С этими словами Джессоп провел карточкой-ключом по считывающему устройству замка. Зажегся зеленый огонек. Эбби молча шагнула за порог. Никто даже не попытался ее остановить.
Она не знала, куда пойти. У нее было такое чувство, будто она болтает ногами, уцепившись за конец веревки, уходящей куда-то в небеса. Каждое лицо, обращенное в ее сторону, каждый шаг за ее спиной, каждая рука, толкнувшая ее в уличной толпе на Трафальгарской площади, как будто обвиняли ее в чем-то ужасном, о чем нельзя говорить вслух. А ведь именно этому мы якобы хотели положить конец, подумала она. Вине без улик, обвинениям без доказательств. Чтобы никто не мог выставить человека за порог, отняв у него то, что принадлежит ему по праву.
Последнее показалось обиднее всего. Ожерелье было последней памятью о Майкле. Расстаться с ним было равносильно худшему из предательств.
Зачем тебе нужно знать? — устало спросил внутренний голос. Другой ответил, как и всегда, твердо и настойчиво: потому что он заслуживает справедливости.
Сначала Эбби брела, куда ее несли ноги, но постепенно в ее сознании сформировалась цель. Ее походка сделалась легче, шаг тверже, и она не без радости отметила, что шрам на боку дает о себе знать не так сильно, как раньше. Вскоре она оказалась на Саутгепмтон-роуд, миновала Рассел-сквер, прошла мимо Британского музея, после чего направила стопы на северо-восток, пока не оказалась на Юстон-роуд. Напротив высилось здание Британской библиотеки, огромная колоннада из красного кирпича, соседствующая с вокзалом Сент-Панкрас. Во дворике бронзовый гигант, изображающий Ньютона, склонился над свитком с записью математических законов. Вход в библиотеку, словно пара часовых, стерегли железные деревья без листьев. Внутри охранник затянутой в резиновую перчатку рукой порылся в ее сумочке. Здесь ничего нет, так и подмывало ее крикнуть во весь голос.
Да, она ушла из конторы без ожерелья, но из библиотеки с пустыми руками не уйдет. Марк с Джессопом проговорились, и теперь у нее было имя. А имена, в этом она убедилась за десять лет постоянных попыток биться в закрытые двери, — это ниточка, что способна вывести вас из лабиринта. Эбби вошла в читальный зал, села перед компьютером и взялась за поиски. Ответы не заставили себя ждать.
Золтан Драгович. Военный преступник, организатор работорговли, в том числе поставки на Запад секс-рабынь, наркобарон, шпион — в общем, полный джентльменский набор балканских «добродетелей». Определенно — миллионер, предположительно — миллиардер.
Место рождения точно неизвестно. Дата — по некоторым источникам, 1963 год. По слухам, сын отца-албанца и матери-сербки, однако, насколько известно, никто еще не признался в том, что Драгович их сын. Считается, что с середины 1980-х годов Золтан Драгович активно участвовал в жизни преступного мира итальянской столицы. Сначала — в качестве рядового бандита, затем сколотил свою собственную банду, соперничавшую с печально известной группировкой «Банда делла Мальяна». В результате кровавых разборок подмял под себя итальянцев. В 1991 году, когда его родная страна погрузилась в пучину хаоса, вернулся в Югославию и крупно нажился на кровавых событиях тех лет.
Эбби продолжила чтение. В 1991–1995 годах Драгович фактически организовал государство внутри государства. Силы НАТО пытались бомбардировками загнать страну в темное средневековье. Драгович их опередил, причем без всяких авиационных бомб. По сути дела он провозгласил себя — в духе варварских времен — вождем военизированного царства, основанного на грабежах, насилии и нескончаемых войнах. За это Драгович получил кличку Потрошитель. Его полувоенные формирования лишь слегка уступали по численности югославской национальной армии, а по свирепости превзошли все противоборствующие силы. Но если другие убивали людей по политическим или религиозным мотивам, то для Драговича на первом месте стояли деньги. Когда сербов попытались прижать экономическими санкциями, цены в стране взлетели до небес. А с ценами и его доходы. Бензин, золото, сигареты, обувь — если где и торговали ими, рынок этот обязательно принадлежал Драговичу. Он присвоил себе награбленные сокровища из музея в Сараеве и продавал их коллекционерам по всей Европе.
Но вскоре Дейтонские соглашения положили конец войне в Югославии, и Драгович на время затаился. Пока его подручные и командиры других полувоенных формирований тратили в Белграде свои военные трофеи на оргии с алкоголем и наркотиками, он ушел в тень. По всей видимости, вообще исчез из страны. Поговаривали, что Драгович опасался репрессий со стороны государственных властей, которым его молчание было только на руку. «Неужели Потрошитель боится смерти?» — вопрошал заголовок в сербском журнале «Време». Впрочем, согласно другим данным, Драгович якобы отправился в путешествие по крупнейшим городам Европы. Лондон, Париж, Амстердам, Франкфурт, Рим, Стамбул. То есть туда, где торговля героином процветала особенно бойко. В прессе промелькнуло сообщение о том, что в качестве туриста он даже побывал в Международном уголовном суде в Гааге. Прошел мимо охраны и пятнадцать минут посидел на галерее, на которую пускают посетителей. Никто не обратил на него внимания.
В 1999 году его покровитель Слободан Милошевич решил повторить «гастрольный тур» со старым репертуаром, а именно, предпринял короткую, но кровопролитную попытку сделать с Косово то же самое, что в свое время с Боснией. НАТО терпело это безобразие три месяца, после чего подняло в воздух бомбардировщики. Все решили, что Потрошитель — как и прочие сербские полевые командиры — попытается в последний раз нажиться на человеческом горе в дни войны, однако Драгович вопреки ожиданиям остался в Европе.
Кое-кто утверждал, что Потрошитель якобы поставлял для армии албанских националистов — УЧК[10] — оружие, ранее принадлежавшее ирландской ИРА[11], закупками которого он занялся.
Возможно, свою роль сыграли его албанские корни, но нельзя было исключать и того, что он понял: Милошевич обречен. Возможно, поэтому он решил заранее приобрести благосклонность вчерашних врагов. Год спустя, если верить слухам, Дра-гович взялся помогать албанским террористам, пытавшимся разжечь огонь гражданской войны в соседней Македонии. На этот раз Драгович проиграл. НАТО вскоре вошло в Косово и Македонию и показало гангстерам, что такое настоящая военная власть.
Драгович больше не пытался свергать правительства, зато, как писала тогда пресса, взялся активно зарабатывать деньги. В то время как силы закона постепенно — стараниями либо гаагского суда, либо сербской полиции — отловили остальных его соучастников и «коллег», Драгович оставался в тени. Он стал последним гангстером прошлого, который еще не сложил оружия. Международный уголовный суд выдал ордер на арест Драговича, обвиняя его в военных преступлениях. Интерпол разыскивает его как активного участника наркоторговли и похищения людей. Однако со временем о нем постепенно начали забывать. Правоохранителям едва не повезло в 2008 году, когда турецкие власти задержали его в Стамбуле, однако Драговичу удалось бежать прежде, чем начались процедуры по его экстрадиции. Предположения о том, что к бегству Драговича — в награду за некие его услуги — приложили руку спецслужбы России, последними активно опровергались.
Чувствуя себя изрядно усталой, Эбби откинулась на спинку стула. Дело было не в Драговиче, не в его темных делах, а в ее болезненном копании в собственном прошлом. Драговина она ни разу не видела в глаза, а вот с некоторыми документами Международного трибунала по его делу работать ей приходилось. Однажды она отправилась вместе со взводом миротворцев НАТО в поездку в дальний уголок Боснии, где в заброшенном крестьянском доме якобы видели Драговина. Тогда они не нашли в том доме ничего, кроме кучи тряпья и дохлой вороны.
Она внимательно вглядывалась в фотографию на экране. В досье фотоснимков Драговина было крайне мало. Фото было маленькое и не очень резкое, как будто его вырезали из снимка больших размеров. Узкое лицо, заостренная нижняя челюсть и черные глаза, буравящие объектив, как будто Драговин заметил фотографа.
Что у Майкла могло быть с ним общего? Драговин заправлял одной из крупнейших преступных группировок в Европе. Полем его деятельности было главным образом Косово. Скорее всего, Майкл столкнулся с ним по каким-то служебным делам.
Тогда почему ты отвез меня на эту виллу, если знал, кому она принадлежит?
Эбби нажала на кнопку мыши с такой силой, что пластмассовая штуковина едва не треснула. Окошко на экране закрылось, лицо исчезло.
В читальном зале было душно. Эбби срочно требовался глоток свежего воздуха. Она прошла мимо стопок старинных книг, запертых в стеклянных витринах в центральной части здания, и спустилась по лестнице вниз, во внутренний дворик. Ей нужно было принять таблетку, но она ограничилась сигаретой. Копаясь в сумочке, Эбби увидела, что на телефоне зажегся экран. На время работы в читальном зале она выключила звук, но кто-то прислал ей текстовое сообщение. Сердце тотчас упало. Единственным, кому она звонила по этому телефону, был Марк.
Чего еще они от меня хотят?
Дрожа на холодном вечернем воздухе, она вынула из сумочки телефон и открыла сообщение. Странно, но номер отправителя не определялся.
ARCUMTRIUMPHISINSIGNEMDICAVIT. Пятница 17.00. Могу помочь.
Глава 12
Константинополь, апрель 337 года
Я просыпаюсь на рассвете, сжимая лежащий под подушкой кинжал. Ночью кто-то унес масляный светильник. Меня тотчас охватывает паника. Что еще они могли забрать? Впрочем, обшарив постель, понимаю, что могу не беспокоиться. Книга Александра и ожерелье на месте. Должно быть, один из моих рабов бодрствовал, пока я спал. Он не осмелился накрыть меня одеялом. Мои рабы знают, что, когда я сплю, ко мне нельзя прикасаться.