— Похоже, эти старые стены хорошо поглощают звук.
Чтобы заглушить такую стрельбу, понадобились бы стены куда толще и выше, мрачно подумал Ханаратти. В таких районах даже телефонные звонки разносятся на километр, если не больше. И для того чтобы отказаться сотрудничать со следствием, святые отцы могли бы подыскать обоснование получше, каким бы важным ни было их собрание.
Святые отцы…
Эти слова что-то подтолкнули, и таинственная мысль сдвинулась на шажок вперед.
— По номерам мы определили, что автомобиль взят напрокат, — продолжал Маниччи.
«Мы?» — повторил про себя Ханаратти. Инспектор уже отлично овладел искусством перекладывать на других ответственность и переадресовывать упреки, словно это была тарелка с горячим супом, которую он не мог удержать в руках и потому совал первому, кто окажется поблизости. Готовый бюрократ, но не тот человек, которого Ханаратти выбрал бы для расследования этого дерзкого преступления. Но, увы, он не мог выбирать, с кем работать. Маниччи был женат на дочери двоюродной сестры жены старшего инспектора. В Италии родственные связи — предмет особой гордости.
— Мы уже связались с отделением «Герца». Кто-нибудь из моих людей подъедет туда и с менеджером установит имя человека, который взял этот автомобиль.
Отличная возможность!
— Кто-нибудь из твоих людей? Дело слишком серьезное для того, чтобы поручать подчиненным его важнейшую часть. Поезжай туда сам!
При виде недовольного лица Маниччи, который понял, что его попросту удаляют с места преступления, Ханаратти все же удалось сдержать улыбку. А он небось рассчитывал примазаться к сделанной кем-нибудь находке и заработать благодарность. И почти сразу после того, как Маниччи неохотно забрался в свой белый с голубым «Фиат», идея окончательно сформировалась.
Священники! Церковный орден!
Всего несколько недель назад из Тибра вытащили труп греческого православного священника, в жилище которого рядом с Ватиканом накануне произошла нешуточная перестрелка; ее как раз и расследовал Ханаратти. Неужели может быть связь?.. Даже в самом лучшем случае очень хрупкая. Но ведь священники редко оказываются вовлеченными в преступления, связанные с насилием. Практически никогда в качестве преступников и крайне редко в качестве жертв.
Совпадения…
— Инспектор.
Возле него стоял один из полицейских в форме:
— Мы только что получили рапорт. Этот автомобиль, «Альфа-Ромео», был угнан около Пантеона.
У Ханаратти аж желудок заболел от осознания того, что самая основная версия мотива стрельбы рассыпается прямо на глазах:
— Угнан?
— Да, инспектор. Его взял напрокат американец, который остановился там в гостинице.
— Когда?
Полицейский непонимающе взглянул на начальника:
— Что — когда?
Заместитель старшего инспектора поймал себя на том, что ему очень хочется заорать на своего подчиненного:
— Когда его угнали?
Тот пожал плечами:
— Американец точно не знает. Он пошел в ресторан, а когда вышел, машины не было.
Чудесно!
По крайней мере, Ханаратти доставит себе удовольствие направить Маниччи на поиски этого наглого дневного угонщика. Как-никак угон связан со стрельбой; ну а допрос американца займет молодого да раннего инспектора самое меньшее на полдня, и он не будет путаться под ногами в расследовании.
Даже у невезения есть свои достоинства.
Пьяцца деи Кавальеры ди Мальта,
Авентинский холм
На следующее утро
Чуть не все утро Лэнг и Джейкоб потратили на поиски того фургона электриков, который накануне заезжал на территорию представительства мальтийских рыцарей. А когда нашли, то некоторая сумма в евро, переданная бригаде из двух человек, дала Лэнгу и Джейкобу возможность обрядиться в такие же комбинезоны, что и у настоящих рабочих. Еще немного денег, и фургон оказался перед деревянными воротами и принялся сигналить, требуя, чтобы машину впустили.
Один из рабочих — тот, кто владел английским, — объяснил по-итальянски, что они приехали проверить вчерашнюю работу и что за сегодняшний визит денег не возьмут. Оказавшись внутри, Лэнг и Джейкоб с чемоданчиками для инструментов в руках разделились и отправились осматривать серое каменное здание с множеством окон.
Надежда на то, что униформа сделает их невидимками, полностью оправдалась. Повара, официанты и еще несколько рабочих без особого смысла суетились в вестибюле. Заседание совета проходило в атмосфере чуть ли не сельской ярмарки. И на двух электриков никто не обратил ни малейшего внимания.
Большие кабинеты были пусты, на месте находились только наемные администраторы и прочая мелкая сошка. Руководители и члены совета, несомненно, были на собрании, проходившем в церкви по соседству.
Джейкоб заглянул в дверь самого просторного из попавшихся им кабинетов:
— Голову даю, это берлога большого медведя.
— И что? — осведомился подошедший Лэнг. Он стоял в коридоре и нервно озирался по сторонам.
— А то, что надо посмотреть.
С этими словами Джейкоб вошел в помещение, а Лэнг остался на страже. Джейкоб подошел к столу, снял трубку телефона и нажал по очереди четыре кнопки на аппарате. Потом, кивая словно в подтверждение своих догадок, он прошел вдоль провода до прикрепленной к стене розетке и вставил в нее инструмент, похожий на термометр:
— Готово.
— Что готово?
— Частная линия.
— Но как?
— Потом, дружище. Нужно убраться отсюда. Сейчас…
Джейкоб вынул из чемоданчика какой-то предмет величиной с кусок мыла и прикрепил его комочком какой-то замазки к крышке письменного стола снизу:
— Теперь совсем готово.
Снаружи он сообщил о результатах своей разведки. Верхние этажи оказались жилыми. Судя по одеждам, которые Джейкоб обнаружил в шкафах, почти все комнаты были заняты священниками — несомненно, признанными рыцарями Римского приората.
После этого они присоединились к настоящим электрикам и уехали.
По дороге в гостиницу Джейкоб продемонстрировал найденную им где-то программу мероприятий, сопровождающих избрание великого магистра. Отпечатана она была на итальянском, английском, немецком и еще каких-то незнакомых Лэнгу языках.
— Сегодня вечером — самое то. Для приглашенных устраивают торжественный обед в Ватикане.
— Ну и что? — непонимающе взглянул на него Лэнг.
— То, что профессионалы — те, кто здесь работает, — останутся на месте. Меньше риск сопутствующего ущерба.
Этот эвфемизм означал потери среди посторонних, не причастных к делу людей.
Лэнг вспомнил, как Манфред рыдал от страха, когда пули дырявили тонкие стенки хлипкой бытовки в Джорджии, его перепуганное, зареванное лицо в Атланте.
«Фати, я так испугался!»
На мгновение Лэнгу показалось, что сопутствующий ущерб нисколько не страшит его.
Пьяцца делла Ротонда,
«Соле аль Пантеон»
Через пятнадцать минут
Лэнг и Джейкоб вошли в гостиницу и замерли на пороге. От мужчины, сидевшего в одном из двух резных посеребренных кресел (больше просто не умещалось в крохотном вестибюле), прямо-таки разило полицией.
Он поднялся и действительно протянул полицейское удостоверение.
— Кто из вас мистер Лэнгфорд Рейлли? — спросил он по-английски.
Лэнг внимательно изучил удостоверение и только после этого ответил:
— Это я.
Полицейский улыбнулся — по обязанности, без тени приветливости или юмора:
— Я инспектор Антонио Маниччи. Веду расследование по вашему сообщению об угоне машины.
Руки он не протянул.
Целый инспектор занимается угоном машины? И это в Италии, где редко какая из страховых компаний соглашается страховать машины от угона, потому что такие преступления здесь происходят чуть не каждый день и час! Самым логичным объяснением было то, что «угнанная» машина выглядела так, будто в ней совершали свою последнюю поездку Бонни и Клайд.
Лэнг встревожился прежде всего из-за тяжести кобуры с пистолетом у себя под пиджаком. В Италии за незаконное владение огнестрельным оружием полагалось очень строгое наказание.
Инспектор посмотрел по сторонам, по-видимому выбирая место, где можно было бы поговорить. Увы, на виду не было ничего, кроме пары тех самых кресел.
Портье сказал что-то по-итальянски.
— Grazie, — ответил Маниччи с той же самой мертвой улыбкой и, вновь повернувшись к Лэнгу, пояснил: — Он сказал, что мы можем пойти в бар.
Как и большинство помещений в этом здании, бар находился не на одном уровне с вестибюлем. Чтобы попасть туда, нужно было пройти по короткому коридору налево и спуститься на три ступеньки. Перед деревянной стойкой, за которой возвышались почти пустые полки, находился один-единственный стол с четырьмя стульями. В помещении царил уютный полумрак, но любого, кто захотел бы выпить на сон грядущий чего-нибудь помимо граппы или бренди, ждало бы здесь суровое разочарование.
Маниччи уселся первым и поставил на стол маленький магнитофон:
— Откуда был угнан автомобиль?
Лэнг ткнул пальцем, будто вокруг не имелось никаких стен:
— Прямо от угла площади.
Итальянец нахмурился:
— Там стоянка запрещена.
— Так, наверное, угонщики просто возмутились тем, что я нарушил правила.
— Почему вы решили, что автомобиль угнали, а не…
— Эвакуировали?
— Да, эвакуировали. Итак, почему вы решили, что ваш автомобиль не эвакуировали соответствующие службы, а именно угнали?
Лэнг посмотрел на него с самым искренним недоумением:
— А когда вы в последний раз видели, чтобы в этом городе увезли автомобиль за нарушение правил парковки?
Инспектор ответил звуком, который с равным успехом мог быть и смешком, и кашлем, и хмыканьем, а потом подался вперед и заглянул Лэнгу в лицо:
— Машину нашли на Авентинском холме, изрешеченную пулями. У вас есть какие-нибудь соображения о том, кто мог это сделать?