— Но…
Смартфон пискнул. Можно надеяться, что под этим предлогом удастся прервать лекцию о доказательстве в юриспруденции.
Фрэнсис прислал электронное письмо.
«Получил интересующую вас информацию. По крайней мере, все, что рассчитывал получить».
Клуб конников «Пьемонт»,
Пьемонт-авеню, 1215,
Атланта, Джорджия
Через три часа
Вплоть до сдачи позиций под натиском политкорректности в 1990-х годах Клуб конников был наиболее закрытой из всех общественных организаций Атланты. Он возник в конце девятнадцатого века как место, где джентльмены, олицетворяющие собой сливки городского общества, могли вдоволь покататься в своих колясках, запряженных четверкой лошадей, не выезжая на пыльные и шумные городские улицы. Теперь здание клуба оказалось чуть ли не в самом центре города, и из окон были видны только высоченные жилые и офисные здания. В том, что среди членов клуба оказался священник в воротничке, не было ничего необычного; правда, на принадлежавшем клубу поле для гольфа, расположенном южнее аэропорта, священников можно было встретить куда чаще. Кухня здесь была далеко не перворазрядной, зато желающие поесть в уединении могли воспользоваться одним из многочисленных отдельных кабинетов, предусмотренных основателями клуба и строителями его здания.
Эти кабинеты оставались для Лэнга одним из последних немногочисленных достоинств клуба. Сейчас он сидел за столом, накрытым идеально белой льняной скатертью, ковырялся вилкой в салате «кобб» и слушал Фрэнсиса, который заканчивал короткий и удивительно малосодержательный пересказ того, что ему удалось узнать.
— …И оба человека, паспорта которых отобрала Герт, давно живут в Ватикане: один — двенадцать, а другой — восемь лет.
Лэнг перевернул половинку крутого яйца и, немного подумав, вонзил в него вилку:
— Нам известно, что у них имелись ватиканские паспорта. Но кто они такие? Священники?
Фрэнсис потыкал ножом в рыбу (он заказал жареного морского окуня), отыскивая кости:
— Похоже, какие-то важные персоны. Мне сказали, что они вернутся в Рим, как только министерство иностранных дел договорится с нашими властями о том, чтобы их отпустили.
— Отпустили? Я думал, что они будут сидеть в нашей тюряге до суда. Готов поручиться, что похищение людей не относится к мелким правонарушениям.
— Они утверждают, что у них не только были ватиканские паспорта, но и что они находились в это время в дипломатической поездке. И папское министерство иностранных дел это подтверждает.
Лэнг отложил вилку с наколотым на нее яйцом:
— Дипломатический иммунитет?
Удостоверившись, что рыбу можно есть без больших опасений, Фрэнсис откусил небольшой кусочек.
— Похоже на то.
— Вы хотите сказать, что папа закрывает глаза на похищение людей и покушение на убийство?
— Ничего подобного. Я уверен, что министерство иностранных дел доложило ему о случившемся. И, конечно, он приготовил для них свое собственное наказание.
— Какого же рода? Что-то я не слышал, чтобы в последние годы впавших в грех священников сжигали на кострах.
Фрэнсис пожал плечами и наколол на вилку кусочек рыбы побольше:
— Боюсь, что пресвятой отец не станет делиться со мною своими планами.
Лэнг взялся было за вилку, но вновь положил ее, забыв о салате:
— А возможно ли, что папа не знает о случившемся? Что у этих, с позволения сказать, священников есть в министерстве иностранных дел друзья, которые покрывают их и действуют от имени папы, даже не ставя его в известность?
Предположение настолько взволновало Фрэнсиса, что он даже перестал жевать, обдумывая услышанное.
— Полагаю, такое возможно.
— Возможно, но маловероятно?
Священник покачал головой и проглотил то, что было у него во рту.
— В Ватикане, как и в любой другой стране, среди бюрократов могут встречаться дурные люди.
Такое признание следовало рассматривать как большую уступку со стороны Фрэнсиса.
— В таком случае, падре, будьте поосторожнее. Мне вовсе не хочется, чтобы вас объявили еретиком.
Лэнг вновь обратил взор к салату и с удивлением увидел на вилке половинку яйца.
— Ладно… А что еще вы смогли узнать?
— Не так уж много. — Фрэнсис ребром вилки отделил от рыбы очередной кусочек. — Они оба сотрудничали с мальтийскими рыцарями.
Название показалось Лэнгу знакомым; он порылся в памяти, успев съесть яйцо и пару раз ковырнув салат.
— Это не то почтенное общество, состоящее из больших шишек, которые делают церкви огромные подношения? И одеваются в смешные костюмы и широкополые шляпы с плюмажами?
Фрэнсис улыбнулся:
— Насколько я понимаю, вы почерпнули свои познания из третьей части «Крестного отца», верно?
— Совершенно верно. Фильм как раз начинается с того, что главного героя, Майкла Корлеоне, в церкви торжественно принимают в этот орден, а потом в кадре появляются его бандиты, которые на другом конце города в это же самое время убивают своих конкурентов[44].
— Не очень объективное изображение старинного церковного ордена.
— Это же Голливуд. Он стремится не к объективности, а к тому, чтобы продать как можно больше билетов. А что можно сказать об этой почтенной организации, если быть объективным?
Фрэнсис поднял свободную руку ладонью вверх:
— Увы, увы. Мальтийские рыцари теперь уже не считаются почтенной организацией.
— Надеюсь, вы все же расскажете мне о ней, homo multarum literarum[45].
— Если вам интересно… Но не забывайте, Davus sum, non Oedipus[46].
— Я и не прошу вас разгадывать загадки, как Сфинкс — Эдипа. Просто расскажите мне о мальтийских рыцарях.
Фрэнсис уставился куда-то вдаль, мимо Лэнга, и наморщил лоб в задумчивости:
— Насколько я помню, они появились в конце одиннадцатого века как монашеский орден во имя святого Иоанна и взяли на себя обязанность ухаживать за больными паломниками, направлявшимися в Иерусалим. Затем сблизились с крестоносцами. У ордена была особая привилегия — он подчинялся только самому папе. Кстати, это был первый орден монахов-рыцарей. Туда принимали только сыновей титулованных дворян. Когда же усилился натиск сарацинов на Святую землю, орден превратился в военную организацию. Когда мусульмане в конце концов вынудили христиан покинуть Святую землю, иоанниты оккупировали остров Родос, которым владели с четырнадцатого по шестнадцатый век, пока их не выжили оттуда турки. После этого орден захватил остров Мальту и превратил его в неприступную крепость. Тогда-то они и получили то название, которое известно большинству, — мальтийские рыцари. На самом же деле они и до сих пор называются орденом Святого Иоанна, иоаннитами.
Фрэнсис умолк и предпринял тщетную попытку разрезать вилкой кружок помидора. А у Лэнга в мозгу словно звоночек прозвенел — он вспомнил обрывок посадочного талона:
— Родос? А сейчас у них осталась какая-нибудь связь с этим островом?
Фрэнсис, углубившийся в очередную атаку на рыбу, пожал плечами:
— Вполне возможно. Когда почти сто лет назад Италия отняла остров у турок, она предложила европейским державам открыть там представительства. Не удивлюсь, если окажется, что орден с его политическими связями тоже успел там обосноваться.
Лэнг взмахнул столовым ножом:
— Конечно, это очень познавательно, но как обстоят дела сегодня? Я имею в виду — может ли этот орден в наши дни представлять собой что-то кроме экзотического анахронизма и красивых обрядов?
Фрэнсис покачал головой:
— Не исключено. Существует три разряда мальтийских рыцарей. Первый — признанные рыцари и капелланы, о ком вы сами упомянули, люди, удостоенные приема в орден за выдающиеся деяния…
— Вроде большого пожертвования церкви.
— Да, это случается нередко. Другие разряды — это рыцари и дамы в послушании и светские лица. Управляет орденом Суверенный совет, который каждые пять лет собирается в Риме, чтобы избрать великого магистра[47]. Кстати, я почти уверен, что такое собрание состоится на следующей неделе.
— Вы что-то сказали насчет политических связей…
— Да, это любопытно. Чуть ли не восемьдесят стран — США и Великобритания не относятся к их числу — признают рыцарей самостоятельным государством. Орден даже входит в ООН в статусе наблюдателя.
Лэнг медленно жевал и думал о средневековых орденах монахов-воинов. Ему уже довелось иметь дело со страшным «Пегасом», и он вовсе не стремился к столкновению с другой такой же организацией. Но предположение о религиозной организации казалось очень правдоподобным, особенно если учесть и оформление убийств с намеками на мученическую смерть разных святых, и стремление не допустить обнародования еретического евангелия, и тот факт, что они, вне всякого сомнения, расхаживали по Ватикану как по собственному дому.
— И все же это не объясняет, почему они так охотно убивают, чтобы сохранить в тайне это пресловутое евангелие.
Фрэнсис предостерегающе поднял палец:
— Если виновны в этих смертях именно они. То, что двое из их числа — о чем тоже пока еще нельзя говорить с уверенностью — пытались похитить Герт и Манфреда, не означает, что за преступлением стоит орден. Точно не скажу, но мне кажется, мальтийских рыцарей по всему миру наберется тысяч пятнадцать. И поэтому арестованные преступники вполне могут принадлежать к любой другой организации.
— Вы правы. Но как же быть с тремя убийствами, обставленными так, чтобы посвященный человек сразу понял, что здесь подразумеваются трое святых? И с тем, что все эти убийства предприняты для того, чтобы скрыть Книгу Иакова? Vere scire est per causas scire.
— Да, не зная причины, не поймешь, что к чему. Так что давайте попробуем копнуть поглубже. Во-первых, вы собираетесь выяснить, действительно ли за вашими неприятностями последнего времени стоят мальтийские рыцари. Нетрудно понять, что это чрезвычайно консервативная группировка. Их священники или капелланы, те, кто осуществляет повседневную деятельность ордена, по всей вероятности, находятся правее иезуитов, которых принято считать крайними консерваторами. Они не смирятся с попыткой представить святого Петра, первого папу, в виде интригана и убийцы. Это повлекло бы за собой такие перемены в церкви… Может быть, чтобы предотвратить все это, они могут пойти и на убийства, и на похищения, кто знает?