— Реймонд вел себя ужасно,— хмуро ответила Вакса - Просто отвратительно. Думаю, что после смерти Короля и Королевы нам нужно учредить на Острове республику, а не возиться с наследниками престола
— Вакса! — предупреждающим тоном произнесла фея.
Вакса опустила голову. Ей не хотелось подвергать сомнению цель их путешествия, как не хотелось и сглазить «голландскую башенку», но иногда она не могла совладать со своими чувствами. Наконец Корнелиус принял решение. — Надеюсь, Бен, ты умеешь хранить тайны? — спросил он. — Да, сэр,— без промедления ответил Бен. — Видишь ли, нам понадобится твоя помощь. Ты знаешь, куда ходит Реймонд, где он отдыхает, и так далее. Настало время объяснить тебе причину нашего визита.
Затем он рассказал Бену об Острове, о горе, постигшем Короля и Королеву, и о благородной цели, возложенной на отряд спасателей.
Бен слушал не перебивая. Когда волшебник закончил свой рассказ, его глаза сияли от радости и изумления.
— Я знал, что на свете должно быть такое место,— прошептал он.— Я всегда это знал!
Но часть услышанного, которая относилась к похищению Реймонда в младенчестве, вызывала у него сомнения.
— Его свидетельство о рождении висит на стене в комнате миссис Троттл, оправленное в красивую рамку,— сообщил он.
— Это говорит лишь о том, какая она лгунья, не так ли? — заметила Вакса.— Какой смысл вставлять в рамку свидетельство о рождении, если оно настоящее?
— Теперь слушай, Бен,— продолжал волшебник.— Мы хотим, чтобы ты устроил нам встречу с Реймондом, когда он будет один. Какое время подходит лучше всего?
— Можно попробовать сегодня вечером. Старшие Троттлы собираются в гости. Считается, что за Реймондом должна присматривать миссис Флинт, наша кухарка, - но она обычно запирается в своей комнате и включает телевизор.
— Прекрасно, значит, сегодня. Теперь нам нужно придумать способ завоевать доверие Реймонда и убедить его пойти с нами. Что ему нравится?
Это был трудный вопрос. Бен мог назвать великое - множество вещей, которые не нравились Реймонду.
— Подарки,— ответил он после долгого раздумья.— Он любит получать подарки.
— Ага, в этом случае…
— Нет! — грубо перебила Вакса. Она крепко сжимала чемоданчик, и ее зеленый глаз яростно сверкал.— Я не дам свой подарок этому поросенку!
Корнелиус выпрямился:
— Как ты смеешь разговаривать со взрослыми таким тоном?
Но Вакса стояла на своем:
— Это особенный подарок. Я взяла его к себе совсем крошечным, и он все еще малыш. Я не собираюсь дарить его этому гадкому Реймонду… Лучше я подарю его Бену.
Гертруда опустилась на колени рядом с маленькой ведьмой:
— Послушай, Вакса, я понимаю твои чувства, но наш долг вернуть Принца. Королева доверилась тебе так же, как и нам. Она отпустила тебя потому, что ты придумала чудесный подарок для ее сына. Теперь ты не можешь обмануть ее надежды.
Но именно Бен убедил Ваксу изменить свое мнение.
— Если ты обещаешь что-то сделать, то нужно держать слово,— сказал он.— И если твой подарок… чем бы он ни был… поможет Реймонду, то ты должна этим воспользоваться.
— Ну, хорошо,— мрачно буркнула Вакса.— Но если он не будет обращаться с ним как следует, то я натравлю на него своих сестер, честное слово!
В девять вечера, когда слуги уселись перед телевизором, Бен вместе со своими новыми друзьями незаметно прокрался наверх.
Реймонд сидел в постели с включенным магнитофоном, вяло подергиваясь в такт оглушительной музыке.
— Чего тебе надо? — крикнул он Бену.— Ты мне не нужен. Сегодня мне ничего не задали, потому что завтра суббота. Ступай на кухню.
— Тут кое-кто хочет тебя видеть,— сказал Бен.— Только не волнуйся.
Спасатели вошли в комнату, и Бен представил их всех, кроме Ганса, который прополз в комнату на четвереньках и устроился в углу с закрытым глазом.
Реймонд уставился на них.
— Странные какие-то,— проворчал он.— Они что, пришли с маскарада?
— Нет, Ваше Вы…— начал Кор и тут же замолчал. Он чуть было не назвал Реймонда Вашим Королевским Высочеством», но было еще слишком рано открывать всю правду.
— Мы пришли из другого места,— скромно сказал он.
— Откуда? — с подозрением спросил Реймонд.
— Это место называется Островом,— ответила Гертруда. Вообще-то феи любят целовать детей и становиться крестными мамами, но Реймонд с его огромным животом, выпирающим из-под желтой шелковой пижамы, выглядел так непривлекательно, что Герти пришлось представить его перезрелым кабачком, прежде чем она смогла сесть рядом с ним.
— Это самое прекрасное место на свете, Реймонд,— продолжала она.— Там много зеленых лугов, усыпанных дикими цветами, в рощах растут древние деревья, а вода в реках такая чистая, что можно различить каждый камешек на дне.
Реймонд ничего не сказал, но, по крайней мере, выключил свой магнитофон.
— А на побережье везде пляжи с белым песком и скалистые утесы, куда каждой весной прилетают гнездиться морские птицы,— сказала Гертруда.
— Еще там живут тюлени, крабы и кролики,— добавила Вакса.
— Я не люблю крабов,— скривился Реймонд.— Они больно щиплются. А есть там набережная с игровыми автоматами и парком аттракционов?
— Нет, но там тебе не понадобятся аттракционы. Там дельфины подплывают к берегу и беседуют с людьми, а морские коньки могут брать их на спину и мчать по волнам.
— Не верю,— буркнул Реймонд.— Это все вранье.
— Нет, Реймонд, это правда,— возразила Герти.— И если ты пойдешь с нами, то мы покажем тебе.
Кор открыл свой портфель и вынул картонную папку.
— Может быть, тебе понравится фотография нашего Короля и Королевы?
Он протянул Реймонду фотографию. Снимок не был , одним из официальных портретов, где королевская чета представала перед зрителями в своих мантиях и при всех регалиях. Королева сидела у моря на валуне, свесив одну руку в воду. Ее длинные волосы свободно развевались за спиной, и она улыбалась Королю, с гордостью смотревшему на нее сверху вниз. Фотограф снял их незадолго до похищения Принца, и счастье, исходившее от них, можно было ощутить даже сейчас.
— Вид у них ничего себе,— признал Реймонд.— Но совсем не королевский. Они же одеты, как обычные люди. Если бы я был королем, то носил бы мундир с золотым шитьем и медалями.
— Тогда ты выглядел бы очень глупо, особенно на морском берегу,— ехидно сказала Вакса. — От соленых брызг позолота позеленеет и облезет, а звон твоих медалей распугает всех…
— Вакса! — предостерегающе воскликнула фея.
— Можно мне посмотреть? — попросил Бен. Кор взял у Реймонда фотографию и вручил ее мальчику.
Бен ничего не сказал. Он просто смотрел на фотографию, смотрел и смотрел, словно хотел сделаться ее частью… словно он мог перенестись на снимок и остаться там.
Внезапно Реймонд подскочил на месте и указал на дверь.
— Ай! — взвизгнул он.— Там какая-то страшная штука! Глаз! Он гадкий, он отвратительный! Я хочу к мамочке!
Спасатели в ужасе переглянулись. Они знали, каким чувствительным было сердце великана. Назвать открытого и простодушного Ганса «отвратительным» означало жестоко ранить его. И действительно: из ясного голубого глаза Ганса выкатилась слеза… задрожала в воздухе и упала. Потом Глаз исчез, и оттуда, где сидел великан, донесся глубокий несчастный вздох. Но Вакса пришла на помощь. — Реймонд, я принесла тебе совершенно особенный подарок,— быстро сказала она.— Я берегла его всю дорогу от Острова. Посмотри!
Слово «подарок» сразу же утешило Реймонда, и он стал с интересом наблюдать, как Вакса ставит свой чемодан на кровать и открывает его.
— Что это? — спросил он. Но на этот раз он не подпрыгнул; он выглядел вполне довольным, и неспроста. Человека, которому не понравилось бы то, что лежало на толстой подстилке из мха, можно было бы назвать черствым сухарем. Там лежал маленький зверек, весь покрытый мягкой белой шерсткой, с большими неуклюжими лапками, кое-где тронутыми черными пятнышками. Он только что проснулся и удивленно моргал огромными темными глазами, поводя из стороны в сторону влажным, прохладным носом. Когда он посмотрел на Реймонда и зевнул, все увидели его клубнично-розовый язычок и ощутили его чистое, молочное дыхание.
— Никогда такого не видел,— произнес Реймонд.— Забавная штука. А что это?
— Это туманчик,— ответила Вакса.— На Острове их великое множество, и они легко приручаются. Этого я взяла себе, потому что его мама куда-то пропала, а он был еще совсем крошечным.
Она бережно подняла зверька и положила его на одеяло. Лоб туманчика был покрыт мягкими складками, как у собаки-ищейки; его маленькие усы весело топорщились, а розовые, почти человеческие уши с большими мочками, какие можно встретить у поэтов и музыкантов, едва заметно двигались.
— Почему он называется «туманчиком»? — спросил Реймонд. — Я покажу тебе,— сказала Вакса.— Ты умеешь петь? — Конечно, умею. Петь все умеют. — Тогда спой ему что-нибудь. Только сядь поближе, чтобы он лучше слышал. Реймонд прочистил горло. — Эх, слова забыл,— буркнул он.— Лучше послушаем радио.
Он завертел ручку настройки. Комната наполнилась шумом и потрескиванием.
— Попробуй ты, Бен,— предложила Вакса — Спой.
Но Бен не стал петь; вместо этого он начал насвистывать. Никто из них раньше не слышал такого свиста. Это было не простое чириканье, а настоящая мелодия - порхающая мелодия, наводившая на мысли о весне, молодых деревцах и пробуждающейся жизни. Бен насвистывал, а зверек придвигался все ближе к нему, пока не уткнулся своим влажным носом в его руку. Складки на его лбу начали разглаживаться.
— А-аах…— вздохнул туманчик.— А-аах… а-аах…
И началось. Сперва туман поднимался тоненькой струйкой; в конце концов, туманчик был еще очень маленьким. Но постепенно туман стал гуще… еще гуще. Прохладные, клубящиеся облачка одели кровать Реймонда белым, покрывалом. Комната стала прекрасной и загадочной. Исчезли груды разбросанных игрушек, аляповатая мебель… и островитяне окунулись в хорошо знакомую свежесть раннего утра, напоенного запахом росистой травы.