– Это не хрень. Будешь теперь всегда меня так называть, тебе же нравится подчиняться… – и, облизнув верхнюю губу, парень изобразил хитрую ухмылку.
– Ой, господи! Заткнись ты уже. Надеюсь, что больше тебя не увижу.
– Этого я не могу обещать, Принцесса. Ты же теперь в моей власти…
– У нас с тобой ничего не будет, – твердо заявила она.
– Ты в этом так уверена? – приподняв бровь в ответ, спросил Эдвард.
– Конечно. Это ведь очевидно.
– Конечно. Это ведь очевидно, что ты будешь моей.
– Таких как ты еще поискать надо! – на повышенных тонах проговорила Мелисса.
– И что с того. Тебе же это нравится… – заправив выбившуюся прядь за ухо, томно сказал молодой человек.
– Ты мне не нравишься, – заявила она.
– Мы это исправим.
– Я ни за что не поцелую и не прикоснусь к тебе первой! Даже и не надейся на это.
– Не будь в этом так уверена. Ты еще сама будешь мечтать, чтобы я обратил на тебя внимание.
На этой фразе Эдвард отвернулся и зашагал в противоположную сторону от девушки, показывая, что спор окончен.
В голове мелькали разные способы, как придушить этого парня. Хотелось ему врезать за его напыщенность, уверенность в себе и своих силах. Его слушались все вокруг, но я стану той, кто сломает систему. Не стану пресмыкаться перед парнем, который ставил мне условия и шантажировал после проведенной вместе ночи.
Если рассуждать здраво, то я и вправду ничего не помнила, в особенности после того, как поругалась с теперь уже бывшим (хотя мы и не встречались, по моему мнению) парнем, а после влила в себя половину алкоголя, что имелся в баре клуба. Если не весь алкоголь… Мне искренне было жаль бармена, наблюдавшего эту картину: брошенная девушка заказывает спустя пару секунд новую порцию напитка, заливая печаль происходящего. Сколько я выпила?.. И вообще… Что я пила?.. Это хороший вопрос. Тренер «обрадуется», если увидит меня в таком виде. Ах, нет, совсем иная формулировка должна быть: КОГДА он меня увидит, то мало не покажется…
Я была уверена, что его это не особо удивит, учитывая сколько раз за эти годы я приходила на тренировки с похмелья. И все же я надеялась, что он не станет акцентировать на этом внимание.
Времена всегда были трудными, но последние годы и впрямь становилось все тяжелее и тяжелее. Обстановка дома не давала расслабиться даже по вечерам. Домашняя работа вынуждала заниматься и уделять все свободное время не сну, а бумажкам и проектам, которые необходимо было защитить. Только от кого их защищать, если их не обижал никто? На тренировках шла подготовка к самому важному матчу, во время которого мы будем биться не на жизнь, а на смерть. Из меня выжимали все соки. Я капитан команды, и это автоматически ставило меня выше всех остальных, расслабляться я просто не имела права. Иначе каждая акула захочет занять мое место.
Закатив глаза и прыснув от злости, Мелисса громко хлопнула входной дверью и, не произнося ни единого слова, закрылась в своей комнате. Она задернула шторы, чтобы никого не видеть.
Размышления о том, что же произошло ночью и как она могла позволить сделать это такому идиоту, не давали покоя.
Голова шла кругом.
«Может я вообще нахожусь во сне и до сих пор вижу этот ужастик?» – размышляла девушка. Мелисса ущипнула себя, боль отрезвила мысли, и она убедилась, что находится в реальности.
На часах, висящих напротив кровати, большая стрелка показывала пятьдесят минут, а маленькая приближалась к девяти утра.
– Черт… Пора собираться на тренировку, – произнесла Мелисса и отправилась в ванную.
Глава 5. Иногда счастье находится ближе, чем мы думаем
Постоянно всем что-то было необходимо от меня. Девушки пытались строить глазки путем искусного флирта, думая, что я на это ведусь. Тащили в постель, делали совместные фото, словно я гребаный трофей, который они заполучили, и надо рассказать об этом всем, выставив фото в социальные сети. Хотя я никого не просил и согласия не давал. А если я несколько раз спал с одной и той же девушкой, окружающие начинали выдумывать, что мы уже стали парой, и вынос мозга активировался у них мгновенно. Как будто бы рычаг поднимали вверх со стремительной скоростью. Поэтому девушки не задерживались в моей жизни надолго.
Знакомым парням и «друзьям», с которыми я общался, постоянно требовалось мое внимание. На каждой вечеринке им важно было находиться где-то рядом, чтобы люди понимали, что мы близки. Тогда статус этого человека в глазах других менялся со скоростью света. У меня был единственный настоящий друг, с которым я мог делиться своими переживаниями и самым сокровенным – Джонатан. Мы с ним знакомы с самых пеленок, почти как с Мелиссой. Но с этим парнем у нас была своя история. Именно Джонатан оказался в самый подходящий момент в нужном месте, помог мне вновь встать на ноги, когда все отвернулись, и вернуться в команду. Ему я был искренне благодарен и мог довериться на все сто процентов в любой ситуации.
Мелисса же вела себя совершенно иначе. И я прекрасно понимал, почему она меня так воспринимала. Эта девушка видела меня на протяжении стольких лет в компании целой орды девиц, крутящих вокруг своими задницами, а также с друзьями, которые не могли пройти мимо любой из них. Вокруг меня царил хаос, и он оставлял за собой след. Возле нашего стадиона меня все время караулили молодые девушки и просили расписаться на одном из буклетов клуба, некоторые из них едва достигли совершеннолетия.
Однако Мелисса никогда не смотрела на меня как на звезду. Скорее как на соседское отребье, что все время пыталось привлечь и завоевать внимание, которое она воспринимала как подкол или оскорбление. По ее мнению, я хотел навредить. Это не являлось правдой. Но только не в ее глазах. Еще в раннем возрасте нас часто разнимали в драках, зачинщицей была Патриция. Любимая сестренка предлагала сделать какую-нибудь гадость, от которой ей становилось радостно. Патриция то подходила к одинокой играющей девчушке и топтала ее домики из песка, то дергала за косичку, а то и вовсе обливала чем-нибудь липким или вонючим. В попытках отогнать близняшку, я либо наступал на ногу соседки, либо рвал ее куртку и все в таком духе. Так что доставалось мне на славу: Патриция обожала тыкать в меня пальцем при родителях и биться в истерике, крича, что зачинщиком являлся я. Поэтому именно я получал за эти выходки от отца красные, порой кровавые, узоры на неокрепшем теле. Типичная богатая и избалованная девчонка!
Как бы я ни пытался сблизиться с Мелиссой, все превращалось в полный провал. В подростковый период я и вовсе бунтовал не по-детски. Бушующие гормоны захлестывали с головой, и я отрывался на всю катушку, не замечая, как росла и менялась Мелисса. Из некогда веселой и простой девочки, готовой простить детские ошибки, она превратилась во взрослую и серьезную девушку, не идущую на компромиссы.
Эдвард пытался придумать, как заговорить с Мелиссой или заставить хотя бы послушать его. Но буквально сама судьба положила на блюдечко идеальный вариант, от которого сложно было отказаться.
Патриция вошла в дом, словно по звонку, с собранной сумкой. Девушка кинула ее на пуфик, стоящий возле дверного проема.
– И тебе доброе утро, любимая сестренка, – с сарказмом произнес Эдвард.
– Ага, – ответила ему Патриция и взяла с кухонной сушилки глубокую тарелку, попутно насыпая в нее кукурузные хлопья.
Эдвард последовал за ней и сел на барный стул, облокотившись на стол.
– Сделай мне тоже завтрак, – произнес с мольбой в голосе молодой человек, складывая руки в просящий жест.
– Черта с два, – заявила Патриция, – ты вчера развлекался со своей подружкой? Вот пускай она тебе и делает завтраки. А я в кухарки не нанималась.
– Господи! Блондиночка, угомонись уже. Я смотрю, тебя так тяготит, когда я с кем-то провожу ночь. Может тебе найти парня и переспать с ним? А то с таким-то настроем ты точно распугаешь всех в округе, – сказал с кривой усмешкой Эдвард.
– Ха-ха-ха, как смешно. Между прочим, я не выспалась благодаря твоим ночным похождениям. Так что с тебя обед, – в притворной улыбке расплылись губы девушки, а затем Патриция поставила перед носом своего брата пустую тарелку.
Эдвард мельком взглянул на нее и снова поднял голову, чтобы встретиться взглядом с сестрой.
– И что это значит? – осведомился Эдвард.
– Ты хотел завтрак?
– Да.
– Молоко в холодильнике, кукурузные хлопья найдешь в магазине. А пока ты дома, то помой посуду за собой. И да, надеюсь, что этой ночью ты забудешь, где находится этот дом. Лучше бы навсегда.
Патриция произнесла последние слова и захлопнула за собой входную дверь.
– Вот стерва!
Эдварду пришло сообщение, заглянув в него, он обнаружил, что сегодня снова тренировка на льду, а затем на земле. Это неимоверно радовало. Ведь именно в таком порядке было легче заниматься. Когда после льда уже весь уставший и вымотанный, тренировка на земле становилась отличным дополнением.
Скоро команда должна выйти в полуфинал, где они просто обязаны раскатать по стенке «Маундж-лайн». Да, более тупого названия и придумать не могли. Несмотря на это, на прошлых играх Эдварду удалось врезать хорошенько пару раз Брайану и увести прямо из-под его ног шайбу, которая принесла еще одно очко, залетев в ворота противника прямо между кривых ног вратаря. Хотя кто знает, может и не только ноги были у него кривыми… И прямо сейчас тренер буйствовал как никогда. Потому что штрафные броски и дисквалификация абсолютно не помогут выиграть у этих тупоголовых. «Маундж-лайн» принадлежала кучке несносных идиотов из городка, что расположился неподалеку и уже успел себя зарекомендовать среди сборных. Вот уже который год подряд они держатся на табло вторыми после нашей команды «Орегонские утки», конечно же. Иначе и быть не могло. Всю жизнь с самого раннего детства отец прессовал Эдварда с сестрой, если проигрывала одна из их команд. Будь то женская сборная или мужская. Ни для кого не было поблажек. Парень не знал, кто обо всем докладывал отцу и как он умудрялся быть в курсе при таком загруженном графике. Эдвард подозревал, что директор комплекса также находился в его подчинении и по каждому зову бежал к нему. Николас Флеминг являлся владельцем всех новейших построек города за последние двадцать лет. Его фирма построила спортивный комплекс, а также целое множество других зданий, что стали местными достопримечательностями благодаря внешнему и внутреннему стилю. Но главным отличием зданий стала надежность. И не замечать заслуг отца было просто невозможно. В каждой беседе обязательно кто-нибудь упоминал Николаса. Однако, несмотря на все достижения, отец не являлся для Эдварда примером. Его манера общения и грубый тон как с близкими, так и с чужими людьми, не менялись никогда. Он считал себя непоколебимым и требовал ото всех того же. Если Николас решал уничтожить человека, то делал это не только морально, но и физически. Было подозрение, что все эти действия доставляли ему наслаждение.