е замечать.
Не желая ввязываться в серьезный деловой спор, Элиас вышел из клуба и направился к новенькому «Мерседесу». Покупка новой машины до сих пор радостно волновала, несмотря на то что менял он их часто. Открыв водительскую дверь, ощутил запах белой кожи – от жары еще более терпкий, чем обычно. Элиас улыбнулся. Включил кондиционер, чтобы немного охладить салон, и радио. Надо же чем-то занять себя в дороге. Возбуждение ощущалось остро; снова возникло давно утраченное чувство предвкушения, а ведь до этого момента он считал волнение не больше чем воспоминанием о былых поездках к Айрин.
Пятьдесят пять минут между телефонным разговором с Элиасом и звонком в дверь Айрин Грей провела в суете. Четыре раза сменила платье и помаду в отчаянной надежде вспомнить тот самый оттенок, который когда-то сводил Элиаса с ума. Встретились они много лет назад, в художественной галерее. Айрин только что окончила колледж; на выставке были представлены несколько ее работ. Элиас купил все до одной, причем заплатил двойную цену. Взаимное влечение вспыхнуло сразу и не угасло до сих пор, хотя Айрин не обольщалась, понимая, что принадлежать ей целиком Элиас не будет никогда.
В свое время он объяснил, что был вынужден жениться по приказу отца, но только она – истинная любовь всей его жизни. Когда Айрин поняла, что беременна, Элиас уговорил не делать аборт; убедил, что общий ребенок навсегда останется свидетельством их любви. Порою Айрин сердилась на Имоджен: лицо дочери слишком определенно напоминало о том, кого она так отчаянно и безнадежно желала. Элиас постоянно их обеспечивал, хотя поначалу Айрин отказывалась от финансовой помощи. Не хотела, чтобы люди задавали вопросы, и еще больше не хотела чувствовать себя похожей на другую женщину – в ее случае другой женщиной была его жена. Со временем, однако, начала понемногу тратить деньги: любила коллекционировать красивые вещи, а это увлечение требовало немалых затрат. В прежние дни Элиас старался пару раз в год встретиться хотя бы на несколько украденных мгновений, но потом даже такие мимолетные свидания стали слишком болезненными. И вот сейчас, наконец, любимый появится снова.
Послышался звонок. Айрин глубоко вздохнула и, не давая себе времени испугаться и передумать, рывком распахнула дверь. Глаза Элиаса засияли радостью. Ни одна другая женщина на всем белом свете не внушала такого необыкновенного, такого особенного чувства.
– Ты не меняешься, Элиас.
– И ты тоже, любовь моя.
– Глупости! Выгляжу так, что гожусь тебе в матери.
– Пожалуйста, не говори таких слов. – Он расхохотался, и она тоже негромко засмеялась, чувствуя себя рядом с ним влюбленной школьницей.
– Как она, Айрин? Как наша дочь?
– Как всегда. Угрюма и неразговорчива. Проходи.
Они вошли в гостиную и сели на диван. Рядышком. Присутствие Элиаса в доме после долгих лет разлуки казалось странным.
– Случилось так, что недавно я встретился с Имоджен, – тихо проговорил он.
– Что? – изумленно переспросила Айрин. Привыкнув выступать посредником между отцом и дочерью, она не допускала мысли о том, что они могут общаться без ее ведома.
– Не волнуйся, она не подозревает, кто я такой. Это случилось некоторое время назад, когда Имоджен вела следствие.
– А подследственным выступал ты?
– Не я, а один из моих работников. Ничего не вышло, но она очень красивая девушка.
– Надеюсь, на нее напали не из-за этого? – Айрин с трудом сдержала слезы, не в силах без боли вспомнить о том, как, едва живая, дочь лежала в больнице: не ела, не говорила, не отвечала на вопросы.
– Нет. Никто не знает нашего секрета. На самом деле… – Он внезапно умолк.
– Что?
– Тогда я встретился с руководством больницы и заплатил за то, чтобы ей обеспечили максимальный комфорт.
– Без этого никак?
– Удивительно, насколько безотказно действуют деньги. – Элиас засмеялся. – Но ты позвонила не ради приятной беседы; сказала, что вопрос очень важен. Затрагивает интересы дочки?
– Пропала женщина, офицер полиции. Исчезновение связывают с убийством, которое расследует Имоджен: убита супружеская пара; остался маленький ребенок.
– Понятно. Продолжай. Какое отношение эта история имеет ко мне?
– Убийца оставил на месте преступления материал ДНК. Его исследовали и обнаружили какое-то сходство или что-то в этом роде. Короче говоря, Имоджен вызвали к начальству и заявили, что убийца – ее единокровный брат…
Айрин взглянула на Элиаса и увидела, что тот побелел.
– Не может быть!
– Мы никогда не обсуждали семейные дела, но мне известно, что у тебя три сына. Существует ли вероятность…
– Нет-нет, ни в коем случае. Они совсем не такие. Хорошие мальчики.
– Тогда кто?
– Не знаю. Наверное, надо поговорить с адвокатом; выяснить, что доказывает анализ ДНК, и после этого заявить о себе.
– Заявить о себе? Ни за что!
– Жене безразлично, а дети давно покинули дом и живут своей жизнью. С тех пор как встретил Имоджен, все больше об этом думаю. Хочу, чтобы она узнала, кто я такой.
– Клянусь, ни слова никому не сказала, так что, если не хочешь, можешь не раскрывать тайну. Не хватало еще попасть из-за меня в лапы полиции!
– Ты здесь ни при чем. Проконсультируюсь с адвокатом, а потом… будь добра, позволь открыть Имоджен правду.
– О, Элиас, только если твердо уверен, что хочешь этого. Я заявила, что лучше сяду в тюрьму, чем назову твое имя.
Он поцеловал в лоб.
– Настали другие времена, моя красавица. Отец давно умер, осудить никто не посмеет. У нас с тобой появился шанс, которого не существовало прежде. Теперь весь мир открывается передо мной, Айрин. – Он произнес ее имя по-гречески: «Ирини», что значит «покой». Душевного покоя Айрин не знала никогда. Но Элиас нежно взглянул, поцеловал в губы, и она снова почувствовала себя молодой. Только он умел творить чудеса; он один. Люди говорили о единственном человеке, как будто что-то понимали, но Айрин точно знала, что любовь – это не выбор и не решение, а наказание. Да, Элиас стал ее единственным мужчиной, но в силу обстоятельств они так и не смогли соединиться. Его семья категорически возражала против смешанных браков. Послушный сын, Элиас женился на богатой греческой наследнице; скорее всего, девственнице, с огромным приданым. Разве могла Айрин с ней соперничать? Поэтому не оставалось ничего другого: только прятаться в тени и со стороны наблюдать, как сначала любимый выбрал невесту по распоряжению родителей, а потом родил троих детей и получил бесчисленных внуков. Все это время Айрин хранила верность, порою теряя рассудок от невозможности быть рядом, смотреть в любимые глаза. Именно по этой причине она так и не уехала из Плимута: хотела оставаться в одном с ним городе, случайно встречаться на улицах и ощущать внезапный прилив крови к животу. Она не переставала тосковать по Элиасу: лишь в его объятиях могла почувствовать себя уютно и спокойно. Он провел ладонями по ее телу, и она мгновенно ожила, как оживала только с ним. Взяла за руку и повела в спальню, потому что обоим было необходимо доказать неизбывную преданность.
– Не могу остаться надолго, любовь моя. Должен вернуться на работу. Но приду снова; жена проводит выходные за городом. Давай куда-нибудь отправимся вместе. Завтра же за тобой заеду. Никто нас не найдет: уйдем в море на яхте, подальше от всего мира.
– А полиция?
– Поговорю с ними, когда вернемся. И с Имоджен поговорю. Разберусь со всем, что накопилось.
– А как насчет твоих сыновей? – спросила Айрин, боясь услышать ответ.
– Они не имеют к этому отношения. О ДНК мне кое-что известно: как только вопрос выходит из круга родителей, прямых братьев и сестер, система сразу усложняется. Знаю, что они этого не делали.
– Уверен?
– Да. А теперь тебе надо собрать вещи.
– Точно вернешься? – Айрин постаралась скрыть отчаянье.
– Дай мне время до завтрашнего утра. Нужно запустить кое-какие дела. Приеду, как только смогу. – Он поцеловал в губы так жестко, что она слегка отпрянула, прежде чем прильнуть к груди. А потом посмотрела вслед, в очередной раз надеясь, что скоро Элиас вернется, возьмет за руку и навсегда уведет с собой.
Следующим утром, очень рано, Айрин уже была готова отправиться в путешествие. Думала о прекрасной яхте, о чистой голубой воде, о бегстве вдвоем. Впервые за долгие годы заметила грязь и беспорядок в доме и пожалела, что позволила любимому прийти сюда. Надо было встретиться в кафе или еще где-нибудь.
Услышав, как на площадке открылась дверь лифта, Айрин глубоко вздохнула и посмотрела на часы. Должно быть, это Элиас: приехал рано. Она ждала его едва ли не с момента ухода; прислушивалась, боясь пропустить звонок. И вот сейчас звонок прозвучал. Айрин быстро встала с дивана и, стараясь унять трепет бабочек в животе, подошла к двери. Снова вздохнула и отперла замок.
Едва раздался щелчок, дверь резко распахнулась и отбросила ее на пол. Айрин увидела мужчину, но не Элиаса, а другого: моложе и ниже ростом, с закрытым повязкой и бейсболкой лицом. Краем глаза заметила, как что-то блеснуло. Опустила взгляд вдоль покрытых татуировками рук и увидела крепко зажатый в левой ладони нож.
– Кто… кто вы такой? – спросила сквозь внезапные слезы, охваченная ужасом и паникой. – Что вам нужно?
– Простите, леди, – глухо прозвучал голос; нож метнулся в лицо, Айрин едва успела увернуться.
– Вон отсюда! Помогите! – закричала она, зная, что никто не услышит и не придет. Среди соседей миссис Грей слыла странной особой: кем-то вроде того мальчика, который кричал: «Волк!» Она тоже постоянно возмущалась и шумела – по поводу и без повода. На этот раз, однако, все оказалось по-настоящему.
Айрин посмотрела на маленький стол, где лежал мобильный телефон, и пошарила за спиной. Нащупала шнур от лампы и потянула: лампа упала рядом. Схватила и метнула в преступника. Промахнулась, но тот отпрянул, и она получила возможность добраться до телефона.
– Не пытайтесь усложнить обстановку больше, чем необходимо. – Бандит явно издевался.