Сосредоточился на сигарете. Имоджен права: нельзя ворваться сюда просто так. Впервые с того момента, как догадался, кем на самом деле была Ева, всерьез задумался, что это означает. Задумался о Еве и о той жизни, которую ей пришлось вести. Сердце дрогнуло: от кого она родила ребенка и в каком возрасте, если найденная девочка – действительно ее дочка? Лет в шестнадцать, не больше. Он воспринимал все так остро, словно проблема была глубоко личной. Откуда взялось болезненное чувство ответственности? Наверное, возникло из неосознанного ощущения, что с Евой не все в порядке. То, что она допоздна задерживалась в магазине. Очевидная, проявлявшаяся в каждом разговоре нервозность. Реакция на вопрос о плохом бывшем парне. Выражение лица при упоминании о Дими, владельце магазина.
Эдриан постоянно успокаивал себя тем, что у девушки были ключи от магазина, так что уйти она могла в любой момент, а оставалась допоздна лишь по собственному выбору. Но ведь каждый, кому приходилось рассматривать дело о чрезвычайном насилии, знал, что простых ситуаций не бывает. Возможно, давал себя знать собственный эгоизм: ему нравилось проводить время наедине с Евой; очень не хотелось, чтобы обстоятельства нарушили ставшее привычным тихое общение. Не раз приходилось слышать о случаях, когда долговременное заключение порождало пассивную покорность. Вспомнился Дими – развязный старик, способный продать мороженое даже эскимосу. Причастен ли он к этому делу? Раздался короткий сигнал автомобиля. Эдриан обернулся и увидел не только Сэма, но и старшего детектива-инспектора Фрейзера. Имоджен вышла из машины, не скрывая раздражения.
– Какого черта, Сэм?
– Привет, – почти извиняющимся тоном произнес Фрейзер.
– Решил привезти старшего детектива-инспектора, потому что всем нам необходимо быть честными, – пояснил Сэм. – Как только вызволим девушку, поговорить уже не удастся.
– Можно постучать в дверь? – Эдриан вдруг остро ощутил, как напряжены нервы.
– Послушай, Майлз, пора открыть правду, – продолжил Сэм. – Ты работал под прикрытием на расследовании торговли людьми и добывал для нас информацию. Это не ложь, а просто не имеет прямого отношения к девушке. Но пресса об этом не знает. На все остальные вопросы отвечай, что идет расследование, а потому не имеешь права обсуждать подробности. Договорились?
– Ну, а мы тебя подстрахуем, – невозмутимо добавил Фрейзер.
Эдриан выбросил сигарету и постучал в дверь. Никакого движения. Оставалось лишь надеяться, что она еще здесь. Постучал громче и заметил внутри тень. Ева открыла дверь. Увидев, что он не один, испугалась, однако Майлз жестом попросил впустить.
– Эдриан? – За его спиной стояли офицеры полиции. Глаза девушки изумленно округлились.
– Ева, мне нужно задать тебе один вопрос. Хорошо?
– Хорошо. Кто эти люди?
– Не волнуйся, они работают вместе со мной.
– Добрый вечер, – поздоровалась Имоджен, и встревоженное лицо смягчилось. Явно осознав серьезность ситуации, Ева глубоко вздохнула.
Задать вопрос оказалось мучительно трудно, и все-таки Эдриан заставил себя произнести:
– Твое настоящее имя Изабел Хоббс?
Как только прозвучали два заветных слова, девушка разрыдалась и шагнула в объятья Эдриана. Он ощутил в руках вес ее тела и, помня о присутствии коллег, постарался вести себя как можно сдержаннее. Ева-Изабел плакала отчаянно, безутешно. Эдриан еще крепче прижал ее к груди и взглянул на Имоджен. На лице детектива Грей застыло выражение шока; впервые она не нашла подходящего случаю саркастического замечания.
Глава 34Терзания
Сейчас
После мучительно тяжелого допроса, от которого по спине ползли мурашки, Эдриан Майлз вернулся в больницу, к Имоджен. Грей уехала туда сразу после признания Изабел.
Он чувствовал себя ужасно, ненавидел собственную подлую душу. Давно подозревал, что с Евой не все ладно, однако хотел сохранить ее для себя, а потому упорно игнорировал дурные предчувствия. Иными словами, действовал эгоистично. Старался не обращать внимания на ее странное положение, потому что ему это было невыгодно. Якорь в животе тянул вниз; физическое ощущение собственных внутренностей внятно доказывало их активное противостояние. Излишняя энергия текла по венам, вяло пульсируя.
– Сейчас же прекрати думать о том, о чем думаешь!
– Что? – Эдриан поднял глаза и увидел Имоджен: та заметила его первой. – Как твоя мама?
– Все еще в операционной. А потом некоторое время к ней не будут пускать. Очень трудно просто сидеть здесь и ждать. Что слышно о твоей подруге?
– Сейчас идет полная проверка, а затем предстоят несколько интервью. Только после этого мне позволят снова с ней встретиться.
Адвокат считает, что не следует вступать в контакт до тех пор, пока дым не рассеется окончательно. На это может уйти немало времени.
– Все к лучшему, Майли. Тебе необходимо очиститься от любых подозрений, чтобы вернуться в дело.
– Можем остаться здесь. Готов ждать вместе с тобой. Все равно ночью не усну, да и ночь уже почти прошла.
Эдриан ощутил пристальный взгляд. Неизвестно, чего в нем было больше – жалости или сочувствия, – но легче от этого не становилось.
– Нет. Пойдем, Майли, ты никуда не годишься. К тому же мне срочно нужно выпить!
– Обойдусь без няньки, Грей.
– Ты-то, может быть, обойдешься, а вот я никак. Не хочу сидеть здесь и тем более не хочу оставаться в одиночестве.
«Эгоцентричный, самовлюбленный. Мир не вращается вокруг тебя», – в такие минуты в сознании Эдриана отчетливо звучал голос отца, напоминая, что тот собой представлял. Ничего хорошего.
Они вместе выехали из больницы. Эдриан рывком распахнул дверь своего дома и направился прямиком к стоявшей на кухонном столе бутылке виски. Нужно было как можно скорее опьянеть. Имоджен аккуратно закрыла и заперла дверь, а Эдриан тут же протянул наполненный почти до краев стакан.
– Пива у тебя не найдется? – спросила она.
– В холодильнике, – лаконично ответил Эдриан и залпом проглотил ее виски, с удовольствием ощутив теплый жидкий мед. Поставил на стол пустой стакан и принялся за свою порцию. Расправился с ней так же лихо, как с первой, и, пока Имоджен не вернулась от холодильника, успел налить еще одну. Вышел в гостиную, шлепнулся на диван и скинул ботинки.
Он чувствовал, как растет в душе гнев. Действие виски обратило ненависть к самому себе в гнев и принесло облегчение. Он подумал о Еве: сейчас она одна, в больнице. До окончания предварительного расследования ему не сообщат, где именно она находится. Требовалось выяснить, причастен ли он к ее судьбе. От одной мысли становилось дурно. Майлз объяснил, что именно произошло, а благодаря поддержке детектива-инспектора Брауна и старшего детектива-инспектора Фрейзера пока избежал официального обвинения. Ему задали все вопросы, которые задал бы он сам, если бы проводил допрос, – даже самые неприятные.
Раздражала мысль о том, что с Евой работают психологи: пытаются определить степень эмоциональных и прочих повреждений. Трудно было думать о ней как об Изабел. Вспомнились ее родители. Что они сейчас чувствуют? Хотелось присутствовать при первой встрече с ними, держать за руку и знать, что с ней все в порядке. Можно было бы попытаться облегчить критический момент. Эдриан боялся думать, сколько ее держали в магазине на углу улицы под властью Дими или того, кто им управлял, однако хотел понять, соединится ли она со своей дочкой. Захочет ли соединиться?
– Срочно прекрати себя терзать. – Имоджен тронула за руку.
– Полагаешь, так будет лучше?
– Ты ничего не знал, Майли, и бутылка виски этого не изменит.
– Лучше быть пьяным, чем думать о ней. Почему она ничего не сказала?
– Когда ты с ней познакомился?
– В прошлом году, в магазине. А потом несколько раз пользовался ее добротой. Сейчас иногда навещаю, когда знаю, что она одна.
– И вы… ничего не делали?
– Ничего. Только однажды я поцеловал. Господи, чувствую себя такой жуткой сволочью!
– Не стану спорить, Майли… но постарайся не забывать, что ты ее спас.
– Если бы все было так просто.
– Все просто. – Имоджен звякнула бутылкой о его стакан. – Благодаря тебе Изабел Хоббс сможет заново построить свою жизнь, встретиться с ребенком и наконец-то вернуться к родителям.
Эдриан выпил виски: еще один шаг к временному забытью. Хотелось отключить сознание, чтобы рассеять чувство вины. Имоджен снова наполнила его стакан, а сама допила пиво. Встала и пошла в кухню.
– Как ты сама держишься?
– Мама, конечно, кошмарна, но я ее люблю. Мы с ней всегда принадлежали друг другу, и мысль о том, что вдруг ее не станет… – Голос сорвался. Когда Имоджен вернулась в комнату, Эдриан встал с дивана, подошел, положил руку на плечо, а потом скользнул вниз по руке и сжал пальцы. Она смахнула слезы и тут же заставила себя изменить выражение лица. Вытерла щеки тыльной стороной свободной ладони.
Эдриан бережно убрал с глаз прядь волос. Мгновение они смотрели друг на друга, и он заметил, как ее взгляд скользнул к губам. Быстро поцеловал в лоб и вернулся на диван, пока не сделал какой-нибудь глупости. Откашлялся.
– Она прорвется. Судя по тому, что увидел и услышал, твоя мама – крепкий орешек. Голыми руками ее не возьмешь.
– Ты прав.
– Хочешь, приготовлю какую-нибудь еду? Сразу почувствуешь себя лучше.
– Есть идея значительно интереснее. – Имоджен показала на кофейный столик, где стояла игра – электронная имитация автомобильных гонок. – Думаю, победа меня взбодрит.
Эдриан взял пульт управления и постаралася не думать о Еве.
Глава 35Жертва
Плимут, два года назад
Это была не комната допросов, а больничная палата, но допрашивать все равно приходилось. Имоджен и Сэм сидели у постели Джорджа и ждали, пока тот очнется. Обнаружив бармена полуживым в собственном доме, Имоджен сразу вызвала «Скорую помощь»: принять на себя смерть человека она не могла. К тому же хотела обстоятельно допросить.