– О, хорошо. – Эдриан ожидал чего угодно, но только не приглашения на семейный праздник.
– Можешь привести Имоджен или кого-то еще. Кого захочешь.
– Подумаю. Спасибо за понимание. Пожалуй, мне пора.
Встречаясь с бывшей женой, Эдриан всякий раз испытывал первобытное влечение. Оно никогда не уходило. Открывая дверь машины, обернулся, чтобы узнать, стоит ли Андреа на крыльце, как ему хотелось. Она стояла. Эдриан улыбнулся, сел за руль и тронулся, не переставая смотреть в зеркало заднего вида. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем она закроет дверь?
В отношениях с женщинами, хотя те редко продолжались больше месяца, Эдриан выработал твердое правило: то, что закончилось, закончилось навсегда. Возвращаться нельзя. Одной из причин этого решения стала Андреа: он так тосковал после развода, что едва не сошел с ума, и даже сейчас не исцелился окончательно. Рядом с ней чувствовал себя беспомощным щенком. Когда родился Том, они были совсем юными – детская любовь. А в девятнадцать лет Андреа уже вышла замуж за Доминика, которому к тому времени перевалило за сорок. Но он был богат, а она красива. Сейчас стала взрослой, так что никто бы не узнал в ней ту юную девушку – разумеется, кроме Эдриана. Что же касается Доминика, то серебряные нити в темных волосах превратились в сплошную седину, а кожа на лице приобрела красно-коричневый оттенок, напоминая использованный чайный пакетик. Эдриан выглядел молодо для своего возраста; да ему и было-то всего тридцать два года. Часто спрашивал себя, жалела ли когда-нибудь Андреа о принятом решении. Радовался, что враждебность между ними рассеялась, и не переставал гадать, готова ли она снова ответить на ухаживания. Впрочем, вряд ли стоило себя обманывать. Скорее всего, ничего, кроме дружеского расположения, не осталось.
Вернувшись в больницу, Эдриан узнал, что Айрин по-прежнему в операционной. Имоджен сидела в комнате ожидания одна, закрыв лицо ладонями. Услышав шаги, взглянула с выражением горя и вины. Он сел рядом в позе покорного терпения, сложив руки на коленях. Несколько минут оба молчали. Имоджен заговорила первой.
– Каким был твой папа? – спросила неожиданно. Эту тему они ни разу не обсуждали, и Эдриан вовсе не обрадовался вопросу.
– Трудно назвать его хорошим человеком.
– А в моем представлении отец всегда оставался сказочным принцем или важным государственным деятелем, который не мог жить с нами из-за непреодолимых препятствий. Постепенно возник образ не реального человека, а духа. Не знаю, как со всем этим справиться. Не могу вообразить, что тот, кто с детства жил в моем сознании, способен так зверски поступить с мамой.
– Объяснение наверняка существует, Грей, и мы его найдем. Но сейчас не надо об этом думать.
– Видела твое лицо, когда ты смотрел запись, где Сэм бьет Бриджит. Почему-то показалось, что нечто подобное тебе уже приходилось переживать.
– Так и есть. Папа не скупился на дисциплинарные взыскания.
– Не думаешь, что без отца было бы лучше?
– Мне не раз хотелось, чтобы он исчез, но нет. Полагаю, надежнее знать, чем постоянно гадать.
– Знакомый дьявол лучше незнакомого, – заключила Имоджен. Встала и нервно провела ладонями по волосам. Движения выглядели навязчивыми, почти маниакальными. – Понятия не имею, как теперь его найти. Знаю, что мама обладала нестабильной психикой, но все эти годы говорила об отце, словно ожидая второго пришествия.
– Когда сознание вернется, узнаем, что она обо всем этом думает, – предложил Эдриан. Однако Имоджен не пожелала рассуждать о том, что может произойти при удачном стечении непредсказуемых обстоятельств. С этой чертой ее характера Эдриан столкнулся впервые.
– Хочешь сказать, если выживет и придет в себя?
– Полагаю, было бы наивно считать, что нападение никак не связано с ребенком, Грей, но ведь это не означает, что напал твой отец, верно? Сейчас в квартире мамы работают криминалисты. Нам обоим отлично известно, что если улики существуют, то их непременно обнаружат.
– Она всегда казалась мне несокрушимой. Совершала множество безумных поступков, но неизменно оставалась целой и невредимой. Поверить не могу, что такое случилось.
– Держись, Грей. Не в твоем характере сдаваться и складывать руки. Доберемся до сути. Хочу посмотреть телевизор: может быть, удастся узнать что-нибудь полезное для тебя. Хорошо?
– Майли, уезжая из Плимута, я была уверена, что больше не смогу никому доверять. Но тебе доверяю.
Не зная, что сказать, Эдриан улыбнулся, похлопал по плечу и потянулся за пультом. Пролистал все пять телевизионных каналов, однако выяснилось, что программы прерваны ради срочного сообщения. Оба детектива выпрямились на жестких больничных стульях.
На экране появились родители Изабел Хоббс. Они сидели рядом на диване и умоляли зрителей сообщить хоть что-нибудь об их дочери. Внизу экрана крупными буквами значилось: «С родителей Изабел снято обвинение в убийстве дочери».
– Господи! – пробормотал Эдриан. – Их освободили после того, как нашли Кассандру. Несчастные люди!
Проведенные в тюрьме годы наложили суровый отпечаток на лица обоих, и все же супруги крепко держались за руки. Даже не усиливая звук, Эдриан понял, о чем они говорили: отчаяние читалось без слов. Родители Изабел добивались опеки над внучкой – точной копией их дорогой девочки. Эдриан покачал головой. Скорее всего, малышка оказалась ключом к разгадке. Была каким-то неведомым образом связана с Имоджен, и, должно быть, именно в ней заключалась причина того, что сейчас Айрин лежала в операционной, а они смотрели телевизор в комнате ожидания.
Взглянул на измученную, почти утратившую рассудок напарницу. Казалось, от потока событий никуда не спрятаться даже на миг. Эдриан хотел выключить телевизор и предложить кофе, но в эту минуту на экране появилась возрастная реконструкция лица Изабел Хоббс. Изображение уже было передано в прессу. Среди волнений и хаоса по поводу нападения на Айрин Эдриан совсем об этом забыл. К тому же всегда считал, что компьютерные программы годятся лишь на то, чтобы напомнить общественности о неустанной работе полиции. Редко когда удавалось найти человека, пропавшего двое суток назад. Что же говорить об исчезновении двенадцатилетней давности? Но вот на экране появилось лицо девушки, и у Эдриана остановилось сердце.
– Что с тобой? Увидел призрак? – спросила Имоджен, но ответить Эдриан не смог. Он едва дышал.
Глава 33Девушка
Сейчас
Эдриан не отводил глаз от экрана. Вот она. Изабел Хоббс. Горло сжалось, а адамово яблоко распухло, мешая дышать. Длинные черные волосы и большие карие глаза не позволяли ошибиться. Это Ева, его Ева. Девушка из магазина на углу улицы, которую он привык навещать. Которую считал подругой.
– Ну? – Голос Имоджен удивил, напомнив, что в комнате есть кто-то еще. Пока Эдриан не решил, стоит говорить или нет, но слова вырвались сами собой. Поднял руку, показал на экран с изображением Евы и номером телефона внизу.
– Я же ее знаю! Черт возьми, знаю! Господи, Грей! Что за дурак! – Ступор сменился тяжелым дыханием, адреналин мощным потоком хлынул по венам. – Поверить не могу. Столько раз смотрел в это лицо и всегда ощущал что-то неуловимо знакомое, но никогда не давал себе труда задуматься.
– Господи, Майли! Ты ведь не спал с ней, правда?
– Нет. – Ощущая подступающую дурноту, Эдриан умолк. Вспомнил, как, держась за руки, они бежали под дождем. Стало стыдно. Как можно быть до такой степени слепым? Почему она ничего не сказала? Имоджен смотрела недоверчиво, словно думала, что он лжет. – Нет. Клянусь богом.
– Знаешь, где она сейчас? – спросила Имоджен.
– Думаю, да.
– Собираюсь позвонить и сообщить. Где же?
– Практически рядом с моим домом. Живет в магазине за углом.
– Живет в магазине? И тебе это не показалось странным?
– Послушай, давай обсудим подробности потом. Сейчас я должен как можно скорее к ней поехать…
– Я с тобой.
– Но ты нужна маме.
– Мама проведет в операционной еще несколько часов, а тебе нельзя ехать одному. И без того изрядно окунулся в дерьмо. Если кто-нибудь догадается, что все это время ты знал, где она находится…
– Честное слово: понятия не имел, что это она.
– Я-то верю, Майли, но необходимо придумать, как разыграть эту историю: если просочится хотя бы намек, твоей карьере придет конец. Как только выяснится, что ты общался с Изабел на протяжении многих недель, сразу возникнет множество теорий относительно твоей причастности. Черт подери! Журналисты разорвут на куски! – Имоджен открыла дверь, вытолкнула Эдриана в коридор и посмотрела по сторонам – должно быть, желая удостовериться, что никто не подслушивал, – и только после этого направилась к выходу.
Детектив Майлз понимал, что детектив Грей права, а потому покорно поплелся следом.
– Даже не знаю, что скажу, когда посыпятся вопросы. Может быть, надежнее ограничиться анонимным звонком?
– Ни в коем случае, – возразила Имоджен. Она так старательно думала, что почти было слышно, как в мозгу вращаются шестеренки. – Нам нужен кто-то, умеющий отлично врать.
– О ком ты?
– Скоро все узнаешь, Майли.
Имоджен так резко затормозила возле углового магазина, что Эдриан с трудом удержался, чтобы не вылететь через ветровое стекло. Пришлось упереться ладонями в приборную панель. Уже стемнело; магазин выглядел пустым – впрочем, как обычно.
– Что теперь?
– Дождемся Сэма, он уже едет. Необходим свидетель, способный найти нужные слова.
– Терпеть не могу врать, Грей.
– Не бойся, врать не придется. Просто старайся говорить аккуратно, не спеши. – Имоджен посмотрела на часы. – Уверен, что это она?
– Абсолютно уверен. И дело не в телевизионной картинке. Как только увидишь ее, сама поймешь. Не знаю, как не догадался раньше.
– Брось! Кто бы догадался? Все думали, что ее давно нет в живых. – Имоджен достала пачку сигарет и протянула. Эдриан взял одну, зажег и вышел из машины. Не смог усидеть на месте, а потому подошел к магазину, приложил ладони к стеклу и заглянул внутрь. Никого. Темно и пусто.