– Миссис Браун, – позвала медсестра. Имоджен поморщилась: другой фамилии придумать не смогла.
Неуверенно вошла в кабинет ультразвукового исследования. Доктор жестом приказала лечь на узкую синюю кушетку. Имоджен повиновалась, и та бесцеремонно задрала блузку. Несколько раз нажала на живот, а потом выдавила что-то похожее на жидкий азот и размазала по коже. Имоджен вздрогнула: холодно.
Доктор улыбнулась, приложила ручной сканер и начала водить, пока на экране не появилась мерцающая белая капля.
– Вот он!
– Он?
– Фигура речи, милая. Это ваш первый ребенок?
– Можете назвать срок?
– Полагаю, около семи недель. Малыш сейчас размером с ягоду черники. Вы выглядите здоровой девушкой. Все в норме.
Имоджен заплакала.
– Простите, – всхлипнула жалобно.
– Не волнуйтесь, дорогая, ничего страшного. – Доктор достала из коробки салфетку; кажется, к слезам она привыкла.
Выйдя из клиники, Имоджен все еще продолжала плакать. Может быть, гормоны переключаются на более высокую передачу? Ситуация казалась настолько новой, что она сама не понимала, что чувствует. Какая-то часть существа – совсем крошечная – ликовала. Следовало честно признаться, что подсознательно она надеялась, что случится нечто подобное. Теперь, наконец, выяснится истинное отношение Стэнтона.
Имоджен решила заехать в клуб: вдруг Дин окажется там? Очень хотелось с ним поговорить. Зачем? Чтобы поблагодарить за доставку Джорджа? Даже избитым и окровавленным бармен представлял собой один из самых ценных подарков, какие доводилось получать в жизни. Лучше букета цветов или коробки шоколада. Подъезжая к повороту возле «Афродиты», заметила припаркованную на боковой улице машину Сэма. Должно быть, у напарника возникла аналогичная идея. Имоджен остановилась чуть дальше клуба, вышла из машины и тут же услышала грубый смех. Обернулась и увидела Сэма. Васос крепко обнимал его за плечи. Преодолев мгновенный ступор, Имоджен метнулась на служебную парковку и спряталась за фургоном, чтобы подслушать конец разговора.
– Спасибо за новость о Джордже, детектив. Не думал, что парень настолько глуп, чтобы все-таки струсить и начать говорить. А как насчет другого вопроса? – Голос Васоса звучал весело, фамильярно.
– Не беспокойся, о ней позабочусь сам, – ответил Сэм. – Сумею заставить отступить, закрыть дело. Так что можешь считать себя в полной безопасности. Но взамен оставляю за собой право кое о чем попросить.
Что, черт возьми, это означало? Сэм явно говорил о ней. Каким же образом он собирается позаботиться?
– Если не поможете, детектив, придется обратиться к кому-нибудь более влиятельному, если понимаете, о чем я. Она доставляет очень много проблем.
– Проблем не будет, Васос. Положись на меня. Вот только она подружилась с твоим приятелем Кинкейдом, так что этот тип может помешать.
– Кинкейд надолго здесь не задержится. После истории с Джорджем мы решили с ним расстаться.
– А что случится с Джорджем?
– Не беспокойтесь, детектив. Измена – не то, что мой босс принимает легко. Если действительно отведете прожектор от меня и от клуба, поможем найти путь, которым наркотики попадают в руки Микалиса и Джорджа. Оба без возражений отправятся в тюрьму, чтобы избежать более серьезных последствий. Скажем так: одним камешком позабочусь сразу о двух птичках, если не о трех. – Он рассмеялся.
Имоджен наклонилась, чтобы лучше слышать, и от движения сработала сигнализация фургона. Звук показался оглушительным; оставалось лишь надеяться, что Сэм не заметил на дороге ее машину. Услышала, как дверь клуба захлопнулась, а когда взглянула снова, Сэм уходил по боковой улице. Голова кружилась. Нет, этого не может быть. Васос и Сэм? Микалис причастен к наркотикам?
Имоджен подождала еще несколько минут, желая убедиться, что никто не вернется, и осторожно вылезла из-за фургона. Посмотрев на руки, увидела сжатые кулаки. Села в машину и поехала прямиком в больницу, чтобы проведать Джорджа. Приоткрыла дверь палаты и увидела хлопочущих возле кровати медиков. Взглянула и тут же отступила, прикрыв рот рукой. Джордж лежал, залитый кровью, хрипел и дергался в конвульсиях. Аппараты работали на полную мощность, а доктора и сестры напрасно пытались предотвратить неизбежный конец. Когда воздух прорезал долгий, мучительно ровный сигнал, белая, как простыня, Имоджен обратилась к одной из сестер.
– Что случилось?
– Никто ничего не видел… должно быть, в палату проник преступник.
– А камеры у вас есть?
– В этом отделении нет.
– Когда это произошло?
– Сработала сигнализация, и уже через две минуты мы были на месте. После таких ран он не выжил бы, даже если бы мы стояли рядом. Перерезаны и сонная, и бедренная артерии.
– Наверное, это в два раза хуже, чем одна?
– Сердце качает кровь по артериям. А если какая-то из них перерезана, кровь хлещет в пространство. Наступает смерть.
Поняв, что опоздала, Имоджен бросилась по коридору к ближайшему выходу. Надо было срочно что-то предпринять. Вытащила из кармана телефон и позвонила Стэнтону. Еще полчаса назад в подобной ситуации позвонила бы Сэму, но больше не могла ему доверять.
– Я в больнице. Бармен Джордж мертв.
– Кинкейд? – холодно уточнил Стэнтон.
Имоджен вспомнила слова Васоса об убийстве двух или трех пташек одним камнем. Сделал ли это Дин или нет, отвечать придется ему. Ум лихорадочно работал: Дину грозила опасность, и какая-то часть существа стремилась его защитить, хотя он и сам вполне мог за себя постоять. Имоджен считала, что обязана Кинкейду спасением в клубе. Значит, необходимо немедленно его найти.
– Дэвид, мне срочно нужен адрес Кинкейда.
Имоджен подбежала к машине и сорвалась с места, едва не зацепив курильщиков, собравшихся на углу стоянки в инвалидных креслах, с передвижными капельницами. Пристегнутый трубкой к кислородному баллону старик безрадостно втягивал сигаретный дым. Знает ли он, как легко воспламеняется чистый кислород? Волнует ли его реальная опасность?
Дом Дина оказался совсем не таким, каким представляла его Имоджен. Перед ней предстало здание в викторианском стиле с аккуратно подстриженной лужайкой и расставленными в точно выверенном, продуманном порядке садовыми гномиками.
От нетерпения она почти одновременно постучала и нажала кнопку звонка. В этой части города было тихо, слишком тихо. Ни машин, ни пешеходов. Какая-то призрачная улица. Казалось, в любой момент завоют полицейские сирены. Жалюзи на окнах были опущены, но внутри горел свет и громко работал телевизор. Она постучала еще раз и сквозь матовое стекло увидела приближающийся силуэт. Дверь открылась, но в проеме стоял не Дин. Прежде чем Имоджен успела прореагировать, свет померк.
Глава 37Лезвие
Плимут, два года назад
Голова раскалывалась, руки болели, а глаза плохо видели в полумраке. Хотелось прогнать сон, но она обнаружила, что связана, причем с подвешенными над головой руками. Послышался смех – не настоящий, а телевизионный. Имоджен посмотрела вниз и увидела, что стоит на коленях в одном белье. В доме Дина, на полу. Стало страшно. Сколько времени провела без сознания и что с ней делали? Наконец глаза привыкли к темноте, и стало ясно, что сам Дин сидит напротив. Показалось странным, что он не движется, но потом в поле зрения попали веревки и кровь. Голова безвольно свалилась набок. Сзади стоял комедиант Васос и возился с какими-то узлами. Подняв голову, наткнулся на испуганный взгляд Имоджен.
– Не беспокойся, это не его кровь. – Из угла комнаты вышел молодой человек: Джаннис. Он сидел в клубе «Афродита» в тот день, когда Дин отрезал Васосу палец, но с тех пор Имоджен его не видела. Движения парня казались неловкими, а в голосе ощущалось напряжение; говорил он как-то неуверенно, словно с трудом подбирал слова. Имоджен посмотрела на руку и увидела нож.
– Собираетесь нас убить? – спросила зачем-то.
– Вы охрипли, детектив. Позвольте поухаживать. – Васос с улыбкой взял со стола стакан, полный бесцветной прозрачной жидкости. Рядом стояла открытая бутылка.
Имоджен страдала от жажды и мечтала о глотке воды. Однако коснувшаяся губ влага оказалась чистой водкой – крепкой и резкой. Васос схватил за нос и заставил осушить стакан до дна. Едва не захлебнувшись, Имоджен проглотила содержимое и тут же почувствовала, что желудок отказывается принять то, что в него залили силой. Васос схватил бутылку и выплеснул водку на голову Дина. Тот закашлялся и очнулся.
– Имоджен, – проговорил с трудом, пытаясь обрести голос. Он был жестоко избит. – Прости. Мне очень-очень жаль.
Раздался сигнал мобильного телефона: пришло сообщение, и Васос отвлекся, чтобы прочитать.
– Пора уходить, – нервно произнес Джаннис.
– Зачем Элиас это делает? – спросила Имоджен.
– Сегодня я подчиняюсь не Элиасу, – ответил Васос. Вытянул руку, и Джаннис подал нож. На стальном лезвии виднелась кровь. Должно быть, кровь Джорджа. Васос стоял в резиновых перчатках; один палец пустовал.
– Давай скорее, пора идти! – поторопил Джаннис.
– Тогда помоги с ней разобраться. – Васос кивнул в сторону Имоджен.
– Что вы задумали? – спросил Дин.
– Собираемся подставить тебя под убийство детектива.
– Подождите, не трогайте ее! Сделаю все, что скажете. Пожалуйста.
Имоджен заметила, как Дин сжал зубы. В голосе прозвучало мучительное смирение, хотя грудь поднялась в отчаянной попытке освободиться.
– Очень мило, но у нас есть приказ, Дино. Ей конец.
– Если исполните приказ, конец придет вам. Теперь, когда стало известно, что меня убивать запрещено, возникают новые обстоятельства: если сделаете это, если убьете ее, я с вами расквитаюсь по-своему.
– Отличные слова для человека, обвиненного в двойном убийстве.
– Васос, в чертовой тюрьме у меня больше друзей, чем у тебя. Думаешь, грозит тяжелое время? Ничего подобного. Там я буду королем. Все они передо мной в долгу или знают кого-то, кто передо мной в долгу. Я очень популярный парень.