У входа, рядом с дверью в подъезд, мы нашли кран, из которого капала ржавая вода, так что можно было бы этот подвал убрать. Но у нас не было ничего – ни метлы, ни тряпки, ничего, кроме надетой на нас одежды и грязного полотенца из рюкзака Ренаты. Мы стояли и растерянно смотрели друг на друга, пока я не вспомнила Шуркины уроки. Бедная моя Шурка, любимая моя Шурка, спасибо тебе за науку!
– Вы отдохните тут на скамеечке, – предложила я, – а мы с Евой пойдем порыщем вокруг.
Я потянула Еву за руку, и мы удрали прежде, чем они успели нас спросить, где мы собираемся рыскать.
– Ну, а что теперь? – спросила Ева. – Куда мы идем?
После того как я на ее глазах ловко открывала запертые двери чужих квартир, она в меня поверила.
– Нам нужны одеяла, матрацы и подушки. А также немножко посуды, пара ведер и тряпки для уборки, правда?
К этому времени уже стемнело, и в некоторых окнах зажегся бледный свет – то ли от свечей, то ли от коптилок – так что можно было легко определить, в каких квартирах никого нет.
Пользуясь темнотой, мы с Евой проскальзывали в подъезды, открывали пустые квартиры и вытаскивали из каждой всего понемножку – из одной пару одеял, из другой подушки, из третьей ложки-вилки, а из четвертой даже свечку. Все это мы сносили на подвальную лестничную площадку одного из подъездов, все окна которого светились, – в надежде, что так поздно никто уже не попрется по лестнице вниз. Нам повезло, и никто не поперся, пока мы не набрали почти все, что было нужно.
Тогда мы, захватив по одеялу и подушке, вернулись к нашим взрослым дамам и предложили им пойти с нами, чтобы принести все остальное добро. Операцию переноса мы завершили быстро и бесшумно, так что осталось только наспех смахнуть паутину и лечь спать.
– Главная проблема будет с уборной, – вздохнула Рената, когда мы с ней перед сном побежали пописать в кустиках на противоположной стороне улицы.
– Ничего, – успокоила ее я, – частично мы решим эту проблему при помощи моих отмычек, будем бегать в чужие квартиры, когда хозяев не будет дома.
– Я вижу, ты – настоящий кладезь премудрости! – расхохоталась она. Но смяться было нечему – вся моя премудрость была от Шурки, а Шурку безымянно похоронили в братской могиле где-то за городом.
Я смахнула слезу: плакать было некогда, нужно было придумать, как запереться на ночь. К счастью, пока мы бегали писать, Сабина обнаружила на двери ржавую щеколду, которую после нескольких неудачных попыток удалось задвинуть в такую же ржавую петлю. Я легла на матрац подальше от Сабины, опасаясь, что она начнет допытываться, откуда мы приволокли все эти ценные вещи, но она, бедная, так умаялась за этот страшный день, что рухнула на раскладушку и мгновенно заснула.
20
Спали мы необычайно крепко и проспали бы до полудня, если бы нас не разбудил громкий стук в дверь. Первой проснулась Ева и долго спрашивала стучащего, кто он такой. Пока он уверял ее, что он не грабитель (интересно, что бы грабитель мог с нас взять?), а местный управдом, мы все успели вылезти из постелей и даже наспех причесаться. Потом Ева уступила место Сабине, которая долго возилась со щеколдой, пока наконец не открыла дверь.
Управдом вошел и стал беспомощно озираться – после дневного солнечного света в нашем подвале была тьма-тьмущая. Мы-то, приглядевшись к темноте, его, конечно, видели, а он нас нет.
– Сколько вас тут, бабоньки? – спросил он, потеряв надежду нас пересчитать.
– А сколько вам надо? – под общий смех огрызнулась Рената, самая смелая из нас.
– Да чем больше, тем лучше, – мирно отпарировал управдом, – потому что я должен отправить вас на строительство оборонительных сооружений.
Мы испуганно затихли, и только Рената посмела возразить:
– Мы даже устроиться не успели, а вы уже хотите нас куда-то отправить. Дайте нам хоть денек на передышку.
– Я б вам даже два денька дал, но не дам по доброте душевной.
– Ничего себе доброта! – пискнула Ева.
– Именно доброта! Ваш дом ведь разбомбили?
– Разбомбили, – вздохнула Сабина.
– Подчистую?
– Подчистую.
– Значит, запасов у вас никаких и жрать вам нечего. Точно?
– Точно, – подтвердила Рената.
– Ну вот! А на оборонительных сооружениях каждому выдают по четыреста граммов хлеба в день. Ясно?
– А горячий завтрак тоже? – обрадовалась я.
– Да сколько вас тут? – всполошился управдом. – Я думал, трое, а тут еще одна объявилась, да еще горячий завтрак ей подавай.
– Она не в счет, она еще маленькая, – поспешно выгородила меня Сабина.
– И маленькой четыреста грамм в день не повредят. Так что даю вам час на сборы, а через час приедет машина, чтобы везти добровольцев на оборонительные сооружения. Сбор на углу напротив Зоосада.
Он потребовал наши документы и особенно долго крутил в руках мою метрику.
– Выходит, она не ваша дочка? – спросил он Сабину. И ушел, оставив нас в замешательстве.
– Идти иль не идти, вот в чем вопрос, – процитировала образованная Ева.
– Конечно, идти, нам с тобой и с Линкой, – решила Рената. – А маму оставим дома, ей земляные работы не под силу.
– Нет, нет, я тоже пойду, – заупрямилась Сабина, – в нашем положении ни к чему терять четыреста граммов хлеба.
– А я сегодня не пойду, – объявила я. – Наш дом нужно привести в порядок.
– Ты о чем? – не поняла Сабина, зато хитрая Ева сразу смекнула, о чем я:
– Ты без меня управишься?
– Управлюсь.
– Смотри, не попадись!
Я сразу поставила ее на место:
– Не учи ученого!
– Девочки, что вы разговариваете загадками? – всполошилась Сабина. Мы не стали ее просвещать, нам всем было не до того – ладно, по первому дню можно было не умываться, но пописать все-таки было нужно?
– Идти в кустики среди бела дня было неловко, – так сказала Ева, но Рената пожала плечами:
– А уписаться по дороге будет ловко?
И мы дружной стайкой рванули в нейтральные кустики на другой стороне улицы: домов там не было, был только заросший травой пустырь. Друг друга мы почему-то стеснялись и потому расселись за разными кустиками, так чтобы никто ни за кем не мог подсмотреть.
– А подтираться чем? – прорыдала Ева.
– Листиком подотрись, – посоветовала ей практичная Рената.
– Тут все листики колючие! – прорыдала Ева еще отчаянней.
– Сегодня управимся, как сможем, а потом что-нибудь придумаем, – заключила Сабина, а Ева наставила меня:
– Первая задача ясна, Линка?
– Уж куда ясней!
– Господи, девочки, о чем вы? – взмолилась Сабина, но мы только расхохотались в ответ.
Завтрака не было, ни горячего, ни холодного, и мы, голодные, поспешили к месту сбора в расчете на четыреста грамм хлеба – я тоже побежала с остальными, чтобы удостовериться, что почти весь народ уезжает на оборонительные работы. Толпы людей выходили из домов по дороге – в основном женщины, старухи и молодые, и несколько стариков – и стекались ко входу в Зоосад, но нельзя было с уверенностью сказать, остался ли кто-то у них дома или нет. Подъехал открытый военный грузовик, откинул боковой бортик и спустил лесенку – никаких скамеек в кузове не было. Толпа скопом ринулась к лесенке, а самые молодые и ловкие – впереди всех. Рената и Ева – полезли в кузов без лесенки и втащили за собой Сабину, легкую, как пушинка.
Грузовик рыкнул и тронулся с места, пассажиры, стоявшие в кузове, тесно прижавшись друг к другу, разом качнулись назад, и чуть не выпали через бортик на землю. Особенно я испугалась за Сабину, которая стояла близко к краю, но дочки держали ее крепко.
– Девчонку забыли! – пискнул чей-то голосок из толпы, но Ева быстро огрызнулась:
– А тебе что за дело?
Грузовик скрылся за поворотом, и я осталась одна на незнакомом перекрестке.
Прежде чем приняться за выполнение моего плана, нужно было тщательно все обдумать. Во-первых, нежелательно было шарить по квартирам на нашей улице, во-вторых, нужно было иметь ответ на случай, если кто-то остался дома, а главное, чтобы никто из хворых, глазеющих из окон, не вспомнил чужую девчонку, слоняющуюся из подъезда в подъезд с разным скарбом в руках. Я быстро вернулась домой и приступила к делу. Я не стесняясь обшарила рюкзаки родных дочек, воображая себя Золушкой, наряжающейся на бал. У Ренаты я нашла бархатную юбку, которая мне была почти до пят и туфли на каблуках, а у Евы потрепанную кофту в мелкий розовый цветочек по синему полю и маленькую синюю шляпку. Туфли оказались мне как раз, но, к сожалению, зеркала у нас не было, так что оценить свой бальный наряд я не смогла, – но было ясно, что мне не хватает палки или зонтика, чтобы натурально хромать. Я осторожно выглянула из двери – улица была пустынна и тиха, если не считать далекого уханья пушек.
Хромая и охая, я прошла мимо двух соседних домов, дважды завернула за угол и оказалась на вполне приличной дачной улице, обсаженной высокими тополями. Мне почему-то показалось, что многие жильцы этих хорошо ухоженных домов не поехали с утра на земляные работы, а давно умотали куда-нибудь в Сибирь или в Казахстан. Тем более что окна не были заклеены бумажными крестами, и при моем приближении ни одна собака не залаяла. Это было бы замечательно, но рисковать не стоило.
Я аккуратно постучала в крашенную зеленой краской калитку самого большого дома – уж его-то хозяева вряд ли остались ждать немцев! Никто не ответил, я просунула руку в щель между калиткой и забором и ловко открыла щеколду, как меня научила Шурка. Хромая, я добралась до высокого порога, вскарабкалась по ступенькам и стала дробно стучать в стеклянную дверь террасы. Опять никто не отозвался. Тогда я вытащила из красного кисета свою бесценную отмычку, открыла дверь без особого труда и остановилась, прислушиваясь – а вдруг кто-нибудь все-таки затаился в глубине дома и готовится к атаке на меня.
Но дом словно спал – «ни слова, о друг мой, ни вздоха!» – вспомнила я вдруг романс, который Рената пела под аккомпанемент Евы сто лет назад в другой жизни. Хромать уже не имело смысла, а нужно было, наоборот, двигаться легко и бесшумно. Я толкнула первую дверь и не ошиблась – это была кухня, полная самых