Бриджит пыталась вспомнить, чему учили на спортивных занятиях в полицейской школе. Вставала возле стены, раздвигала ноги на полметра и опускала бедра, чтобы сместить центр тяжести вниз. Потом принималась бить в стену, поначалу едва прикасаясь. Работала часами, упрямо повторяя одно и то же движение. Через две секунды на третью раздавался глухой звук удара. Хотелось, чтобы в нужный момент сработала мышечная память, а не решение или мысль. Практика. Часы складывались в бесконечные дни, но она по-прежнему стояла возле стены. Раз, два, удар. Двадцать в минуту. Тысяча двести в час. Сменить кулак. С каждым часом приходилось бить немного сильнее, так что косточки начинали кровоточить. Два часа возле стены, потом подтягивание, потом еще два часа возле стены. Посещение. Снова два часа, подтягивание и еще два часа. Даже в объятьях тюремщика Бриджит думала о том, что будет делать, когда он уйдет. Рутина превратилась в смысл жизни. Повторение поддерживало рассудок, давало цель. Без таблеток ум работал четко.
По ночам, лежа без сна, Бриджит вспоминала сериалы. Представляла, что сейчас делают любимые герои, пыталась вообразить развитие сюжета – просто для того, чтобы как-то убить время. Бесконечное время. Она знала, насколько важен сон, а потому из ночи в ночь лежала неподвижно, пока не засыпала, чтобы утром проснуться и вернуться к строгому режиму.
С тех пор, как перестала принимать таблетки, прошло десять дней. Десять дней упорных тренировок. Кожа на кулаках выглядела прочнее, руки стали заметно сильнее. Забрезжил слабый свет надежды.
Глава 25Третий лишний
Сейчас
Эдриан шел домой. В сознании крутились изложенные Фрейзером и Брауном сенсационные открытия, проносились мысли об Айрин Грей. Хотелось с кем-то поговорить, согреть душу. Подойдя к маленькому магазину на углу своей улицы, увидел, как продавщица Ева что-то делает в витрине. Хорошая девушка; за последние месяцы они успели подружиться. Эдриан часто заходил к ней, чтобы поболтать о пустяках; а иногда даже сидел, глядя, как Ева работает, и чувствовал себя легко и уютно.
Он остановился напротив витрины. Магазин уже закрылся, и теперь Ева наводила порядок на полках. Казалось, она никогда не уходила: осматривала каждый пакет, каждую банку, сверяла даты, красиво расставляла товар. Эдриан негромко постучал в витрину. Ева вздрогнула, обернулась и отперла дверь.
– Одна? – спросил он.
– Да. Дими уже ушел домой. – Она заметно нервничала. – Хочешь что-нибудь купить?
– Нет. Просто вышел прогуляться. Пойдешь со мной?
Ева на миг задумалась, взглянула на часы.
– Хорошо, пойдем.
Скрылась в глубине и вскоре вернулась в большом пальто – явно с чужого плеча.
Эдриан радовался холодному ветру. День прошел в душном помещении: пришлось просматривать материал с камер наблюдения и звонить людям, мелькнувшим в кадре вместе с Бриджит Рейд. Все напрасно. Лучше погулять, чем в очередной раз напиться.
Они пошли по улице. Эдриан любил проводить время с Евой, однако почти ничего о ней не знал. Говорила она мало. Как это его характеризовало? Может быть, именно такого общения он и желал. Не любил оставаться в одиночестве, но в то же время о серьезных отношениях сейчас не думал. Хотел чего-то простого. Дружбы.
Недалеко от его дома начался дождь. Капли становились все крупнее. Эдриан взял Еву за руку и зашагал быстрее. Еще сто метров, и они уже бежали к железнодорожному мосту. Вокруг вовсю хлестал дождь. Ева широко улыбалась и моргала, пытаясь смахнуть повисшие на ресницах капли.
– Прости! – воскликнул Эдриан. – Не надо было приглашать на прогулку, когда нависли тучи.
– Люблю дождь. – Она улыбнулась и выставила руки под дождь, пытаясь поймать струи.
– А что еще любишь? – Эдриан посмотрел с интересом. Ева совсем не походила на других людей. Такая простая, естественная, искренняя.
– Люблю читать книги. Иногда люблю рисовать.
– И что же рисуешь?
– Главным образом, лица тех людей, которые заходят в магазин.
– А меня когда-нибудь рисовала?
– Да. Еще до того, как мы подружились.
– А мы друзья? – Эдриан улыбнулся.
– Больше не могу тебя рисовать, потому что теперь хорошо знаю.
– И что же обо мне знаешь?
– Знаю, что ты лучше, чем сам о себе думаешь.
Сквозь шум дождя Эдриан услышал вдалеке неясный гул, ощутил под ногами едва заметную вибрацию. Повернулся к Еве.
– Дай-ка руку.
Она протянула мокрую ладошку – холодную и маленькую. Намного меньше его ладони. Эдриан подвел ее к стене. Приложил к красным кирпичам руки – и ее, и свою. Пришлось немного подождать, а потом над головой помчался поезд. Прежде чем состав успел проехать, Ева отдернула ладонь; в глазах мелькнула тень воспоминания. Вибрация чем-то расстроила. Не хотелось спрашивать, чем именно.
– Пора возвращаться. – Она поежилась. – Холодно.
Они быстро пошли обратно к магазину. Почти всю дорогу Ева не поднимала головы и молчала.
– Хочешь зайти, выпить кофе? – спросила, торопливо отперев дверь.
– Если можно, стакан воды. – Эдриан вошел следом.
Пить он не хотел, но и не хотел сразу уходить. Что-то явно ее огорчило. Он чувствовал себя виноватым. Сел на высокий табурет и подумал, что не слишком отличается от тех пьяниц, которые регулярно наведываются в секцию алкоголя и весь день делятся с Дими своими невзгодами.
– Ты сегодня работал? – спросила Ева.
– Работал, но об этом запрещено говорить. Никогда не спрашивал, почему ты допоздна задерживаешься в магазине. Не чувствуешь себя одинокой?
– Люблю оставаться одна. Иногда лучшая компания – это ты сама.
– О!.. Мне уйти? – Эдриан встал, и она улыбнулась. Хорошо. Приятно снова увидеть ее улыбку.
– Нет-нет, вовсе не это хотела сказать. Просто порою быть одной лучше, чем с кем-то…
– Попался плохой парень?
– Да. Поэтому я здесь. Сюда он не доберется.
Эдриан посетил немало семинаров по домашнему насилию, да и на отношения родителей насмотрелся достаточно, чтобы не продолжать расспросы. Сидел, потягивал воду и смотрел, как Ева работает.
– Очень тяжело это слышать. Если когда-нибудь захочешь поговорить…
Она улыбнулась и продолжила наводить порядок на полках. Дождь стих, а вскоре Эдриан понял, что злоупотребляет гостеприимством: Ева явно погрузилась в собственные мысли. Он взял с прилавка мокрый пиджак и направился к двери. Не зная, куда себя деть, решил пораньше лечь спать.
Глава 26Муж
Сейчас
Следующим утром Эдриан пришел на работу на час раньше, чем обычно, и увидел, что Гэри Танни сидит на его стуле, положив ноги на его стол.
– Удобно? – осведомился с иронией.
Впрочем, оснований для недовольства не было: по просьбе Майлза компьютерный гений изучал добытые Томом документы.
– Надо поговорить.
– О Доминике? Что ты выяснил?
– Хорошая новость заключается в том, что романа на стороне у него нет.
Хорошая новость? Эдриан так не думал.
– Что же тогда означают счета из отелей и прочие странные бумаги?
– Точно еще не определил, но, что бы ни означали, все это незаконно и очень-очень плохо.
– Шутишь?
– Хотел бы шутить, друг мой!
– Но если не определил, что заставляет тебя подозревать дурное?
– Интуиция плюс крошечная улика. Там, где замешаны деньги, неизменно найдется тень улики – какой-нибудь едва заметный бумажный след.
– Хорошо. В таком случае, какая улика у тебя есть?
– Короткий ответ: недостаточная.
– Специально нагоняешь туман, Танни?
– Боюсь, «бизнесмен» на деле может оказаться наркобароном или кем-то в этом роде.
– Доминик? Ты уверен?
– Пока не уверен, но всерьез рассматриваю такую возможность. Дело в том, что хотя парень активно перемещает свои деньги, часть их появляется из воздуха. Примерно так: если сложить вместе всю прибыль всех его компаний, вычесть все расходы и все банковские счета, то результаты упрямо не сходятся. Не говоря уже о том, что три компании зарегистрированы на жену.
Эдриан решил, что ослышался.
– Повтори.
– Жена является директором трех компаний, а он управляет по доверенности. Ее подписи нет нигде, кроме начальных документов по организации фирмы.
– Значит, Андреа не знает о том, чем занимается муж?
– Трудно сказать. Может быть, знает, а может быть, и нет. Не исключено, что это всего лишь налоговая уловка.
– О каких деньгах мы говорим? В целом… – Спрашивать очень не хотелось, но в контексте ситуации следовало знать.
– Десятки миллионов. Скорее всего, около шестидесяти. Но иногда намного больше, иногда намного меньше. В общем, баланс выглядит достаточно здоровым. Торговлю наркотиками я предположил потому, что деньги движутся по замкнутому кругу, что в этом бизнесе обычное явление. Если хочешь, попробую соотнести схему его доходов с криминальной активностью в графстве.
– Неужели такое возможно?
– Разрабатываю собственный алгоритм. Проверяю его на старых, уже раскрытых делах, чтобы убедиться в надежности программы. Кроме всего прочего, она учитывает и местоположение. Например, у тебя есть серийный насильник, переезжающий с места на место. Ты об этом не знаешь, но задерживаешь парня за что-то другое и загружаешь в систему все имеющиеся данные. Программа покажет, что в каждой отдельной географической точке изнасилования произошли именно во время его там пребывания. – Танни объяснял свое изобретение с видом безумного гения. – Совершенствование алгоритма еще продолжается, но идея уже приобрела вполне товарный вид. Существуют и другие разработки подобного рода, и все же надеюсь, что моя окажется самой эффективной.
– Звучит сложно… явно не для моего ума.
Эдриан был готов первым признать себя кем-то вроде луддита: компьютеры жутко раздражали очевидным системным превосходством.
– И что же происходит с деньгами дальше? Куда они идут?
– В конечном счете, текут обратно к нему. Суть в том, что некоторые суммы по-настоящему случайны, ничем не обоснованы. Потом они появляются вновь, но уже разделенными между другими компаниями. Например, числится выплата тридцати четырех тысяч шестисот фунтов, а потом, в тот же день, на двух других счетах зарегистрированы поступления, в целом составляющие точно такую же сумму. Он платит себе зарплату, и ни один из его банковских счетов не показывает этого определенно. Но я все-таки доберусь до самого дна.