– Вильям, – тихо и настойчиво продолжала я, – я – Анна Плейделл, подруга Лили.
– Лили, – с трудом пробормотал раненый. Мне показалось, что он старается улыбнуться.
– Только не умирай, – исступленно молила я его. – Ты не должен умереть. Вспомни о Лили и о своем сыне!..
Но ледяной страх сковал мою душу – я видела, насколько Вильям плох.
Выйдя из палаты, я направилась в маленькую комнатку, куда часто удалялась, когда мне хотелось побыть одной. С тех пор, как именно там Чарлз просил меня стать его женой, эта каморка приобрела для меня особое значение. Там же состоялся и мой примечательный разговор с доктором Адером, во время которого я убеждала его не разлучать Этель и Тома. Какой-то инстинкт привел меня сюда и на этот раз. Я не сомневалась, что должна немедленно найти доктора Адера, потому что, как это ни странно, меня не покидала уверенность, что только он один может спасти Вильяма Клифта.
Увидев Адера в своей любимой комнатушке, я не удивилась. Он снимал с полки пузырьки с какими-то лекарствами и, слегка хмурясь, рассматривал содержимое на свет.
– Доктор Адер!
Он резко обернулся.
– А, это вы, мисс… э…
– Плейделл, – как всегда, подсказала я.
– О да, конечно.
– В госпиталь привезли раненого, – начала я, боясь, что он меня не дослушает. – Я его знаю, и не только его, но и его жену, и ребенка.
– В госпитале вообще масса раненых. Наверное, у многих из них есть жены и дети. И что же такого особенного именно в этом раненом?
– Он не должен умереть. Его надо спасти!
– Наш долг состоит как раз в том, чтобы спасти как можно больше пациентов.
Не помня себя, я подошла к нему и схватила его за руку. Он был явно удивлен и даже слегка улыбнулся.
– Пожалуйста, – взмолилась я, – осмотрите его немедленно. Скажите, что вы сумеете его спасти. Вы должны, вы просто обязаны сделать все, чтобы он не умер!
– Хорошо. Где он?
– Я проведу вас к нему.
Доктор Адер последовал за мной, и вскоре мы очутились у постели, на которой лежал Вильям Клифт. Адер осмотрел его. На это потребовалось немного времени. Я стояла рядом и наблюдала, как быстро движутся его ловкие пальцы.
Наконец, он опять укрыл Вильяма одеялом, вышел из палаты и направился в ту каморку, которую мы только что покинули. Я молча следовала за ним.
– У него в бедре две пули, – коротко объяснил мне доктор Адер. – Началось нагноение. Если их немедленно извлечь, у вашего Клифта появится шанс выкарабкаться.
– Прошу вас, дайте ему этот шанс. Я умоляю вас! Адер с минуту молча смотрел на меня, а потом сказал:
– Ну что ж, хорошо. Я прооперирую его тотчас же. Вам лучше быть рядом – может понадобиться ваша помощь.
– Да, конечно, – с готовностью отозвалась я. – Разумеется, я буду рядом.
– Подготовьте больного к операции. Поставьте ширму вокруг его кровати – я прооперирую его прямо здесь, больше нигде нет места.
– Я сделаю все немедленно.
Меня внезапно охватила благодарность к этому человеку. Теперь только он один мог спасти Вильяма, и я на время даже забыла, что эксперименты доктора стоили мне жизни моего сына.
Мое состояние в то время было необычным, а поступки инстинктивны. Вильям лежал на кровати, его сознание было не до конца ясным, так что он почти не отдавал себе отчета в том, что с ним происходит. Великое счастье для него, подумала я.
– С тобой все будет хорошо, Вильям, – шептала я, хотя он меня и не слышал. – Ты вернешься домой, к своей Лили и малышу. У тебя ведь такой славный малыш! Лили очень гордится им. И ты будешь им гордиться и полюбишь его. Ты непременно вернешься домой, Вильям!..
Не думаю, чтобы несчастный солдат понимал мои слова, но через некоторое время мне показалось, что он немного успокоился и задышал ровнее.
К нам подошел доктор Ад ер, пристально посмотрел на меня и сказал:
– Мне кажется, будет лучше, если вы никому не расскажете о том, что сейчас увидите. Мне нужно, чтобы вы оставались рядом с пациентом во время всей операции. Он знает вас и, похоже, нуждается в вас. Но повторяю – все, что вы увидите на операционном столе, должно остаться достоянием только нас троих – доктора, сиделки и больного.
С этими словами он вынул из кармана флакон.
– Дайте мне чашку, – скомандовал он.
Я подала. Он вылил туда содержимое флакона.
– Поднимите ему голову.
Я так и сделала и держала голову Вильяма, пока он пил из чашки.
– Как его зовут?
– Вильям Клифт.
Он кивнул и наклонился к раненому.
– Вильям Клифт, – четко и внятно произнес доктор Адер. – Посмотрите на меня. Посмотрите мне в глаза. Смотрите, смотрите внимательно. Что вы видите? Вы читаете мои мысли. Я собираюсь извлечь две пули из вашего бедра. Вы ничего не почувствуете, совсем ничего. Вы слышите меня – ничего… Рядом с вами ваш друг, ваш друг с далекой родины.
Он продолжал внимательно смотреть на Вильяма и все повторял:
– Вы ничего не почувствуете, ничего, ничего…
Вильям закрыл глаза и, казалось, заснул.
– Мы должны действовать быстро, – обратился ко мне доктор Адер, – пока не кончился эффект лекарства.
Меня охватила дрожь. Я понимала, что нахожусь в обществе некоего загадочного существа, чье мистическое лечение резко отличалось от всего того, к чему я привыкла.
– Вы можете поговорить с ним, – предложил мне доктор Адер. – Расскажите ему о его жене, ребенке, напомните ему о родине.
Я так и сделала.
– Мы скоро поедем домой, Вильям, – начала я. – Лили ждет нас. Малыш уже, наверное, подрос. Он тоже хочет видеть своего отца. А Лили так счастлива, так ждет тебя… Ждет в той лавочке, где вы познакомились. Скоро ты приедешь домой, и не будет больше этой бойни, крови, войны. Будет только мирная жизнь на нашей милой родине. Ты станешь гулять в парке со своим сыном. Как хорош сейчас парк! Он весь в цвету. А по воскресеньям там играет оркестр…
Я не задумывалась над тем, что говорила, а вновь и вновь повторяла первое, что приходило в голову. Время от времени мой взгляд был обращен на ловкие пальцы доктора Адера. Вот он извлек первую пулю, и на его губах заиграла победная усмешка. Меня поразило то, что Вильям в ходе всей операции даже не пошевелился.
– Продолжайте говорить с ним, – иногда командовал мне доктор Адер, и я повиновалась.
Наконец, я услышала, как он глубоко вздохнул, и обернулась. У него в руках была вторая пуля.
– Дело сделано, – произнес он. – Скоро он почувствует боль. Сейчас больной ее не чувствует. Ему хорошо. Когда он проснется, посидите рядом с ним. Если он попытается заговорить, ответьте ему. Примерно через час начнутся сильные боли. Я собираюсь дать ему кое-какое лекарство, чтобы облегчить страдания. Как только вы увидите, что ему становится больно, немедленно сообщите мне. Я буду рядом, в какой-нибудь из палат. Ширму не убирайте, пока я не скажу.
Я села рядом с постелью Вильяма и задумалась. Все, что только что произошло на моих глазах, казалось мне каким-то чудом. Этому человеку, несомненно, подчиняются некие мистические силы. Я постаралась вспомнить, как Филипп отозвался о докторе Адере. Да, он назвал его уникальным. Теперь я видела, что это правда. Отныне нас связала общая тайна.
Меня охватило страшное волнение. Мысли не удавалось привести в порядок. Почти час просидела я у кровати Вильяма. Вот его лицо исказила мука боли. Я поспешила найти доктора Адера. Он действительно, как и обещал мне, находился в соседней палате.
– Я сейчас приду, – произнес он в ответ на мое сообщение.
Подойдя к постели Вильяма, он налил в ложку несколько капель лекарства из своего флакона и поднес ко рту больного.
– Теперь он опять на несколько часов впадет в забытье, – объяснил доктор Адер.
– А что потом? – поинтересовалась я.
– Потом боль опять вернется, но чем позже это произойдет, тем больше шансов, что организм больного сумеет с ней справиться. А теперь вы можете идти. Не сомневаюсь, что у вас масса работы.
– Спасибо вам, доктор Адер, – от души произнесла я.
Не помню, как я доработала остаток дня. Все вспоминала сцену, разыгравшуюся на моих глазах за ширмой. В ней участвовали только трое – доктор, я и человек, который в эту минуту, возможно, умирает, корчась от, боли, на своей постели.
Временами я думала: «Он ставит свои странные, мистические опыты, причем ставит их на людях. Но какое право он имеет использовать живых людей как… как морских свинок? Однако ведь только что на моих глазах он спас Вильяму жизнь…»
Итак, я опять думала о нем, и только о нем. Но ведь именно так я поступаю постоянно с тех пор, как увидела его… и даже раньше.
Я никому не могла рассказать о том, что видела, – доктор Адер ясно дал мне понять, что все должно остаться между нами.
Всю ночь я не сомкнула глаз, а утром первым делом отправилась навестить Вильяма Клифта.
Он был бледен и стонал от боли.
Но он был жив!
На следующий день вечером я поняла, что доктор Адер ищет встречи со мной. Я находилась в палате, когда он подошел к кровати Вильяма Клифта и начал его осматривать. Не желая ему мешать, я удалилась в свою любимую комнатушку и стала ждать, пройдет ли он мимо, закончив осмотр, или войдет внутрь.
Наконец, я увидела его. Он стоял на пороге и победно улыбался.
– Могу вам сообщить, – начал он, – что мы сохранили жизнь этому пациенту.
Словно камень свалился с моей души. В эту минуту я забыла, что еще недавно испытывала враждебность к доктору Адеру.
– Вы уверены?
Казалось, мой вопрос его удивил.
– Да, уверен! В данный момент могу сказать одно – состояние больного именно такое, каким я ожидал его видеть. А это уже прогресс.
Затем он внимательно посмотрел на меня.
– Ему понадобится хороший уход, – продолжал он.
– Да, конечно.
– Вы должны сами ухаживать за ним. Постарайтесь поднять его настроение. Рассказывайте ему о жене и ребенке.
– Я так и сделаю, – сказала я, и голос мой задрожал. Он кивнул и ушел.