Лэнгу хотелось, чтобы дело расследовалось под контролем ГУВБ, по двум причинам. Во-первых, благодаря его дружбе с Патриком можно было не сомневаться в том, что все необходимые процедуры будут соблюдены. Кроме того, французская разведка заслуженно считалась одной из лучших в мире. Во-вторых, парижская полиция по уши увязла в болоте политических интриг. В ней имелось много вполне реальных прообразов никчемного инспектора Клузо из «Розовой пантеры», блестяще сыгранного Питером Селлерсом.
Француз ошибочно принял его раздумья за неуверенность и продолжал:
— Конечно, все силы и средства…
— Я хотел бы побывать там, — перебил его Лэнг.
— Конечно. — Патрик успокаивающе вскинул руки ладонями вперед. — Мой автомобиль и водитель в твоем распоряжении. Сколько тебе нужно, столько и пользуйся.
— Ты не знаешь, чем они занимались днем, перед тем как?..
— Такие вещи положено выяснять прежде всего. — Патрик прикоснулся пальцами к папке.
Лэнг придвинул ее к себе, открыл и начал читать красными от слез и бессонницы глазами.
Париж. В тот же день
Из кабинета своего друга Лэнг направился прямо на площадь Вогезов. Когда он попал туда, где Джанет и Джефф провели последние минуты своей жизни, ему показалось, что он стал ближе к ним. Склонив голову, Рейлли долго стоял на обгоревшей бурой стерне газона перед черной воронкой, зиявшей на том месте, где находился дом 26. С каждой минутой росла его решимость сделать так, чтобы убийцы понесли наказание. Он стоял, не слыша скрежета собственных стиснутых зубов и не догадываясь о том, что его лицо искажено страшной гримасой. Местные жители, курьеры и прогуливавшиеся зеваки прибавляли шагу, проходя мимо него, как будто чувствовали в нем затаенную угрозу.
— Я сам до них доберусь, чего бы это ни стоило, — пробормотал он. — Сволочи, подонки проклятые!
Няня в форменной одежде быстрой рысью покатила коляску с ребенком подальше от него.
Следующим пунктом оказалось похоронное бюро, которое порекомендовал ему Патрик. Здесь обстановка была профессиональной, корректной и не отдавала приторным фальшивым сочувствием, характерным для американских похоронных агентств. Он оплатил два простых металлических гроба, один полноразмерный, второй половинной длины, и оставил распоряжения по транспортировке тел в Штаты.
Лэнг изо всех сил старался не думать о том, насколько же мало останков Джанет и Джеффа окажется в этих непривычного вида европейских гробах.
Никакой разумной причины для похода по тем местам, где его сестра побывала в последние часы своей жизни, у него не было, одно лишь любопытство, с которым он не желал бороться. Кроме того, самолет улетал лишь поздно вечером, и Лэнг не хотел злоупотреблять гостеприимством друга. Патрик определил все адреса, где Джанет в тот день расплачивалась кредитной картой, и точно расписал, в каком месте и когда она была. Она посетила бутики «Гермес» и «Шанель», где сделала весьма скромные покупки: шарфик и блузку. Вероятно, ей нужны были не образцы высокой моды, а просто сувениры, решил Лэнг. Он лишь смотрел в витрины на манекены, слишком тощие для того, чтобы походить на людей, но облаченные в тряпки, стоимостью в годовую зарплату среднего американца. Несколько стоявших у тротуара «Феррари» и «Ламборджини» не оставляли никаких сомнений в том, что цены на товары, предлагаемые в магазине, были несколько экстравагантны.
Последний раз кредитная карточка использовалась на острове Святого Людовика. Укрывшийся — в буквальном и экономическом смысле — в тени великолепного острова Сите и колоссального собора Парижской Богоматери, остров Святого Людовика представлял собой тихий район, отделенный рукавами Сены от остального Парижа. Лэнг помнил восемь кварталов, где привольно расположились небольшие ухоженные особняки, множество маленьких — человек на двадцать — бистро и такие же крохотные магазинчики, набитые всякими диковинами.
Водителю автомобиля, который предоставил ему Патрик, удалось приткнуться на одной из стоянок, редких на узких улочках. Выбравшись из «Пежо», Лэнг оказался перед pâtisserie[7], откуда распространялся аппетитный аромат свежего хлеба и сластей. Оттуда он направился по улице Святого Людовика на юго-восток и вскоре дошел до перекрестка с совсем уже узкой улицей Де-Пуэн. Он искал адрес, напечатанный на листке, но дома здесь или вовсе не имели табличек с номерами, или цифры на них было почти невозможно разобрать. К счастью, на этой улице оказался лишь один магазин с вывеской «Magasin d’antiquités», антикварный магазин.
Звон приделанного к двери колокольчика известил о прибытии нового посетителя в помещение, забитое разнообразными атрибутами цивилизации за, самое меньшее, сто лет. Керосиновые и электрические настольные лампы шатко располагались на столиках для рукоделья и футлярах громоздких швейных машинок, рядом лежали кипы журналов, стопками и грудами громоздилась посуда. Бронзовые и мраморные статуэтки и бюсты богинь и императоров выстроились в проходах, на полуразвернутых паласах и толстых восточных коврах. Лэнгу померещились узоры паутины в углах, ему даже пришлось сделать усилие, чтобы отогнать наваждение.
В единственном помещении магазина пахло брошенными вещами, пылью и даже немного плесенью. Очень осторожно, чтобы не повалить громоздкий проигрыватель и стопку пластинок — Лэнг решил, что все это не моложе 1950-х годов, — он обернулся, высматривая продавца.
— Салют! — Из-за какого-то амурчика показалась голова. — Чем могу быть полезен?
Хозяин магазина сразу заговорил по-английски. Как и большинство парижан, он каким-то необъяснимым способом сразу распознавал американцев.
— Я хочу кое-что узнать. — Лэнг протянул распечатку.
В относительно свободную часть магазина, прихрамывая, выбралось существо неопределенного пола. Морщинистая лапка схватила листок и поднесла поближе к лампе, покрытой толстым слоем пыли. В кармане нашлись очки.
— Что же вы хотите узнать?
Лэнг собирался изложить заранее заготовленную правдоподобную историю, а потом решил, что если откроет хотя бы часть правды, то это никому не повредит.
— Джанет Холт была моей сестрой. Она проводила здесь отпуск и несколько дней назад погибла при взрыве в районе Маре. Я лишь пытаюсь выяснить, что она купила за то время, пока находилась в Париже.
— Глубоко сочувствую вам. — Торговец указал на стену, вернее, на просвет между двумя потемневшими картинами, изображавшими людей, одетых по моде XIX века. — Она купила картину.
— Портрет? Чей же? — Рейлли решил, что эта покупка была весьма странной для Джанет.
Антиквар покачал седой головой и пояснил:
— Нет, это был пейзаж с пастухами на поле. Вероятно, какой-то религиозный сюжет.
Да, вот это больше соответствовало вкусам Джанет.
Лэнг приготовился задать следующий вопрос, но вдруг решил не делать этого. Картина и картина, к чему подробности? Судя по облику лавчонки, полотно не должно было представлять особой художественной и чисто материальной ценности.
— Эта картина пробыла у меня совсем недолго, — продолжал человечек, одетый в черное. — Знаете, почти сразу же после того, как ушла ваша сестра, ко мне пришел другой покупатель и очень расстроился, узнав, что картина продана.
Долгие годы, посвященные поиску необычного, распознаванию аномалий, не прошли даром, и антенны, давно не использовавшиеся, тут же пришли в движение.
— Этот покупатель… Вы его не запомнили?
— Восточный человек, возможно, араб. Одет хорошо, хотя и недорого. Очень прилично говорил по-французски.
Завуалированную насмешку Лэнг пропустил мимо ушей и поинтересовался:
— Он не сказал, почему ему захотелось купить именно эту картину?
— Нет. Но вы же видите, что у меня здесь много прекрасных вещей.
Лэнг на мгновение задумался и продолжил:
— Вы сказали, что картина пробыла у вас недолго. Не припомните, откуда она к вам попала?
Снова зашуршали бумаги.
— Из Лондона, от Майка Дженсона. Он работает в компании «Антиквариат, диковины и т. п.», Олд-Бонд-стрит, 12, Лондон, W1Y 9AF. Мы часто покупаем друг у друга всякую всячину.
«Не продается в одном месте, попробуй сбыть в другом», — подумал Лэнг и спросил:
— Вы не дадите мне ручку и клочок бумаги?
Он записал имя и адрес, хотя не смог бы объяснить, зачем ему это понадобилось. Возможно, это просто была первая подробность последнего дня Джанет, мало-мальски выбивавшаяся из ряда неприметных обыденных вещей.
— Спасибо. Вы очень помогли мне.
Выйдя на улицу, Лэнг не спеша направился обратно. Итак, кому-то еще приглянулась та самая картина, которую купила Джанет. Могло ли это стать причиной ее гибели? Чушь какая-то. К тому же Патрик сказал, что дом на площади Вогезов был оснащен охранными системами не хуже Форт-Нокса. Рейлли уже начал представлять себе, будто кто-то так разозлился на Джанет, обставившую его и купившую картину раньше, что решил из мести уничтожить и обидчицу, и ее приобретение.
И все же…
В голове у Лэнга что-то зажужжало. Звук становился все громче и громче. Вдруг Рейлли с изумлением сообразил, что слышит его наяву. Обернувшись, он увидел, как какой-то скутер, которые в Париже поминутно попадались на глаза, резко набрал скорость и въехал на тротуар. На голове у водителя был мотоциклетный шлем со щитком, практически полностью закрывавшим лицо.
«Пьяный, наверное, или с головой что-то случилось», — подумал Лэнг.
Скутер, продолжая ускоряться, несся прямо на Лэнга. В тот самый миг, когда Рейлли собрался сойти с тротуара на мостовую, мотоциклист на ходу наклонился к нему. В руке, обтянутой перчаткой, что-то сверкнуло. Лэнг дернулся в сторону, почувствовал, как что-то царапнуло его по плечу, и свалился наземь.
Взбешенный дерзостью хулигана — как он тогда решил, — Лэнг мгновенно вскочил, намереваясь сорвать водителя с сиденья. Но из этого ничего не получилось. Скутер молниеносно свернул за угол и скрылся из виду.