Учителя тихо переговаривались, они были очень серьёзны.
– …Совет пробовал договориться с телеканалом, – рассказывала Лисса Кристалл так тихо, что я еле расслышал её слова. – Они пытались выставить Ребекку Янгблад опасной сумасшедшей – тут им сыграло на руку, что её перед этим арестовали при странных обстоятельствах. Но, увы, телеканал отказался снять её выступление с эфира.
– Это настоящая катастрофа, – сказал Билл Зорки, обнимая Сару Кэллоуэй. Она была очень бледна: если выяснится, что её второе обличье – гремучая змея, она может распрощаться с жизнью в качестве человека и бутиком в Джексоне.
Джеймс Бриджер перешёптывался с Тео, я уловил слова «план на крайний случай». Если люди поймут, что такое школа «Кристалл», нам, наверное, придётся спешно собирать вещи и мы уже никогда не сможем сюда вернуться. При мысли об этом мне едва не стало дурно.
Даже Джефри и его стая нервничали. Бо пытался разрядить обстановку дурацкими шутками, но остальные не реагировали или скалились на него.
Наконец ток-шоу началось. Тема этой передачи звучала так: «Мы исключительны, но об этом никто не знает!». Гостями были боязливый на вид мужчина с подбородком, который словно пытался сбежать с его лица, пухленькая, как медведь перед зимней спячкой, женщина и Ребекка Янгблад. Будто и не было тех событий в Атланте: её светлые волосы были тщательно уложены, и она поминутно демонстрировала белоснежные зубы. Порой мне казалось, что она с вызовом смотрит в камеру – прямо на нас.
В свинцовом молчании мы слушали, как ведущий деликатными вопросами выведывал у каждого из гостей его тайну. Как выяснилось, мужчина – обнищавший изобретатель автоматического томатоуборочного комбайна и других выдающихся вещей. У толстухи были тайные романы сразу с тремя кинозвёздами – по крайней мере, так она утверждала.
Настал черёд Ребекки Янгблад – гвоздя программы.
– Может, она всё-таки передумает? – с надеждой прошептала Холли.
– Не надейся: ей надо что-нибудь показать – иначе она опозорится, – сказал Фрэнки.
– Вы ещё довольно рано заметили, что вы особенная? – Ведущий наклонился вперёд, заглядывая Ребекке Янгблад в глаза. Или в вырез её платья – трудно разобрать.
– Да, сначала я лишь заметила, что я сильнее и смелее других детей, – начала рассказывать женщина-сфинкс. – Из-за этого в школе со мной никто не хотел водиться и другие девочки меня недолюбливали. Потом мать, к счастью, поведала мне, что я дитя леса, и я поняла, что мне есть чем гордиться.
– Дитя леса?
– Так мы называем себя – существ, которые выглядят как люди, но могут превращаться в животных.
Мы все хором застонали.
Ведущий был явно заинтригован:
– Это что-то вроде реинкарнации? Одна гадалка утверждала, что в прошлой жизни я был уличной торговкой в Греции с семью детьми.
– Нет-нет, мы на самом деле умеем превращаться, когда захотим. Сначала мне, конечно, пришлось много тренироваться. Но теперь у меня это очень хорошо получается.
– Правда? Вы готовы это доказать?
– Разумеется. – Мне не показалось – в её глазах появился торжествующий блеск. – Уверяю вас, вам нечего бояться.
– Почему это я должен бояться? – с напускным удивлением спросил ведущий, и я понял, что они заранее обо всём договорились.
Женщина-сфинкс приступила к делу. Сначала преобразились только её челюсть и глаза, затем на пол соскользнуло платье, с её ног свалились туфли. Теперь перед стулом, на котором она только что сидела своим человеческим задом, стояла львица.
Билл Зорки выругался.
– Вау! Вот это да! Просто потрясающе! – Ведущий чуть не ошалел от восторга, двое других гостей утратили дар речи от изумления. Публика в зале, оправившись от потрясения, разразилась аплодисментами. Переполоха не случилось.
Довольная произведённым эффектом, львица прошлась по студии, села на задние лапы и помахала передней лапой публике. Хотя бы говорить она теперь не могла: только оборотни способны общаться мысленно.
Через некоторое время львица пропала с экрана – видимо, пошла в гримёрку переодеваться. Ассистент, держась на почтительном расстоянии, нёс её вещи. Вскоре Ребекка Янгблад вернулась в студию в человеческом облике и села на своё место.
– Это и правда невероятно! Потрясающее шоу! – восторгался ведущий. – Наверняка немало мужчин восхищаются такой опасной женщиной, как вы, и считают вас привлекательной?
– Не только мужчин. – Теперь оборотень-львица обращалась напрямую к публике, улыбаясь во весь рот. – Подпишитесь на мой Твиттер – я рада каждому новому поклоннику! На Ютубе вы найдёте мой канал «Женщина-львица», и, конечно же, у меня есть аккаунт в Фейсбуке.
Сумрак сделал вид, будто его тошнит.
Ребекка Янгблад рассказала ещё немного про оборотней в Америке, потому что ведущий, конечно, заинтересовался, сколько их и чем они занимаются. Кроме того, она в очередной раз заявила, что она потомок сфинкса и других египетских богов. Потом передача наконец-то завершилась.
Мы все потрясённо молчали.
– Теперь нам остаётся только ждать, – раздался в тишине голос Лиссы Кристалл. – Если крупные телеканалы покажут это в вечерних новостях, надо готовиться к эвакуации.
Миро заскулил. Я тоже чуть не взвыл, заметив кое-что, на что остальные не обратили внимания. Хотя камера была постоянно направлена на гостей, время от времени она выхватывала и публику из студии. В первом ряду я разглядел человека, который не был ни удивлён, ни напуган превращением Ребекки Янгблад. Высокий мужчина со светлыми, начинающими седеть волосами, правильным, чуть угловатым лицом и в дорогих ковбойских сапогах.
Эндрю Миллинг.
Кризисное заседание
– Ты не ошибся? Это и в самом деле был Миллинг? – спросила Холли на нашем кризисном заседании в библиотеке. – Думаешь, он одобряет её действия?
– Готов поспорить, что он попытается её завербовать, если уже этого не сделал, – подавленно проговорил я. – Она умна, опасна, не брезгует самыми грязными средствами и ненавидит людей. Такие союзники ему нужны. И я уверен, что он ей нравится.
Джулиан Гудфеллоу, наш бывший учитель языков, обладал сходными чертами – только он привык добиваться своих целей тайно, а не с помощью собственного канала на Ютубе. Однако и он, осуществляя свои планы, мог спокойно бросить на обочине тяжелораненого.
– По крайней мере, Миллинг не пытался ей помешать, – заметил Дориан. – Он лишь смотрел. А его сторонников это наверняка восхитило.
– Восхитило?! – напустилась на него Холли. – Ты что, не понимаешь, насколько всё плохо, котяра ты синехвостый?! Я всю дорогу ломаю себе голову, как запихнуть все вещи в чемодан и сколько времени у нас на сборы!
У меня внутри всё сжалось. Да, пожалуй, мне тоже пора собираться. Вещей у меня было немного, но мамину цепочку и подарки, которые мне вручили на первый настоящий день рождения, я ни за что не брошу.
– Всё я понимаю, – горько возразил Дориан. – Если эту школу закроют, мне придётся вернуться в приют. Ну, хотя бы смогу потом зарабатывать себе на жизнь представлениями. Дориан – человек-кошка, приходите посмотреть!
– Да-да, кошка породы русская голубая, – пробормотал я. – А когда я принимаю звериное обличье, люди, к сожалению, прячутся.
Брэндон принёс планшет, на котором тоже можно было смотреть телевизор. Он как раз переключал с канала на канал – проверял новости. О нас пока ничего. Ожидание казалось мне невыносимым.
– Если все узнают, что я оборотень-бизон… мне придётся навсегда поселиться в национальном парке? – Брэндон побледнел. – Мои родители не переживут, если люди догадаются, кто они такие!
– Может, никто ничего не узнает, – попытался успокоить его Дориан. – Я тогда попался по неосторожности. Если твои родители будут вести себя осмотрительно, никто ничего не заподозрит. Кроме того, готов поспорить, что некоторые люди сочтут оборотней не опасными и странными, а классными. Дети уж точно.
Присоединившаяся к нам Лу отмахнулась:
– Детей никто не слушает.
– Может, не так уж страшно, что они узнают о нашем существовании? – с надеждой проговорила Эмбер.
– Вы забыли, что задумал Эндрю Миллинг! – вмешался Фрэнки. – Он готовится к Великому дню, чтобы отомстить за то, что охотники сделали с его семьёй, и собирается нанести людям крайне болезненный удар. А если потом выяснится, что за всеми этими смертельными нападениями стоят оборотни, тут такое начнётся – только держись! За нами станут охотиться. У миллионов людей есть оружие, а те, у кого нет, легко могут его раздобыть. Они отправятся в леса и будут охотиться на всех, кто может оказаться оборотнем! Погибнут многие из нас и ещё больше животных.
Холли вскочила и начала расхаживать вокруг стола. От её мельтешения у меня зарябило в глазах. Я тоже был в отчаянии, но у меня это проявлялось иначе: меня будто парализовало, и я с трудом мог пошевелиться.
– Лицензия на неограниченный отстрел всем охотникам-любителям и исследователям животных, – пробормотал я себе под нос, пытаясь представить, как это будет. Мысль об этом так меня ужаснула, что я постарался как можно скорее выбросить её из головы. Столетиями – нет, тысячелетиями! – нам удавалось выжить, потому что оборотни держали своё существование в тайне. Фрэнки прав: разглашение тайны Ребеккой Янгблад может стоить жизни многим оборотням, в том числе по вине Эндрю Миллинга. Как объяснить людям, что многие из нас – пожалуй, даже большинство – им не враги?
– Кстати, вам уже удалось что-нибудь выяснить про эту Арулу? – сменил тему Фрэнки.
– Пока мы знаем только, что Арула – оборотень-рысь… Посмотрим, есть ли новости, – сказал я, взяв планшет Брэндона, чтобы проверить почту. Я уже несколько дней её не проверял – в Атланте и на практике мне было не до того. Я почувствовал себя виноватым: оказывается, ещё несколько дней назад пришло зашифрованное письмо от Сьерры: «Я кое-что нашла! Перезвони мне, пожалуйста».
У моего мобильника, как обычно, был разряжен аккумулятор, но мы могли связаться со Сьеррой по Скайпу. Я передал планшет Лу, чтобы она проверила выпуски новостей.