Судя по документам, в 1871 году сосед графа Малмсбери, майор Рэдклифф, который вместе с графом восхищался рыбацкими водяными собаками в Пул‑Харборе, тоже привез себе собаку непосредственно с Ньюфаундленда и назвал ее Турком. Именно Турок стал прародителем линии, в которой появился Бен из Хайда, первый официально зарегистрированный палевый лабрадор.
К началу 80‑х годов изначальная линия лабрадоров, принадлежавших Баклю, исчезла — прошло всего пятьдесят‑шестьдесят лет с момента покупки у рыбаков на Клайде первых собак. Это событие могло бы стать концом шотландской линии лабрадоров‑ретриверов, если бы не наш друг, шестой граф Малмсбери, который «подарил им пару потомков собственных завезенных собак».
Случайная встреча 3‑го графа Малмсбери (в возрасте 75 лет) с 6‑м герцогом Баклю (1831–1914) и 12‑м графом Хьюмом (1834–1918) спасла лабрадоров от вымирания. Шотландцы приехали на южное побережье Англии навестить больную тетушку. Их пригласили принять участие в охоте на водоплавающую дичь в Херне — именно там, где я сейчас и находился.
Поместье Херн — еще одно старинное поместье, которое давным‑давно разделено и распродано. Но значительная часть имения и сейчас находится под управлением сына графа, Джеймса Фицхарриса. На старом пикапе мы поехали по землям, некогда принадлежавшим предкам Джеймса. Херн‑Корт ныне превращен в апартаменты. Дорога, которая раньше вела к величественному замку, вселяла в нас печаль.
Трудно представить, как выглядело процветающее поместье Малмсбери в золотой век аристократии, когда у дворян были и деньги, и власть.
«Вот все, что осталось от псарни», — сказал Джеймс, указывая мне куда‑то в запотевшее окно пикапа. Я увидел одни развалины — фундаменты и ветхие остатки одной из стен. Все остальное давно поглотила пышная дорсетская растительность.
В голову пришла мысль, что эти печальные, безымянные, забытые руины — символ нашей амнезии и одновременно место происхождения самой популярной в мире породы собак. Джеймс сказал, что он все еще держит лабрадоров, но его отец, граф Малмсбери, «терпеть их не может».
Как хорошо, что сегодняшний граф не родился до 1887 года. Тогда доброжелательные, умелые водяные собаки графа Малмсбери произвели огромное впечатление на двух шотландцев. Они поняли, что это те же самые малые ньюфаундлеры, которые были у их отца. Малмсбери щедро предложил гостям несколько своих собак, чтобы развести породу к северу от границы. В Шотландию отправили Эйвона и Неда, которые и считаются легендарными прародителями всех современных лабрадоров.
Так графы Малмсбери и герцоги Баклю создали и стабилизировали современную породу лабрадоров.
В 1887 году граф Малмсбери написал письмо герцогу. В нем он впервые использовал название «лабрадор»: «Мы всегда называем наших собак лабрадорами, и я постарался сохранить породу максимально чистой — такой же, какой получил ее. Самая характерная особенность породы — плотная шерсть, которая отталкивает воду, словно масло, и хвост, похожий на хвост выдры».
У Инки был самый толстый хвост на свете. Он напоминал скорее хвост бобра. Мне никогда не приходило в голову, что это часть ее наследия. Мощный мотор и руль, с помощью которого собака передвигается в воде.
А я уже говорил, что Инка обожала воду.
Глава 3. Признание.
1999 год. Я томился в лондонском офисе журнала Tatler и очень хотел найти выход из сложившегося положения. Я больше не мог там находиться. Мечтал о приключениях. Мне было 24 года, и я все еще жил дома. Я жаждал перемен.
В то время ВВС искала добровольцев для участия в проекте «Потерпевший кораблекрушение». Это было одно из первых реалити-шоу на британском телевидении. Участникам предстояло прожить год на пустынном острове архипелага Внешние Гебриды. Я подал заявку и стал одним из тридцати шести человек, отобранных для этого реалити-шоу. Мы должны были провести год на острове Тарансей в рамках социального эксперимента. Наша задача заключалась в том, чтобы создать полностью самодостаточное общество. Мы выращивали собственный скот и собирали урожай. Мы построили бойню, школу и жилища.
Каждый из «потерпевших кораблекрушение» мог взять с собой один предмет роскоши. Одна пара взяла постель, другая женщина попросила пианино. Один из участников решил взять с собой устройство для приготовления пива в домашних условиях.
Собака. Вот что я взял с собой. Собственную собаку. Щенка.
До этого момента я вел довольно эгоистическую жизнь. Все двадцать четыре года я думал только о себе. Мне не приходилось заботиться ни о ком другом. За домашними любимцами ухаживали родители, и мне не надо было выходить на утреннюю прогулку, мучаясь от похмелья. Я мог возвращаться домой когда угодно, не думая, что собак нужно накормить. Но теперь я решил пойти на жертву и принять на себя ответственность за свою собаку.
Но какую породу выбрать?
Я вырос рядом с голден ретриверами. Мне нравились шотландские борзые, но они слишком крупные. Я любил ньюфаундлендов, но у этих собак непомерно длинная и густая шерсть. Мне всегда были симпатичны мопсы, но у них часто возникают проблемы со здоровьем. Честно говоря, мне нравились почти все собаки, но была лишь одна, о которой я мечтал по-настоящему. Лабрадор!
Почему лабрадор? Ответить на этот вопрос непросто, и на это уйдет не одна глава.
Мое детство прошло над ветеринарной клиникой, поэтому я был хорошо знаком с самыми разными породами. Честно говоря, в детстве и юности я любил всех собак, вне зависимости от породы. Но в моем детстве было три лабрадора. Две собаки принадлежали моей подруге Элис Бенкерт, жившей в Эшере. Забирать ее из школы родители приезжали вместе с лабрадорами Поппи и Оскар. Я мог часами играть с ними. Вспоминаю, как мы приехали к Элис домой, а собаки в наше отсутствие нашли несколько коробок с бумажными пакетами и изодрали их в клочья. Вся кухня была усыпана мелкими кусочками, напоминающими конфетти.
Третий лабрадор принадлежал нашему учителю английского языка. Учителя звали Пи Джей. У него была великолепная черная собака и «Лендровер» — я мечтал и о том, и о другом. Когда я думаю об этом сегодня, то мне кажется, что причиной моей любви к лабрадорам стало то, что познакомился я с ними в тот самый момент, когда отправился в интернат и расстался со своими любимыми голден ретриверами. Расставание с домом было мучительным. Я целый год плакал. Тоска по дому терзала меня. Я скучал не только по дому, но и по собакам — Либерти и Лексингтону.
Либ и Лекс всегда были моими лучшими друзьями и наперсниками. Именно они делали наш дом настоящим домом. Они утешали и поддерживали меня. В интернате я обклеил стены над своей кроватью фотографиями собак, но от этого мне становилось только хуже. Каждую ночь я плакал в подушку, мечтая почувствовать рядом теплого, лохматого пса.
Наконец-то родители поняли, как сильно я тоскую по собакам, и нашли выход: стали привозить собак на все школьные свидания со мной. Но периодические встречи с Либ и Лексом не помогали. Мне становилось еще тяжелее. Когда родители уезжали, я со слезами смотрел им вслед, пытаясь разглядеть в заднем окне машины силуэт собаки.
Слезы наворачиваются на глаза даже сейчас, когда я об этом вспоминаю!
Либ и Лекс со мной были всегда — действительно всегда! Родители приходили и уходили, они работали. А собаки всегда были рядом — я постоянно видел их виляющие хвосты и языки, готовые облизать меня с головы до ног.
Даже в интернате я частенько замечал на своей одежде светлые волоски их шерсти. И они напоминали мне о двух друзьях, ожидающих меня дома. Только во время учебы в интернате я был разлучен с собаками. Именно тогда я пообещал себе при первой же возможности завести собственную собаку. По детской наивности я полагал, что это произойдет, как только я окончу школу, но потом меня увлекли путешествия и девушки, и планы были отложены до лучших времен.
То есть до этого самого момента. Сейчас мне представилась прекрасная возможность. Но проблема заключалась в том, что ни продюсерская компания, ни ВВС не хотели, чтобы я брал с собой собаку. Честно говоря, я до сих пор не понимаю почему. Думаю, это было как-то связано с хозяином острова, который сдавал землю телевизионщикам. Хотя на Тарансее не было птиц, гнездившихся на земле, но скота там было в избытке.
Организаторы шоу заявили, что у нас будет три собаки (все три — колли) и четвертая нарушит баланс. Во-первых, она будет претендовать на свою долю весьма ограниченных ресурсов, а во-вторых, повлияет на хрупкое соотношение людей и собак.
Я преисполнился решимости уговорить организаторов изменить свои представления. Я собрал огромное количество фотографий очаровательных щенков лабрадоров и попросил отца написать письмо, как благотворно щенок влияет на жизнь человеческого сообщества.
Мы говорили о том, что щенок сблизит членов группы, поможет незнакомым людям лучше узнать друг друга, привнесет мир и гармонию в только что создавшееся сообщество.
Тридцати шести мужчинам, женщинам и детям предстояло год прожить в экстремальных условиях на продуваемом всеми ветрами необитаемом шотландском острове. Напряженность была неизбежна, но, как нам казалось, присутствие щенка поможет сгладить возникающие конфликты и ссоры. Может быть, именно поэтому организаторы и не хотели, чтобы мы его с собой брали?
Я пообещал дрессировать щенка как рабочую собаку, чтобы он приносил пользу нашему коллективу. Я был уверен, что мне удастся научить собаку работать с овцами. А поскольку ресурсов у нас действительно было немного, то я выбирал собаку, способную найти себе пропитание. Естественно, я остановился на лабрадоре — эти собаки едят все. Уж не знаю, как мне удалось, но организаторы все же сдались, и я начал искать своего идеального щенка.
Отец предложил свою помощь, и мы целую неделю колесили по стране, осматривая помет за пометом. Чтобы найти щенка, мы добрались аж до шотландской границы. Один был слишком худым, другой — слишком толстым… Найти идеальную собаку никак не удавалось. В конце концов мы попали в небольшой питомник близ аэропорта Хитроу. И там нам показали помет черных щенков, от которых я не смог оторвать глаз. Особенно от одного малыша, которого наверняка взяли бы последним — выглядел он абсолютно несчастным: один его глаз целиком заплыл.