При виде нас её лицо просветлело, она отложила книгу, вскочила и быстрым шагом направилась к нам:
– О, Караг, Кинг! Как хорошо, что вы пришли! – Она взяла меня за руку и провела по комнате, представляя всем, кто попадался на пути – я сразу же забывал их имена. – Это тётя Виолетта, тётя Анемона, бабушка Роуз, а там дядя и два моих двоюродных брата…
Я кивал, здоровался и вскоре совершенно запутался. Но когда Лу представляла своих братьев и сестёр, я слушал внимательно: светловолосую девочку, которая задорно поглядела на нас и тут же начала исполнять какой-то танец, очевидно, звали Хани [7], а двух братьев, играющих на пианино и ссорящихся, – Блюберри и Элдерберри[8]. Я попытался скрыть своё удивление: мне ещё не доводилось встречать людей, названных в честь мёда и ягод.
– Так мы, конечно, людям не представляемся, – сказал брат, которому досталось имя Блюберри. – Моё человеческое имя Бенни, а этот парень называет себя Кеном.
– Привет, Кен, спасибо, что помог мне отыскать сестру, – поблагодарил я его. Он тогда осмелился заговорить с Мией.
– Не за что, рад был помочь, – отозвался Кен.
– Значит, это ты тот проклятый оборотень – хищный кот, который учится с моей племянницей в одной школе?! – прогремел олень, лежащий на диване.
Одна из женщин принюхалась к нам:
– Держись покрепче, Иероним, тут целых два оборотня – хищные кошки!
– Sí, – растерянно подтвердил бедный Кинг.
– Может, эти двое научатся от Лу паре трюков – я, похоже, не в состоянии обучить их превращениям! – Айсидор Элвуд тем временем тоже пришёл домой, повесил свой коричневый пиджак на спинку стула и засучил рукава рубашки.
Лу скривилась:
– Мне действительно очень жаль, Караг.
– Ничего страшного, – соврал я. – Кстати, где твоя мама?
– У неё кое-какие дела в городе. – На этот раз соврала Лу. Я пришёл к выводу, что её мать, которую однажды ранила пума, просто не захотела со мной встречаться.
– Не хотите ли перекусить? – Одна из тётушек Лу протянула нам с Кингом тарелку с печеньем. Я был так благодарен ей за дружелюбие, что улыбнулся в ответ и протянул руку за лакомством:
– А что это?
– Печенье из сена и засахаренный клевер – мои фирменные сладости, я рассылаю их через интернет-магазин по всей стране, – восторженно объяснила тётя.
Мой же восторг, напротив, как рукой сняло. Сено?! Ни за что!
– Нет, спасибо, это и правда очень мило, но… – попытался отказаться я.
– Ах, ну хоть попробуйте, они в самом деле очень знамениты! – Тётя сунула нам с Кингом в руки по печенью. – Такое нельзя пропустить!
Ну ладно. Может, клевер не такой уж и противный. Кинг с отвращением начал жевать печенье из сена, а я взял один из засахаренных листочков, сунул его в рот и даже пару секунд пожевал. Потом, сделав вид, будто любуюсь пейзажем из открытого окна, незаметно выплюнул эту гадость.
Точнее, думал, что незаметно.
– Эй, кто это тут плюётся засахаренным клевером?! – завопила вапити, лежащая под окном. Десять пар глаз возмущённо уставились на меня.
Бедняге Кингу, увы, печенье не пошло впрок: он заметно побледнел, и его затошнило. Он отчаянно озирался в поисках чего-то – наверное, ванной, – но рвота уже подкатила к горлу: я буквально видел, как содержимое его желудка рвётся наружу. Как назло, он стоял рядом с пианино – коричневые комочки плохо сочетались с чёрно-белыми клавишами.
В комнате повисло потрясённое молчание.
Мне было ужасно жаль Лу: она наверняка представляла себе этот визит по-другому! Она выглядела измученной и в то же время сердитой.
– Зря я вас пригласила, – проговорила она. – Наши миры слишком разные… Хищным кошкам не помешало бы научиться себя вести!
Я с недоумением смотрел на неё. Неужели она не может хоть немного войти в наше положение? Похоже, нет, хотя обычно она проявляла сочувствие.
Мы с Кингом переглянулись.
– Когда ваш лось нас заберёт? – прошептал он мне на ухо и, скривившись, утёр рот.
– Через три часа, – прошептал я в ответ.
Две кошки – одна мысль. Мы попрощались с Лу и попросили её захватить нашу одежду завтра с собой в школу. Вскоре пума и ягуар выскочили в окно и со всех ног припустили к холму.
Девятибалльное сердцетрясение
Когда мы вернулись в школу «Кристалл», мне хотелось лишь одного – остаться одному. Попрощавшись с Кингом, я наблюдал, как он вскарабкался по неотёсанным гранитным блокам, из которых была сложена изрезанная расщелинами стена школы, и прошмыгнул в окно комнаты. А я направился в заснеженный лес, бесцельно бродил среди скрученных сосен и наконец свернулся под хвойным деревом, выбрав место, где не было снега. Мне казалось, будто у меня вместо сердца – пустой улиткин домик: я едва слышал, как оно бьётся. Смогу ли я смотреть Лу в глаза после этой ужасной встречи?
А ещё я никак не мог разобраться в собственных чувствах. Что-то во мне изменилось, но я никак не мог понять что. Будто мой внутренний компас забыл, где север. В последние недели я перестал постоянно наблюдать за Лу. Иногда я и вовсе забывал про неё. И эта встреча… её замечание… что-то разрушили. Я вдруг понял, что мы на самом деле друг другу не подходим. Что мы всегда были чужими и, возможно, таковыми и останемся. Мне бы хотелось, чтобы здесь была Тикаани – но она, увы, отказывалась говорить о копытных! Значит, с ней я не смогу обсудить эту проблему.
Мои уши уловили какой-то шорох, и я поднял голову. Ветви снова тихонько закачались. А качались они оттого, что красная белка прыгала с ветки на ветку.
– Наконец-то ты здесь, ну и трудно же было тебя разыскать! Снег задолбал, видеть его больше не могу – весна называется!
– Холли, что ты здесь делаешь? – спросил я, осознав, что рад ей.
– Я здесь нахожусь. – Одним прыжком моя лучшая подруга перемахнула мне на спину, обрушив на меня небольшую снежную лавину. – А как ты?
– Паршиво, – отозвался я.
Крошечными лапками Холли погладила меня по морде:
– Несчастная любовь?
– Сам не знаю. – И тут меня словно прорвало: – Говорят, любовь способна преодолеть любые преграды. Но теперь, кажется, мне достаточно простой дружбы с Лу. Большего мне не надо.
Холли устроилась между моих передних лап.
– Ты ведь всё равно уже любишь другую, – заметила она с лёгкой усмешкой. – И она тоже в тебя влюбилась, но до тебя это ещё не дошло, да?
– Кого ты имеешь в виду? – спросил я – и вдруг сам сообразил: – Тикаани?
– Значит, ты всё-таки не такой уж тугодум! Хотел бы ты сейчас оказаться рядом с ней? Посмотреть ей в глаза? Обо всём ей рассказать? Побродить с ней по лесу?
– Да, да и ещё раз да, – не стал отпираться я. Будь я сейчас мальчиком – точно бы покраснел. Одни только мысли об этом были невообразимо приятными. – Но… Я большая кошка, а она волчица – вдруг это имеет для неё значение?
Холли, забавляясь, дёрнула ухом:
– Ну и что? Разве ты не заметил, что она глаз с тебя не сводит? Что она тебе рада, даже когда ты её будишь в три часа ночи? Что она невзлюбила Лу, потому что знает, что та тебе нравится?
Надо же быть таким дураком! Это как та человеческая игра, что зовётся пазлом. Все части вдруг сложились. Они бы уже давно сложились, но мне не приходило в голову их соединить.
– Возможно, ты права, – осторожно проговорил я. – Ты в самом деле так считаешь?
Холли перебралась на моё плечо, а оттуда на голову:
– Конечно. Мы с Брэндоном уже поспорили, когда ты наконец-то сообразишь.
– Какие же вы… – прошипел я больше для порядка. Я слишком наслаждался тем восхитительным чувством, которое меня охватило. – Как ты думаешь, с чего… когда… что…
Моя лучшая подруга тихонько захихикала:
– Думаю, это произошло, когда вы вместе сражались на той горе с этой свиньёй Эндрю Миллингом, чтобы освободить твою младшую сестру. Девочку-волчицу наверняка впечатлило, что тебе удалось его победить!
Что верно, то верно. С тех пор как мы вместе сражались, нас связывали невидимые узы. Мы доверили свою жизнь друг другу – и не пожалели об этом. Я вдруг всё понял: Тикаани и в стаю вернулась ради меня, чтобы Джефри наконец перестал мстить мне за её «предательство». Потому что я ей нравлюсь… Или она в меня влюблена? Я всё ещё не мог в это поверить.
Тикаани! Я бы многое отдал, чтобы оказаться сейчас рядом, поговорить с ней, но она вместе с двумя учениками из Коста-Рики – Крисом и Спарки – гостила у своих родных на Крайнем Севере. Я ужасно им завидовал: наверняка эта встреча прошла бы совсем не так, как с вапити! Лишь поздно вечером в воскресенье пилот заберёт эту троицу – двоих, наверное, продрогших до костей – обратно.
Как мне только продержаться до её возвращения?
– Пошли обратно в школу. – Холли непривычно нежно дёрнула меня за ухо.
К тому времени Брэндон тоже вернулся. Я прошмыгнул в нашу комнату, превратился в человека и натянул на себя футболку.
– Как всё прошло? – спросил Брэндон шёпотом, потому что Кинг уже спал.
– Ужасно! – покачал головой я, вкратце описав, какой приём нам оказали.
Брэндон сдавленно фыркал, чтобы не расхохотаться в голос, особенно когда я рассказал, как от печенья из сена Кинга стошнило прямо на пианино.
– Кошмар! Поверить не могу. Мистер Элвуд ему этого никогда не простит – хорошо, что Кинг скоро уезжает.
– А как у вас с Морин всё прошло?
– Весело. Стоило моим родителям отвернуться – она таскала у них куски с тарелки, но они ничего не заметили. Только под конец они выяснили, что Морин стервятник, – и пришли в ужас, а до этого они хорошо ладили. Отец пытался говорить с ней по-испански, и мне было за него немного неловко, но Морин сочла это забавным.