Обескураженная и до боли обиженная, я побрела по коридорам клиники в надежде встретить юнгу. Не найдя ни одного кабинета с табличкой «Доктор К.Г.Юнг» на двери, я решилась спросить о нем у пробегающего мимо юноши в белом халате. «К сожалению, доктор Юнг больше у нас не работает». – «А в университете?» - «И в университете тоже. Говорят, он открыл частный прием больных в своем доме в Кюснахте». Заметив мой оторопелый взгляд, юноша добавил шепотом: «А главное, ходят слухи, что он очень нездоров, и вообще перестал заниматься психотерапией, потому что сам в ней нуждается».
Хоть я понимала, что должна спешить на виллу фрау Цвик,чтобы не слишком задерживать Эльзу, я все же зашла на телеграф и отправила четыре телеграммы – Павлу в Берлин, маме в Ростов, третью своей бывшей подруге в Лозанну в надежде, что та поможет мне найти там работу, и четвертую Эмме Юнг в Кюснахт с просьбой позволить мне к ней приехать. Эту телеграмму я подписала «фрау Сабина Шефтель».
Я, как всегда, была изобретательна: пока я ожидала ответов на свои телеграммы, особенно от мамы, обещавшей перевести мне деньги, я разработала детальный план посещения дома Юнга в Кюснахте, поскольку я не видела другой возможности с ним связаться. Подозревая, что Эмма меня не забыла и до сих пор меня ненавидит, я решила взять с собой Ренату как доказательство исключительно делового характера моего визита.
Мама тут же прислала мне полный слез восторг от той ловкости, с которой я умудрилась пробраться в Швейцарию, Павел и подруга хранили молчание, зато Эмма любезно позволила мне навестить ее послезавтра в три часа дня.
В день нашего визита накрапывал мелкий дождик, но я хорошо устроила Ренату в коляске с зонтиком, и мы благополучно добрались до Кюснахта на маленьком речном трамвайчике, регулярно ходившем из Цюриха в пригороды.
Чтобы не мозолить Эмме глаза своей экзотической внешностью, я надела самое скромное из моих платьев и гладко зачесала волосы назад, закрутив концы в специально для этой цели купленную безобразную сетку мышиного цвета. Такими мы и предстали перед ней - кроткая одинокая мать в жалкой одежде с крошечной девочкой, полной соплей и слез. Эмма тоже выглядела не слишком нарядной и счастливой – боюсь, она надела сегодня маску печали не ради моего визита, а носила ее давно с привычным равнодушием.
«Значит, вы теперь фрау Шефтель, фройляйн Шпильрайн? - спросила она жестко, сразу узнав меня, несмотря на весь мой маскарад. - Вы что, вышли замуж?» - «Да, уже два года назад». – «Поздравляю. И чем я могу вам помочь?» - «Я в безвыходном положении: я - иностранка с русским паспортом, и во время войны я не могу жить ни в Германии, ни в Австро-Венгрии. Мой муж – российский подданный, его высылают в Россию. Мне необходимо срочно устроиться на работу в Швейцарии, чтобы прокормить себя и дочь». – «Я охотно верю, что вам это необходимо, но при чем тут я?». Она была действительно ни при чем, я так ей и сказала: «Я надеялась, что доктор Юнг сможет мне помочь».
И тут Эмма засмеялась, если можно было назвать смехом этот странный звук, больше похожий на скрип несмазанной двери: «Вы ищете помощи доктора Юнга? А я ищу кого-нибудь, кто смог бы помочь ему!» - «А что с ним? Мне сказали, что он ушел и из клиники, и из университета». – «Слава Богу, что он еще не ушел из жизни». – «Боже мой, что с ним? Он болен?» - «Знаете что, поезжайте и посмотрите сами!» - «Куда нужно ехать? Разве он не дома?» Все это время мне казалось, что юнга прячется где-то за портьерой, не желая столкнуться со мной лицом к лицу на глазах жены.
Но Эмма не подтвердила мои подозрения – она вынула из ящика подробную карту озера и показала мне обведенную красными чернилами маленькую точку: «Он на этом острове. Он купил там кусок берега и строит какую-то башню, в которой он надеется спрятаться от человеческой злости и зависти». Пока я разглядывала карту, Эмма вызвала служанку и велела ей собрать корзинку с едой для господина доктора. «Чтобы он опять выбросил ее в озеро?» - дерзко отпарировала служанка.
«Может, из рук фрау Шефтель он на этот раз ее возьмет», - ответила Эмма резко, словно отбивая удар теннисного мяча. Служанка вышла, и мы с Эммой стали ждать ее возвращения в полном молчании – нам нечего было сказать друг другу. Наконец, она появилась и положила корзинку в Ренатину коляску. «Желаю удачи», - сказала Эмма, открывая входную дверь, чтобы показать, что аудиенция закончена. Дождь усилился и с неба лило, как из ведра. Но нам не было предложено переждать ливень, да я бы это предложение и не приняла.
Ренату я надежно спрятала под зонтик, а сама в потоках дождя бодро покатила коляску к пристани, сжимая в руке драгоценную карту с адресом юнги. Мне было все равно, промокну я или нет: я знала, что не простужусь и не заболею, потому что завтра я должна его увидеть. Всю ночь я прокрутилась в постели без сна, пытаясь разгадать, какую ловушку подстроила мне Эмма, с такой легкостью отправив меня к юнге. Так ничего и не придумав, я под утро все же задремала, и могла бы проспать, если бы меня не разбудил настойчивый плач голодной Ренаты.
За ночь дождь прекратился и в безоблачном небе счастливым предзнаменованием сияло настоящее летнее солнце. Сговорившись с Эльзой, что за двойную плату она останется с Ренатой на весь день, я отправилась на пристань. Несмотря на сияющее солнце, с гор дул сильный ветер, так что волны в озере вздымались высоко, как в настоящем море. После нескольких неудачных попыток я нашла лодочника, готового отвезти меня на крошечный остров с непроизносимым названием.
Он согласился ждать меня там, сколько понадобится, назначив баснословную цену за каждый час ожидания. Глядя на карту, лодочник уверенно объявил, что волны ему нипочем и что через час мы будем на месте. Однако волны оказались сильней, чем выглядели с берега, а лодочник, хоть и хорохорился, оказался не слишком грамотным в чтении карт, и не смог сходу разобраться в путанице мелких островков. Так что на таинственный остров мы прибыли уже после полудня, он – раздраженный своей беспомощностью, я – раздраженная его беспомощностью. За это время небо тоже начало раздражаться – его затянули нервозные густо-серые тучи и день уже выглядел не таким праздничным, каким казался с утра.
Но я не отчаивалась, подогреваемая уверенностью, что при моей встрече с юнгой солнце опять засияет и тучи спрячутся за горизонт. Остров оказался небольшой, но малодоступный – с трех сторон он обрывисто спускался к озеру почти отвесными скалами, с четвертой открывалась маленькая бухта, оснащенная грубо оструганными мостками. К столбу возле мостков была пришвартована большая моторная лодка.
«Лодочка-то недешевая, видать, хорошие денежки в нее вложены», - с завистью сказал мой лодочник. «Вы уверены, что это именно тот остров, который отмечен на карте?» - прервала я его финансовые соображения. «Ясно, что уверен. Все-все совпадает – и широта, и долгота, значит, он и есть». - «Ну почему у входа на остров не поставить табличку с его названием?» - подумала я раздраженно и начала осторожно выбираться из лодки на мостки.
Задача была не из простых – неугомонные волны качали и швыряли нашу лодочку, то отгоняя ее от мостков, то снова приближая. «Гляньте, там за кучей камней кто-то есть. Позвать бы его, чтобы он помог вам из лодки выбраться», - посоветовал лодочник. Действительно, недалеко от берега была навалена высокая груда больших валунов, возле которой какой-то человек в грубом рабочем комбинезоне долбил ломом то ли землю, то ли камень, - на таком расстоянии разобрать было трудно. Работяга не обращал на нас внимания, а может, из-за рокота волн он даже не слышал, как мы вошли в бухту.
«Вы бы лучше сами постарались мне помочь,- рассердилась я на лодочника, - я ведь за это вам плачу». – «Вы платите мне за то, чтобы я вас довез до этого проклятого островка, и отсюда обратно, а не за то, чтобы я промочил ноги, таская вас из лодки на берег».- «Хорошо, я постараюсь справиться сама, но если я упаду в озеро и утону, вам никто не заплатит», - рявкнула я и решительно ступила на мостки одной ногой. В этот момент высокая волна подхватила нашу лодку и отшвырнула от берега, и я, сама себе удивляясь, с громким визгом взлетела,как балерина, вспрыгнула на мостки и рухнула там на колени.
Мой визг и грохот падения привлек, наконец, внимание рабочего – он отбросил свой лом и побежал к бухте. В несколько прыжков очутившись рядом со мной, он вскочил на мостки и грохнулся рядом со мной на колени. «Как ты сюда попала, Сабина?» - спросил он, и я вдруг поняла, что это юнга, неузнаваемо грязный и неуклюжий в тяжелом брезентовом комбинезоне. Взгляд у него был странный – тяжелый, незнакомый и какой-то вязкий. Мне стало страшно.
«Я приехала... вот лодочника наняла... и приехала», - забормотала я бессвязно. Взгляд юнги давил меня и лишал речи. «Я вижу, что ты наняла лодочника, я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, как ты сюда попала?» - «Эмма дала мне карту» - «Ты была у Эммы? Зачем?» - «Я надеялась, что ты мне поможешь. А она передала для тебя корзинку с едой». - «При чем тут корзинка? Зачем она послала тебя ко мне?» - «Она меня не посылала, она только дала мне карту, на которой отмечен остров».- «Эмма не так проста, чтобы отправить тебя ко мне безо всякого умысла. Может, она сговорилась со стариком Зиги?»
До меня не сразу дошло, что стариком Зиги юнга называет Фрейда. «Она что, за твоей спиной сговаривается с Зиги?» Юнга захохотал – это был какой-то деревянный смех, будто кто-то щелкал дощечкой о дощечку. «Теперь все сговариваются за моей спиной. Вот и ты сговорилась с Эммой. Кто бы мог подумать, что вы когда-нибудь сможете сговориться?» - «А о чем Эмма могла сговориться с Зиги?» - «Ясно о чем – устроить так, чтобы ты от меня отреклась, как все другие. Ведь я знаю, что Зиги засыпает тебя письмами, в которых требует, чтобы ты от меня отреклась».- «Откуда ты можешь это знать?» Юнга хитро проищурился: «Я за это время научился читать письма Зиги. Это оказалось очень просто – я смотрю через его плечо, когда он их пишет. Он расписывает тебе, какой я негодяй, и понятия не имеет, что я все его письма читаю!»