и отсутствие любопытства к чужим документам, она не сильно-то и волновалась. Но забрать источник своих тревог у меня все же было нужно.
По тому, как напрягся Роман, мне стало понятно, что моя версия излагаемых событий была верна.
– Так вот, семейка моей подруги задумала несложную комбинацию. Анюта срочно собирается в Питер, якобы, на семинар. Милостиво берет меня с собой. Тут то, в мое отсутствие, Роман спокойно, не привлекая внимание обыскивает мою квартиру. Но… не все пошло по плану. В Питер меня не отпустили судебные дела, и Ковальковой пришлось импровизировать. Предполагаю, что вместо поездки в Питер, она осела где-то в пригороде. Предположим, в каком-нибудь глемпинге, и сидела там безвылазно, стараясь не попасть на глаза знакомым. Роман, тем временем, искал удобный случай проникнуть ко мне в квартиру. Кстати, они очень рассчитывали, что в выходные я уеду навещать сына. Но мне, как на грех, накануне установили мебель. Посему поэтому, трудолюбивая Ульяна, безвылазно распаковывала вещи в своей квартире. Стало понятно, что время уходит, шанс, что я полезу в эту чертову флешку, увеличивается. Кстати, Ром, может, все-таки прольешь свет на ее содержимое, и почему нельзя было просто подойти ко мне и попросить вернуть эту долбаную хреновину?
В это раз Роман и ухом в мою сторону не повел, рьяно хлюпал разбитым носом, изображая напрасно обиженного человека.
– Тогда меня решили из квартиры выманить. Ведь так, Ром? – снова спросила я и, не ожидая ответа, продолжила. – Пока я каталась в Перово, спасать сына, Роман благополучно прошерстил бы мою квартиру. Но его снова ожидала неудача в лице нашей управдомши. Сильно бабуля шумела? – уточнила я.
Ни ответом, ни взглядом он меня не удостоил.
– Убив старушку, Роман продолжать поиски флешки в квартире не смог. Неприятно рядом с трупом находиться? Или боялся, что на шум народ сбежится?
Снова ни движения, ни звука. Эдак, он и на следствии молчать будет. И не доказать будет его виновность в убийстве моей соседки. Нужно чем-то его зацепить, заставить проявить эмоции, выдать себя.
– А знаете, что самое удивительное? – поинтересовалась я окружающих, решив, все же, раскрыть информацию о ладанке. – Самое удивительное, что у этого семейного подряда была еще одна цель. Они искали ладанку моего деда.
На этих словах Эдер вскинул брови.
– Да, да Алекс. Оказалось, что это не только семейный оберег. Ладанка представляет собой какую-то историческую ценность. Роману пообещали за нее полмиллиона евро! – добавила я, слегка завысив цену, названную мне.
Общий вздох прокатился по квартире. Только Эдер, кажется, не удивился. Или вида не показал.
– Так вот, возвращаясь к произошедшему. В понедельник Роман решил вновь попытать счастья в моей квартир, но потерпел неудачу. Зато ему стало известно про замену ключей. Ну, а потом была попытка поискать в машине, предположу, что все таки флешку, ведь семейную ценность я в бардачке возить точно не буду. А повредить тормозной шланг так, чтобы сразу не было заметно, мог только человек всю жизнь занимающийся автосервисом. Кстати, Вы хотели меня убить, или просто спровадить в больницу?
– Если бы хотел – убил, – наконец прервал молчание Роман.
– А в пятницу, Анюта, позванивающая в контору, узнала свежие сплетни, в поте лица распространяемые Оксанкой, и, наверное, жутко обрадовалась. Ведь меня не будет дома всю ночь!
На фразу о сплетнях Фомина вскинулась, хотела было что-то возразить, но под моим взглядом замолчала.
– Сумку это ты у меня, Ром, украл. Но ради Бога, зачем так яростно пользоваться парфюмом, если идешь на дело?! От тебя за версту разило как от дорогого магазина косметики! Только вот ключиков в сумке не было. Да и попасть в квартиру, под камеры, о которых я сама растрепала Аньке, было невозможно. Вот поэтому состоялось феерическое возвращение Ковальковой «из Питера» в родной город. Ром, зачем она просила меня приехать в офис? Хотела наконец-то впрямую задать вопрос про флешку? Или отобрать ее силой?
Роман молчал.
– А потом что-то пошло не так. Может, у нее в правду голова закружилась от избытка эмоций? – этот был вопрос уже к Воронцову.
– Предлагаю узнать это у госпожи Фоминой, – выдал следователь.
Предложение поразило, так, что мы все, дружно не сговариваясь, уставились на Оксанку.
– Почему у меня? – неуверенно произнесла она.
– Потому что кроме Вас в офисе никого не было! – уверенно заявил Воронцов.
– Я тоже там не была. Мы сегодня на речку поехали, утром, рано с мужем!
– Утром, рано, с мужем Вы поехали в сторону офиса. Муж Ваш остался в машине, а Вы, подождали, пока через шлагбаум пройдет грузовая газель и под ее прикрытием, зная, где установлены камеры, прошли на территорию «Авангарда». Вас поэтому охранники не и увидели.
– А кто увидел? – наивно уточнила Фомина.
– Так камера на здании напротив Вашего офиса. Опера, знаете ли, очень любят камеры просматривать. Давайте начистоту. Зачем Вы таким экзотическим способом проникли в родное предприятие?
Оксанка, опустив голову молчала.
– Вы убили Ковалькову? – задал совсем прямой вопрос Воронцов.
Фомина вскинулась, замотала головой и зарыдала. Роман, до сих пор сидевший смирно, подскочил с дивана, на который его заботливо усадил следователь, и, ринулся в сторону Оксанки. Добежать не успел, был сбит Смирновым и сопровожден на прежнее место.
– Ты, ты убила мою жену, – рычал Роман. – Я же тебя и на том свете найду и загрызу.
– Нет, нет, нет, – испуганно закричала Оксанка. – Она сама! Сама упала.
– Всем тихо! – заорал Воронцов. – Мы ждем объяснений!
– Понимаете, в конце апреля, перед майскими, я заглянула в кабинет Ковальковой. Но той на месте не оказалось. Я даже и проходить-то не собиралась, в дверях остановилась … Но тут…, вижу что-то блестит возле стола. Пригляделась, а это кристалл в форме сердца. Мне показалось, что это подвеска. Честное слово, не знаю, что на меня тогда нашло, помутнение рассудка, не иначе. Схватила я ту подвеску, в карман сунула и из кабинета вышла. Да, понимаю, что брать чужое – грех. Никогда мне такое в голову не приходило, а тут…, – Оксанка судорожно вздохнула и продолжила. – Ну а куда мне эту подвеску девать? На работу не наденешь. Да и в гости – тоже опасно, вдруг Ковалькову случайно на улице встречу. Дома бросила это сердечко на комод и забыла, – Фомина говорила быстро, тоном испуганной девочки, оправдывающейся перед родителями за тройку в четверти.
– А тут сын мой, неделю назад случайно на нее наткнулся, – продолжила Оксанка. – «Мама, – говорит, – какая у тебя красивая флешка! Ты ее где заказывала? Мы девчонкам на восьмое марта хотели похожие купить, да дорого оказалось». И как-то ловко повернул, половинка сердца откинулась, а там и правда – флешка. Я в тот же день ее хотела Ковальковой в кабинет назад подбросить, в ящик стола там, или за тумбочку. А Анька, как на