— А как ты думаешь? Он не работает, только пенсия! Бог знает, сколько еще продлится реабилитационный период. Я учусь, мама… — тут Дима спохватился и прикусил язык. — А вообще, тебя это не касается, ясно? Ты утратила право быть его дочерью сто лет назад. И сейчас… Это еще ничего не значит!
— Не переживай, пожалуйста, на наследство твое я не претендую, — спокойно ответила она. — И в любимые дочки не набиваюсь.
— Знаю я таких, как ты!..
— Вот как? Каких «таких», интересно мне?
— Которые думают только о себе!
— О, в этом я не сомневаюсь. У тебя ведь был богатый опыт общения с отцом.
— Ты о чем? — растерялся Дима.
— О том, что легко любить папочку, когда он учит тебя кататься на коньках и читает сказки на ночь. А если он бросил тебя и твою маму? Просто исчез в один прекрасный день, а потом вдруг появился и стал расписывать, какая же чудесная у него новая семья. Уж лучше той, которая была раньше… Тогда ты бы тоже приходил к нему на воскресные обеды?
Дима молчал.
— Вот именно, — кивнула Ольга. — Поэтому заруби себе на носу. Я обратилась за помощью к твоей маме. Идея привезти сюда отца — целиком и полностью ее. Кидаться к нему на шею, обливаясь соплями в лучших традициях «Жди меня», я не собираюсь. Так что и твое наследство, и твое место любимого сыночка останутся при тебе. Доволен?
— Но…
— А теперь извини, мне надо работать. Обычно так и делают люди, которым нужны деньги. Советую попробовать.
Она оставила его и была рада, когда вечером красного седана на стоянке не обнаружила. Пусть Татьяна и оказалась достойным мастером своего дела и, что самое главное, человеком приятным и немногословным, присутствие родственником вносило в жизнь Ольги сплошной раздрай.
Отца она умело избегала, лишь иногда видела его на улице с Лялькой, вежливо здоровалась, и на том беседы заканчивались. Ужинать старалась у себя в комнате, а все остальное время носилась, наводя последний лоск. В голове не осталось места для мыслей о себе, об отношениях с папой или с Максом. И Ольга решила, что до тех пор, пока они сами не определятся с тем, что им обоим от нее надо, она и пальцем не пошевелит. Хватит с нее трех представителей совета директоров, которых надо ублажать с утра до ночи. В профессиональном ключе, разумеется.
Поэтому воскресным утром, ожидая прибытия столичной делегации, Ольга вместе со своей командой стояла на крыльце, как какая-нибудь экономка из аббатства Даунтон. Ее лицо по обыкновению не выражало ничего, да и внутри все в какой-то момент отключилось. Так бывает, если человек слишком долго волновался: страхи превращаются в белый шум, и наступает апатичное затишье.
Боссы выбрали выходной день вовсе не от трудолюбия. Они хотели сначала лично вкусить все дары Букатино, испробовать экологически чистый отдых на собственной шкуре, и лишь затем, в понедельник, приступить к инспекции. Впрочем, начальство свое Ольга знала, поэтому рассчитывала, что отдых Фергюсона и Павла Борисовича, вероятно, затянется еще на пару дней, а Гейдман из солидарности ограничится книгами и философской болтовней. И можно было даже не надеяться, что стоянка у ворот опустеет раньше, чем дней через пять.
«Бентли» Гейдмана, патриотичный «мустанг» Фергюсона, ради которого пришлось дополнительно поднимать подъездную дорогу, иначе низкобрюхий оранжевый спорткар непременно бы сел на днище. И, наконец, «майбах». Очевидно, Павел Борисович отметил партнерство, пересев с внедорожника «вольво» на новую немецкую красотку. Никогда еще тверская земля не была свидетелем столь концентрированной роскоши автомобилестроения.
Каждый прибыл с водителем и молоденькой спутницей. Правда, у Фергюсона и Гейдмана при себе были секретарши, а Павла Борисовича крепко держала на узде Лена. И теперь Ольга взглянула на эту женщину другими глазами. Попыталась оценить не как любовницу шефа, а как бывшую жену Макса и мать Никиты.
Было странно думать о том, что когда-то Лена была частью маленькой семьи Бегловых. Эффектная, аппетитная, плавная в движениях… Кошка, которая гуляет сама по себе, а не курица-наседка. С чего Макс решил вить с ней гнездо? С такими ведь обычно развлекаются… Или Ольга недооценила разрушительное влияние тугих форм на мужской мозг? Беглов, стервец, что-то умалчивал, но в его прошлом сейчас копаться хотелось меньше всего. Сам себе проблемы устроил, пусть сам и решает, а ей бы разобраться с собственными.
— Ну как? — Ольга не без гордости кивнула в сторону главного здания, обменявшись приветственными рукопожатиями. — Посмотрите, что получилось?
Она сама не знала, чего ждала от этой встречи. Бурных похвал? Аплодисментов? Повышения зарплаты?.. Возможно. Но уж точно не короткого кивка, которым удостоил ее Гейдман, а затем, будто ее здесь и не было, по-хозяйски прошел внутрь, о чем-то перешептываясь с секретаршей. Фергюсон ободряюще улыбнулся, и лишь Павел Борисович, видно, по старой памяти похлопал ее по плечу.
— Это невероятно, Оленька, — протянул он, осматриваясь. — Выглядит замечательно. Я знал, что Лену… Елена Владимировна не напрасно предложила эту идею… И сделано так достойно, — он коснулся стены, будто разбирался в малоэтажном строительстве. — Выбрала такую хорошую строительную фирму… Я не слышал о ней прежде, но интуиция Елену Владимировну не обманула. Замечательно, Леночка!
У Ольги было ощущение, будто у нее мимо рта пронесли ложку красной игры. Оставалось лишь впустую щелкнуть зубами. Хорошая строительная фирма?! Замечательная идея?! Он растерял остатки здравомыслия? Выходит, рядом с Ленусиком и Макс был таким же остолопом? Впрочем, озвучить это Ольга не могла и ответила дежурной улыбкой.
— А у нас для тебя подарок, — спохватился Павел Борисович. — Ты так много работала…
Ну же, что там? Повышение? Перевод на Якиманку? Отпуск?..
— Мы решили привезти тебе ассистента. Стажер, мечтал набраться опыта в нашей сети. Елена Владимировна сама выбирала. Как там его?.. Тимур? Эй, иди сюда!
Павел Борисович махнул рукой, и на крыльцо поднялся молоденький и невероятно смазливый юноша с зализанными до неприличия черными волосами. Они блестели, как туфли к смокингу, а сам парень всем своим видом напоминал турецкого лакея. Отлично! Только засланного казачка и не хватало!
— У него такие рекомендации… — Лена доверительно наклонилась к Ольге, окатив ее ароматом своих излюбленных духов, и с намеком изогнула бровь. — Можешь не благодарить.
Глава 16
Макх всегда был человеком осторожным. Умел взвешивать «за» и «против», просчитывать последствия. Но какого черта он полез целоваться с больной женщиной, так до сих пор и не понял. А вышло, что Ольга не просто его заразила, она словно передала ему свою болезнь: сама на следующий же день вскочила на ноги, как ни в чем не бывало, а его срубило к обеду. Знал бы он раньше, что от гриппа можно избавиться так быстро, лечился бы с гораздо большим удовольствием. Впрочем, дальше передавать вирус было некому, и Макс скис.
Пришлось просить Серегу, чтобы он пару дней возил Никиту в школу, а самому грызть таблетки и дышать над картошкой под Наташкино ворчание «я-же- говорила». Дольше болеть не удалось: визит к классному руководителю отменяли только в случае смерти одной из сторон, и Беглову, по уши накачанному парацетамолом, пришлось тащиться в гимназию и смотреть, как Ольга колдует над Элиной Сергеевной. Ведьма! Ей бы в ООН решать проблемы мирового масштаба… А эти олухи из «Венеры» под влиянием его бывшей супружницы сбросили чудо-женщину в Букатино.
Ничего, теперь за дело взялся Макс. Да, играть он собирался грязно, но до конца. По старой дружбе Отар сделал исключение и наведался на ферму под покровом ночи, хотя обычно встречи проводил на нейтральной территории. Даже в Ольгиной гостинице погасли окна, когда к воротам Беглова подошел человек.
— Вы не на машине? — удивился Макс.
— Оставил подальше, — хрипло ответил Отар. — Мне полезно пройтись.
Отар Гвинианидзе в девяностые годы был хорошо известен в узких кругах столичных бизнесменов, и его участие в деле считалось верным знаком успеха. Он держался в стороне от крупных группировок и структур, работал лишь тогда, когда это было выгодно ему самому. Что им руководило, когда он брался за заказ или, напротив, отказывался от него, не знал никто. Но уж если брался, то со стопроцентной гарантией.
Одним словом обозначить род занятий Отара Гвинианидзе было бы невозможно. Адвокат? Нет, но с юридическим образованием. Частный детектив? Не совсем, за любовниками с фотоаппаратом не бегал. Но если кто-то хотел потопить конкурента, не преступая шестую заповедь, обращались к кому. Как Отар доставал компроматы, как умел найти слабое место, было неизвестно. Однако какой бы защитой ни окружал себя человек, Гвинианидзе эту защиту обходил.
Макс прибегал к услугам Отара лишь однажды. И то безо всякого удовольствия: его вынудили обстоятельства. Рейдеры хотели разорвать его тогда еще молоденькую компанию, и один из друзей рассказал про секретное оружие. Они встретились с Отаром, и через две недели компания-агрессор перестала существовать. Будь Макс чуть менее щепетилен, он бы с Отаром больше никогда не расставался. Но внутри от этого короткого сотрудничества остался неприятный осадок, будто он не бумажный подкоп под конкурента сделал, а нанял киллера или изрисовал полы кровавыми пентаграммами. Сейчас же настал тот самый момент, когда Беглов был готов использовать любые средства.
Гость попросил провести его в нежилое помещение, где нет ни людей, ни видеокамер, и Макс выбрал баню. В нетопленном домике было холодно, но Отара это не смутило. Он лишь внимательно осмотрелся, а затем присел за небольшой столик, не снимая перчаток.
— Полагаю, дело срочное и важное, — произнес он и перевел на Беглова соколиный взгляд. — По правде говоря, я уже почти не работаю, но раз уж вы позвонили спустя столько лет… Мне даже стало интересно.
Гвинианидзе имел правильные черты лица, скулы, которые обычно нравятся женщинам. Седина ему даже шла. Но при этом он не переставал напоминать заряженный пистолет, на который повязали атласный бантик.