Современная тенденция к выведению новых пород путем скрещивания двух разных пород доказывает, что я не единственный, кого беспокоят проблемы со здоровьем чистокровных собак. Соединяя две породы, мы расширяем генный пул, снижая вероятность развития некоторых болезней.
Даже при появлении новых пород лабрадоры никогда не выходят из моды. Хотя новые породы выглядят очень соблазнительно, мы знаем, что в лабрадоре есть нечто устойчивое и вечное. Лабрадор подобен классическому автомобилю: сколь бы прогрессивными ни были новые машины, классика всегда остается в моде. Лабрадоры бывают темпераментными, они многое ломают и грызут, их ветеринарные счета стоят нам целое состояние, но они выдержали испытание временем.
Полагаю, что и я сам, оставаясь верным чистопородным лабрадорам, являюсь частью этого важного процесса.
Глава 9. Собака президентов.
В жизни мало кто так успокаивает, как лабрадор.
В нашем гламурном мире, где все — от нашей одежды до акцента — подвергается социальному анализу ради установления нашего статуса, лабрадор остается относительно нейтральным.
Меня всегда мучило, что мельчайшие нюансы нашего поведения и нашего выбора могут быть использованы для помещения нас в иерархическую структуру. Район, где мы живем, вид нашего дома, кухни, машины, одежда, школы, в которых мы учились… Все это изучается для оценки нашего социального статуса.
Политики от этого в ужасе. Вспомните премьер-министра Кэмерона. Он настолько боялся показаться избирателям претенциозным снобом, что при любой возможности демонстрировал, что он — народный премьер. Вспомните его обязательное ежегодное фото на рыбном рынке или в рыбном магазине — словно пытался сказать: «Посмотрите, как я поддерживаю людей труда — рыбаков». Рыба и рынок не поддаются классификации.
Даже бывший лидер оппозиции, Эд Миллибанд, не удержался от подобного искушения во время всеобщих выборов в мае 2015 года. Вместе с женой он сфотографировался на кухне гостевого дома, а не на большой семейной кухне, чтобы снизить свой социальный и финансовый статус.
Конечно, собаки на протяжении многих лет находились на переднем крае политических кампаний. Собака дает возможность политику сказать о себе что-то хорошее. Даже сам факт того, что у политика есть четвероногий мохнатый друг, многое говорит о нем. Люди сразу понимают, что перед ними заботливый и чуткий человек, бескорыстный и готовый больше думать о других, чем о себе. Именно то, чего все мы подсознательно ждем от лидера.
Если бы только лабрадоры могли говорить…
Лабрадоров выбирают многие мировые лидеры нашего времени. Спокойный, преданный и послушный — вот, опять это слово.
Лабрадор надежен. Надежен не только его характер, а вообще все, что символизирует эта собака. Лабрадор аполитичен. Давайте рассмотрим несколько примеров. Что вы подумаете о кандидате в президенты, который выбирает ротвейлера, немецкую овчарку или добермана? Не поймите меня превратно, все эти собаки обладают уникальным характером и массой достоинств. Я встречал много замечательных собак этих пород. Но что они говорят о своих хозяевах? В представлении людей, хозяин такой собаки агрессивен, силен, стремится к контролю…
Возьмем другой пример. Бишон-фризе, карликовый пудель или чихуахуа прекрасные собаки, но их хозяева кажутся нам высокомерными, претенциозными и тщеславными. Возможно, вы хотите, чтобы политик был именно таким, но далеко не все придерживаются такого же мнения.
Политику нужна собака, соответствующая современной культуре стереотипов. И с лабрадором их связано множество.
Такая собака идеально подошла бы премьер-министру Кэмерону, выпускнику Итона, члену Буллингдонского клуба. Да, лабрадоры пользуются репутацией собак страны твида, но их слава не столь однозначна. Хотя типичные владельцы лабрадоров составляют всего два процента населения, лабрадор остается самой популярной собакой страны. И это удивительно.
Лабрадор невероятно популярен. Он прекрасно вписывается в жизнь и скромного домика с небольшой террасой, и величественного дворца. Вы можете увидеть эту собаку в багажнике и бюджетной «шкоды», и «вольво». Популярность породы не осталась незамеченной для власть имущих. На протяжении многих лет лабрадоры пользовались всеми благами высокого статуса государственных лидеров. К ним относились, как к особам королевской крови: специальные хендлеры, особая пища, привилегированный доступ и близость к своим хозяевам, о которой ЦРУ остается только мечтать. Эти собаки не только присутствовали при некоторых решающих моментах современной истории, но и сами участвовали в формировании этой истории. Какой хозяин собаки не разговаривал с ней и не задавал ей риторических вопросов? Следует ли мне так поступить? Следует ли принять это предложение? Следует ли позвонить в тайную полицию?
Мои собаки всегда были хранителями секретов, о которых я ни с кем не говорил. Я доверял им свои подростковые тайны. Они были моими верными слушателями в самые трудные моменты жизни.
В 70-е годы либеральный политик Дэвид Стил посетил Румынию. В программе была предусмотрена охота на дичь. К своему изумлению, Стил обнаружил, что подстреленную дичь у румын подбирают не собаки, а дети. Это настолько его потрясло, что он решил подарить румынскому лидеру Николае Чаушеску щенка от своего черного лабрадора Джилли, названного Гладстоном «в память о балканских связях». (Гладстон — лидер британской оппозиции во время апрельского восстания в Болгарии в 1876 году, призывал британское правительство прекратить поддержку жестокого агрессора Турции.) Новый румынский хозяин щенка дал ему другое имя — Корбу, то есть «Ворон». Подарок пришелся Чаушеску по душе. Диктатор и его собака стали неразлучны. Приближенные Чаушеску обращались к собаке с уважительным «товарищ».
У «товарища» Корбу были все атрибуты диктаторской власти, был даже собственный эскорт, сопровождавший его в поездках по Бухаресту. Корбу сидел на заднем сиденье «дачии», высунув голову в открытое окно. Позже у него появилась подруга, Шенона, тоже черный лабрадор. Собаки получали лучшие куски мяса, их кормили спагетти болонезе и сосисками. Всю еду сначала проверял специальный врач, приставленный к собакам. Их каждый день мыли немецким шампунем Fa и опрыскивали дезодорантом. Их лапы вытирали особыми тряпочками и чистили щеточками. По ночам пара «товарищей» спала в специальном шезлонге в изножье кровати Чаушеску. Днем они нежились на своей «псарне» — в их распоряжении была целая вилла, обставленная со всей буржуазной роскошью: кровать, телевизор и телефон. В два часа дня собаки притаскивали себе одеяло, укрывались и дремали до четырех. А румынский посол в Лондоне в это время, по словам Стила, рыскал по супермаркету Sainsbury’s в поисках собачьего корма определенных марок и каждую неделю отправлял его в Бухарест с дипломатической почтой.
Вторая встреча Стила и Чаушеску состоялась в 1980 году на похоронах президента Югославии Тито. Чаушеску не помнил Стила и с недоумением посмотрел на него, когда тот поздоровался. Стил всегда обладал прекрасными манерами и стальной волей. Он дипломатично поинтересовался: «Зa va, le chien?» («Как дела у собаки?») Лед был растоплен, румынский диктатор расплылся в улыбке и бросился к английскому политику с объятиями.
Конечно, как бы высоко ни поднялась собака, как бы к ней ни обращались — «товарищ» или даже «господин», она всегда останется собакой со всеми своими инстинктами и желаниями. И доказательством тому может служить визит Чаушеску в больницу Бранковенеш в Бухаресте в 1985 году. Больницу собирались снести, чтобы на ее месте проложить бульвар Победы социализма. Обсуждение будущего больницы Корбу, по понятным причинам, не интересовало, а вот местный кот, наоборот, привлек внимание пса. В больнице было очень много крыс — достать крысиный яд в Румынии было непросто, поэтому для борьбы с грызунами врачи использовали кошек. Корбу, которого к тому времени повысили с «товарища» до «полковника», решил, что его задача — бороться с кошками. Он бросился за котом, не обращая внимания на приказы хозяина. Корбу схватил кота за горло, и начался кровопролитный бой. Чаушеску приказал телохранителям действовать. Трое военных попытались растащить животных, и мир был восстановлен. На поле боя остались три расцарапанных телохранителя, истерзанный кот и окровавленный «полковник» Корбу. Чувствуя, что цена мира оказалась слишком высокой, Чаушеску сам от души врезал Корбу кулаком — скорее, от отчаяния, чем от гнева. Ему было обидно, что лучший и самый преданный друг бросил его. Ради кота!
История на этом не закончилась. Чаушеску патологически боялся болезней и инфекций. Опасаясь отравления, он никогда не надевал одну и ту же одежду дважды. Поэтому он приказал, чтобы специалисты из тайной полиции проверили кота на инфекции. Вся больница стояла на ушах — врачи и медсестры ловили кошек и предъявляли агентам тайной полиции, чтобы те выявили виновника происшествия. Только в половине одиннадцатого удалось найти кота с кровавой раной. Его тут же отправили в специально оборудованную палату с охраной, а больничный плотник принялся за сооружение особой клетки для кота. На следующее утро животное отправили в институт ветеринарии на проверку. Через две недели было установлено, что кот совершенно здоров. Все эти две недели «полковника» Корбу не допускали к Чаушеску. Тем не менее врачи были уверены, что именно это происшествие решило судьбу больницы. Удивительно, что человек, который так заботился о своем здоровье, приказал закрыть больницу только из-за драки «полковника» с котом. Зато Корбу доказал, что происходит из достойного семейства охотничьих собак.
* * *
В Соединенных Штатах существует давняя традиция президентских собак. Провозглашение «первой собаки» столь же важно для страны, как и провозглашение самого президента.
Президент Гарри С. Трумэн (1945–1953) однажды сказал: «Хотите иметь друга в Вашингтоне? Заведите собаку». Сам Трумэн собак недолюбливал. В 1947 году ему подарили коккер-спаниеля Феллера, но он отдал его в другую семью. Он предпочитал обходиться без домашних животных. Но все остальные президенты, начиная с Джорджа Вашингтона, держали самых разных домашних животных — от лошадей, коз и попугаев до львов, гиен и даже аллигаторов. (Джон Квинси Адамс держал в Белом доме аллигатора, который терроризировал гостей президента из своей ванной. Сын президента Гувера, Генри, держал двух аллигаторов и периодически выгуливал их на лужайке Белого дома.)